Немецкая геоэкономика в лабиринте российско-украинских отношений

Несмотря на все политические регрессии последних лет в России и их громкое осуждение в СМИ ФРГ, при практической реализации восточной политики Германии по-прежнему действовал принцип "Россия прежде всего".

В то время как интерес ведущих политиков и широкой общественности ФРГ к Российской Федерации за последние 20 лет заметно вырос, внимание немецких масс-медиа и влиятельных элит к другим бывшим советским республикам оставалось низким.

Заметное увеличение количества публикаций в СМИ Германии, в частности, об Украине, как правило, связано с крупными общественными, культурными или спортивными событиями, например оранжевой революцией 2004 года, проведением в Киеве Евровидения в 2005 году или с Чемпионатом Европы по футболу 2012 года. Лишь изредка значимые общественные тренды в "промежуточной Европе" - между ЕС и РФ - адекватно освещаются и обсуждаются (как, например, лишение свободы оппозиционных политиков в Беларуси и Украине). Но повышенное внимание к Украине, в частности, во время оранжевой революции, никогда даже приблизительно не достигало уровня интереса к России и имело, если это вообще происходило, лишь ограниченное или запоздалое влияние на внешнюю политику Германии.

Правда, в среде немецких внешнеполитических и экономических экспертов за прошедшие годы интерес к некоторым из шести стран - участниц программы Восточного партнерства ЕС усилился. Это проявляется, например, в растущем количестве публичных дискуссий и конференций по Украине или Южному Кавказу в разных научных институтах, политических фондах и гражданских организациях в Берлине. Тем не менее для широкого общественно-политического дискурса и впредь остается типичным игнорирование или даже явное безразличие к восточноевропейским и кавказским республикам бывшего Советского Союза.

Применительно к некоторым из этих стран это особенно несправедливо, так как они принадлежат к числу главных жертв нацистской агрессии во время Второй мировой войны. В частности, Беларусь и Украина пострадали от немецкой политики уничтожения 1941-1944 годов сильнее, чем, например, нынешняя Российская Федерация, большая часть которой вообще не была оккупирована Третьим рейхом и его союзниками. Более того, Беларусь и Украина являются теми восточнославянскими государствами, которые сегодня, с одной стороны, вызывают особый интерес у Москвы, а с другой - явно находятся в тени "российской" политики Германии.

Продолжающееся невнимание со стороны немецких политиков и средств массовой информации, в частности, к Украине в последние годы стало вызывать сомнения в правильности подобного подхода с точки зрения не только исторической ответственности, но и международной безопасности.

Политическое значение растущей активности немецких предприятий и общественных деятелей в геоэкономике Восточной Европы, особенно в известных российских газопроводных проектах, осознается недостаточно. Поддерживаемая на международном уровне активность Москвы по строительству и эксплуатации новых трубопроводов для транспортировки российского и центральноазиатского газа может, на первый взгляд, показаться сугубо экономическими сделками между Западной и Центральной Европой и Россией. Однако строительство этих трубопроводов имеет и геополитическое значение, так как может быть использовано в конфликтах вокруг будущей политической ориентации и государственной целостности некоторых бывших советских республик, в первую очередь, Украины и Беларуси. В то время как общественность Германии эту взаимосвязь не видит, для украинцев тесная связь между немецко-российскими экономическими отношениями, с одной стороны, и будущим суверенитета Украинского государства - с другой, является очевидным фактом.

Неприятный привкус немецкой политики в отношении России

Политики и управленцы ФРГ, принимающие участие в геоэкономическом сотрудничестве с Кремлем, самым решительным образом отвергли бы обвинения в их причастности к российским неоимперским схемам. Однако каждый, кто знаком с механизмами внутренней и внешней политики нынешнего кремлевского руководства, знает, что деятельность крупных государственных российских концернов разворачивается отнюдь не только в русле экономических прерогатив. Это касается, прежде всего, крупнейшего игрока подобного рода - концерна "Газпром", вовлеченного в различные геоэкономические и полуполитические проекты внутри и вне России. При этом, как свидетельствует нынешний спор вокруг цены газа для Украины, стремление к получению прибыли, с одной стороны, и геополитический расчет - с другой, не обязательно вступают в противоречие друг с другом.

