ПЛАН ВЛАДИМИРА ПУТИНА

> Каждый новый день деятельности президента Российской Федерации Владимира Путина убеждает в том, что новый глава государства вовсе не шутил, когда начал свою деятельность с укрепления собственных властных полномочий. После расстрела съезда народных депутатов в октябре 1993 года и последующего принятия новой Конституции Российской Федерации, рассчитанной на мощную фигуру Бориса Ельцина, Россию объявили суперпрезидентской республикой, в которой парламент являлся лишь декорацией, призванной потакать желаниям исполнительной власти. Теперь, когда Ельцин принимает редких посетителей в Горках, а вроде бы избранный им самим преемник об- виняет предыдущее руководство страны в прорыве чеченских боевиков на территорию Дагестана и создании квази-государств на части территории этой республики и в самой Чечне, становится очевидным, что суперпрезидентская республика Ельцина была всего лишь схемой, прикрывавшей сохранение старой системы номенклатурных связей, установившихся в Российской Федерации еще до Горбачева, в брежневские времена. Ельцину, бывшему первому секретарю Свердловского обкома КПСС, бывшему плоть от плоти советской номенклатуры, было попросту проще и привычнее управлять именно таким образом. Поэтому за фразой «берите суверенитета, сколько сможете!» скрывалось не столько уважение нового президента-демократа к национальным чаяниям народов, входящих в Рос- сийскую Федерацию и так и не удовлетворивших своих государственнических устремлений в процессе ликвидации «империи-надстройки» — Советского Союза, сколько стремление сохранить ответственность за практическое управление страной за всеми этими первыми секретарями обкомов и рескомов, председателями облисполкомов, директорами союзных заводов, в одночасье ставшими президентами, губернаторами, премьер-министрами, руководителями местных парламентов… Поэтому и элита российского бизнеса формировалась, будто политбюро: вначале отдельным людям, нередко лишенным предпринимательских способностей, разрешали зарабатывать неслыханные состояния или приватизировать стратегические отрасли экономики, потом их вводили в «ближний круг» (это члены политбюро) или держали на дистанции, но денег не отбирали (это — кандидаты в члены)… Я не по наслышке знаю, как начинался частный бизнес в Советском Союзе: какая галерея неудачливых проходимцев и авантюристов хлынула во все эти кооперативы и СП! Но как только государство и местные власти взяли все это в свои руки — на поверхности сразу же появились люди благообразные, проверенные, с хорошим досье в КГБ, если б не евреи — были бы с партбилетами… Бизнес обрел смысл и стал просто частью старой системы.

Но обо всем этом можно уже говорить в прошедшем времени. Ельцин выборол свою власть в личном противостоянии с Горбачевым, противопоставив союзной номенклатуре российскую, и ему не было особой необходимости что-либо менять в самой системе взаимоотношений в элите, готовой сдаться на милость победителя — разве что поставить на место зарвавшийся депутатский съезд и заключить 89 соглашений о ненападении с регионами. Путин, как и всякий человек, получивший свою власть волею стечения случайных обстоятельств, прекрасно понимает, что если он сохранит старую систему, ему придется смириться с ролью ее вечного заложника. Однако такое развитие событий не устраивает ни Путина, ни людей, которые стоят за ним или находятся с ним. Людей, которые находятся с ним, — серых, и отнюдь не в яблоках питерских чекистов — это не устраивает, потому что в противном случае им придется расстаться с мечтой о долговременном пребывании в Кремле: президенту придется опереться на других, воспитанных и предложенных номенклатурой. А значит им придется примириться с ролью опоздавших на раздел приватизационного пирога, вечных аутсайдеров, чьи экономические возможности всегда будут зависеть от политики, а не от экономики…

Поэтому изменение отношений во власти — естественное стремление новых людей в Кремле. Подчиняясь логике этих изменений, Путин уже не относится к «олигархам», как к политбюро — они воспринимаются им скорее как коллективное препятствие на дороге к власти. Подчиняясь логике этих изменений, Путин более не стремится препоручать контроль за ситуацией в регионах местным руководителям — ему чудится, и не без оснований, что они лишают его настоящей власти, пытаются заставить центр удовлетвориться одними лишь представительскими функциями. Путин — в отличие от Ельцина — не считает себя главой суперпрезидентской республики, хотя ему удалось действительно превратить законодательную власть в пустую декорацию, а Ельцину приходилось считаться с раскладом сил и в Государственной думе, и в Совете Федерации. Путин пытается выстроить вертикаль власти сверху донизу, ельцинский «Советский Союз» — вернее то, что Ельцин считал «Советским Союзом», Путин пытается заменить «Российской империей» — вернее, тем, что он считает «Российской империей»…

Экономический передел, вероятно, еще впереди, пока же мы становимся свидетелями политического передела. Реформа взаимоотношений между Центром и регионами, ставшая первой крупной инициативой главы государства, оказалась отнюдь не декорацией. Дело даже не в назначении генералов представителями президента в пяти из семи созданных округов. И не в изменении процедуры формирования Совета Федерации, который, как палата представительства региональных «баронов» перестанет существовать с 1 января 2002 года. Дело прежде всего в создании достаточно продуманной и законченной системы функционирования федерального округа.