Каждый, кому понятен внешнеполитический образ мышления сегодняшнего российского руководства, также подтвердит, что одним из приоритетов Кремля в так называемом ближнем зарубежье РФ является Украина. Потеря Киева - колыбели всех трех восточнославянских титульных наций - до сих пор вызывает фантомную боль в коллективной душе русских. Поэтому важной целью внешней политики Кремля является сегодня как можно более тесная новая привязка Украины к Российской Федерации, а в идеале - создание нового союза трех восточнославянских (а также некоторых других бывших советских) республик. Разумеется, все это должно происходить под предводительством Москвы.

Следует, правда, согласиться с жесткой критикой итальянским экспертом Джакопо Марией Пепе американского неоконсервативного постулата о том, что "экспорт (энергии в Европу. - А.У .) из России представляет жизненную угрозу". Такой подход ложен хотя бы потому, что зависимость России и Европы является обоюдной. Не только Европа зависит от поставок российских энергоносителей. Россия, в свою очередь, нуждается в европейском рынке сбыта нефти и газа, особенно в платежеспособных потребителях в Западной Европе, для наполнения своего государственного бюджета. Однако многие политические обозреватели и на Востоке, и на Западе согласились бы с тем, что стабильность отношений между Москвой и Киевом, а также соблюдение элементарного баланса сил в отношениях России и Украины имеют фундаментальное значение для европейской архитектуры безопасности, возникшей после окончания "холодной войны".

В этом контексте сочетание весомого (хотя и базирующегося в основном на сырье) экономического потенциала России с частными интересами ряда значимых немецких экс-политиков, менеджеров и предпринимателей создает нездоровую смесь. Кремль искусно использует наивность, беспечность и самообман некоторых немецких деятелей относительно мотивов и геостратегического контекста российской внешнеэкономической политики в Восточной Европе. Газопровод "Северный поток" - один из крупнейших инфраструктурных проектов в истории Европы - самый яркий тому пример на сегодняшний день. Поставки газа в обход Украины - главный смысл и цель дорогостоящего трубопровода.

Не исключена и возможность реализации еще более дорогого российского проекта - "Южного потока". Сооружение второго, черноморского, газопровода имело бы далекоидущие последствия для российско-украинских отношений. В сочетании с "Северным потоком" и перешедшим под контроль РФ "Белтрансгазом" "Южный поток" превратил бы, по словам главы "Газпрома" Алексея Миллера, крупнейший стратегический актив Украины - ее газотранспортную систему (ГТС) - в "металлолом". Ведущий европейский эксперт по вопросам восточноевропейской энергетики Йонас Гретц (Цюрих) подтверждает, что "проект "Южный поток" и нацелен на то, чтобы подорвать переговорную позицию Украины как государства-транзитера".

Следствием этого станет еще более сильное изменение расстановки сил в Восточной Европе, чем уже произошедшее в результате поэтапного ввода в эксплуатацию двух первых ниток "Северного потока" в 2011-2012 годах. Столь значительное изменение положения экономических весов в Восточной Европе несет в себе угрозу подрыва европейской архитектоники безопасности. Со времени окончания "холодной войны" ее (и этого не следует забывать) и так сотрясали военные конфликты на посткоммунистическом пространстве, в частности, в бывшей Югославии, Молдове, а также на Северном и Южном Кавказе.

Ряд немецких компаний и публичных деятелей пошли на недопустимо тесное сотрудничество с государственными и близкими к правительству российскими экономическими структурами. В частности, удивляет заметная роль бывших ведущих политиков Социал-демократической партии Германии (СДПГ) в дочерних компаниях концерна "Газпром": бывший федеральный канцлер Герхард Шредер с 2005 года является председателем наблюдательного совета компании по эксплуатации "Северного потока", а бывший мэр Гамбурга Хеннинг Фошерау c апреля 2012-го выполняет те же функции в составе акционерной компании по транспортировке газа по "Южному потоку". Поражает то, как без тени смущения высокие представители немецкой социал-демократии выступают в защиту интересов российского государственного концерна, действующего по указке все более явно авторитарного режима Путина и воплощающего его сомнительные геоэкономические проекты.

В Германии в принципе осознают одиозность этих политических и экономических отношений части немецкой элиты с Россией. Иногда они становятся предметом едких комментариев немецких журналистов. Но, возможно, ввиду политической и этической амбивалентности этих отношений дискуссии об их возможном побочном ущербе, геостратегических подтекстах и долгосрочных последствиях проходят преимущественно вполголоса. В украинских же СМИ, а также в украинской диаспоре политическая дружба между Германией и Россией, а также растущее экономическое переплетение их интересов в последние годы стало злободневной темой. Причина - ощущение украинской элиты, что восточноевропейская политика Германии в сфере энергетики осуществляется за счет украинского суверенитета.

Правда, подчас такие обвинения вводят в заблуждение. Более того, некоторые голоса в украинской прессе и провокационные политические комментарии ("Четвертый рейх", "Дранг нах Остен" и т.д.) просто примитивны. Еще более печально, что с недавних пор немецкое пугало используется близкими к украинскому правительству "политтехнологами" для манипуляции внутриполитическими настроениями, в частности, когда на Ангелу Меркель взваливают вину за перебои в европейской интеграции Украины в период неуклюжего президентства Януковича.

Однако, с одной стороны, следует принимать в расчет то, что украинское государство молодо, а потому все еще хрупко. Украинская интеллигенция чутко отслеживает и резко реагирует на все, что создает хотя бы впечатление опасности для только что обретенной независимости. Явная несдержанность и отдельные преувеличения в украинских оценках политики Германии по отношению к России пронизаны недоверием не столько к Берлину, сколько к намерениям Москвы относительно Украины. До сих пор правилом в постсоветской Украине (и этого не следует забывать) была широко распространенная "германофилия", которая лишь в последнее время в связи с отношениями между Германией и Россией, рассматриваемыми как опасные для Украины, частично трансформируется в "германофобию".

С другой стороны, экономические аргументы в пользу затратных подводных газопроводов неубедительны, поскольку ГТС Украины хоть и требует обновления, но все же обладает высокой пропускной способностью. Общая стоимость "Северного потока" и "Южного потока" может составить около 40 млрд. евро. Существуют более выгодные альтернативные стратегии обеспечения поставок в Европу газа, чем дорогостоящие офшорные трубопроводы.

Строительство газопроводов в обход Украины немецкая сторона часто оправдывает тем, что для Запада Россия является исторически проверенным партнером по энергетическим вопросам. Москва даже во времена "холодной войны", несмотря на неоднократную политическую эскалацию, никогда не ставила под вопрос энергообеспечение Западной Европы. Однако в этой аргументации остается неясным, почему прежняя надежность поставок из СССР сегодня ставится в заслугу одной лишь России, а не Украине и Беларуси, которые также входили в состав Советского Союза. Даже иногда проскальзывающее циничное противопоставление украинской "относительно плюралистической нестабильности" российской "авторитарной стабильности" потеряло свою убедительность после московских акций протеста в декабре 2011 года и последующей делегитимации путинской политической системы. То, что Российская Федерация за прошедшие 20 лет оказалась втянутой в различные военные акции как внутри страны, так и за ее пределами, тогда как независимая Украина с 1991 года идет по пути мирного развития, в аргументации, оправдывающей строительство обходных газопроводов, не упоминается.