На этой неделе президент России издал указ о создании управлений Министерства внутренних дел России в семи федеральных округах. Факт сам по себе, вроде бы, не очень значительный — но, с другой стороны, МВД лишь одно из ведомств, которому предписано создать окружные структуры. Представители президента будут иметь в своем распоряжении собственную милицию, налоговую полицию, службу безопасности, прокуратуру — словом, в их распоряжении будет целая могущественная структура власти, включая и совпадающие, как известно, с границами новообразований военные округа… Полномочия республиканских президентов и областных губернаторов между тем постепенно ослабевают — новое налоговое законодательство лишает их денег, измененная процедура формирования Совета Федерации — мест в верхней палате парламента. Они больше не неуязвимы: президент получил хотя бы гипотетическое право снимать их с должностей. И это только начало! Налицо не просто перераспределение полномочий от регионов к Центру — мы становимся свидетелями хорошо продуманного изменения административно-территориального устройства России, не требующего долгой и рискованной процедуры конституционной ревизии. Впрочем, я могу предположить, что Конституцию изменят потом, придав ей сходство со сложившимися реалиями.

Так в России явочным порядком появляются семь новых субъектов федерации, семь республик, семь мини-государств с практически завершенной инфраструктурой. Еще немного — и единство Российской Федерации будет обеспечиваться одним-единственным человеком — президентом страны.

В этом и состоит уязвимость плана Владимира Путина: он хорош для него, но небезопасен для России. Это блестящий план временщика, случайно заполучившего власть и думающего о ее укреплении сегодня. Сейчас ситуация действительно становится удобной для Кремля: президент уверен в себе, представители регионов всем ему обязаны, к тому же вынуждены считаться с влиянием региональных лидеров… А завтра? Представим себе на мгновение, что федеральная власть ослабла — вследствие очередного политического или экономического кризиса в стране, а руководители республик и областей к этому времени потеряли львиную долю своих возможностей и переориентировались на представителей в регионах. Понимает ли Владимир Путин насколько серьезные возможности он дает — на будущее, конечно — своим представителям в федеральных округах?

При подобном построении государства новая Россия будет напоминать отнюдь не Российскую империю. Россия Путина в ближайшей перспективе будет походить на бывшую Югославию — крупные субъекты федерации (шесть!), завершенная структура управления в каждом, авторитет президента Иосипа Броз Тито в качестве гаранта существования, казалось бы, незыблемого государства… Единственное, что не совпадало — так это границы военных округов, что стало одной из причин югославских войн.

Если план Владимира Путина будет доведен до конца, Российское государство сегодня получит наиболее сильную централизованную власть с периода краха Российской империи. Если план Владимира Путина будет доведен до конца, завтра это государство может распасться на семь составляющих быстро и почти безболезненно — на первом этапе, так как военные округа легко преобразуются в армии новообразований. Ну, а затем некоторым новым государствам удается консолидироваться, а другие, подобно Боснии, начинают разваливаться по национальным границам: вряд ли Татарстан или Башкирия смирятся со статусом провинций Поволжского государства, а Кабарда или Ингушетия захотят стать автономиями Объединенной кавказской республики… Пожалуй, относительную стабильность можно гарантировать Дальневосточной республике, Федерации Великой России (в смысле — объединению Центрального и Северо-Западного федеральных округов), Уральской республике и Сибирской конфедерации…

Впрочем, Владимир Путин может особо не волноваться: подобные события могут произойти уже после его президентства. И современники, скорее всего, не будут винить второго президента России в развале страны. Ведь и жители бывшей Югославии должны, по идее, понимать, что именно Тито создал все предпосылки для последовавшего после его смерти кризиса государственности СФРЮ… Но вспоминают о маршале скорее с ностальгией, чем с осуждением: все-таки последний лидер «большой страны». Историческое значение Владимира Путина тоже может состоять в том, что он окажется гарантом существования выстроенной им же системы властных отношений и — последним лидером «большой страны»… Так что, если план Путина удастся, тем, для кого Россия прежде всего территория от Калининграда до Камчатки, стоит ежедневно молиться о долголетии и продолжительном правлении этого внешне неприметного человека…