Кроме того, недавнее поведение России в сфере европейской энергетической политики вызывает мало доверия. Так, в 2009 году Кремль отозвал российскую подпись под европейской Энергетической хартией, которую Украина уже ратифицировала. Компании по эксплуатации и "Северного потока", и "Южного потока", хотя в их задачи входит главным образом обеспечение газом стран - членов ЕС, зарегистрированы в хорошо известном среди аналитиков и постсоветских олигархов швейцарском кантоне Цуг. В период волны похолоданий в феврале 2012 года проявилась своеобразная избирательная надежность "Газпрома" в качестве поставщика газа. Когда концерн оказался не в состоянии удовлетворить возросшую потребность в газе как внутри России, так и за ее пределами, он начал ставить выполнение своих договоров в зависимость от политических предпочтений Кремля.

Украина, Германия и проекты российских трубопроводов

Часто в качестве аргумента в пользу строительства обходных газопроводов по дну Балтийского и Черного морей используются газовые конфликты между Украиной и Россией последних лет, а также их последствия для ЕС и опасность возникновения новых подобных разногласий.

Бесспорно, нынешние проблемы Украины в сфере энергетики в значительной степени являются внутренними и во многом связаны со свирепствующей коррупцией и недостаточной волей к проведению глубоких реформ.

И все же, во-первых, так до конца не выясненным остается вопрос о мере ответственности украинской стороны за перебои в поставках газа в начале 2006-го и 2009 года.

Газовый контракт 2009 года установил для Украины более высокую цену газа, чем для богатой Германии. Несмотря на харьковские соглашения и некоторую предусмотренную ими скидку, сегодня возникла угроза того, что по-прежнему значительная цена российского газа может стать удавкой для и без того шаткого государственного бюджета Украины. Это обстоятельство и неуступчивость российской стороны на переговорах об установлении новой цены газа для Украины позволяют сегодня считать Москву явным победителем газового конфликта начала 2009 года независимо от причин его возникновения.

Во-вторых, с подводными трубопроводами связаны не только сомнительные политические практики Кремля, но и последующие затраты, а также новые риски для Европы. С "Южным потоком" (оценочная стоимость строительства которого составляет не менее 18 млрд. долл. США) из-за политической нестабильности в Черноморском регионе могут быть связаны не меньшие, а возможно, и большие риски, нежели с украинским сухопутным маршрутом транспортировки газа из России или Центральной Азии. "Северный поток" оставит не у дел часть транспортной инфраструктуры не только Украины, но также Словакии, Чехии и Австрии и потребует инвестиций в технологию передачи объемов газа из Западной в Центральную и Восточную Европу.

Неясна также и будущая роль больших украинских газохранилищ, полезность которых проявилась в экстремальных климатических условиях начала 2012 года. Если в связи с переброской объемов газа, которые до сих пор проходили через территорию Украины, эти хранилища в будущем будут пустовать, ЕС может таким образом навредить сам себе. Й.Гретц указывает на то, что при общей оценке стоимости проекта строительства по дну Балтийского моря "необходимо учитывать дополнительные затраты на строительство новых мощностей для хранения, поскольку Украина обладает мощными хранилищами, которые придется восполнить, если "Северный поток" должен будет заменить украинский транспортный коридор".

Как бы ни оценивалась продуманность и надежность новых подводных трубопроводов для Запада, понятно одно: чем меньше Россия нуждается в газопроводах Украины для экспорта своего газа в ЕС, тем слабее становится взаимозависимость обеих стран. Даже если Украина вскоре форсирует освоение своих сланцевых месторождений и других источников энергии, для Киева альтернативы российскому газу на ближайшие годы нет. Если российские обходные проекты будут полностью реализованы, Москва постепенно освободится от сковывающей ее зависимости от украинской ГТС. До сих пор всякое обострение в отношениях между Россией и Украиной с Беларусью создавало угрозу своевременным поставкам энергоносителей из Сибири и Центральной Азии в Центральную и Западную Европу, могло привести к потерям для российского бюджета, а также для репутации Кремля как поставщика энергии.

Если же Россия в недалеком будущем сможет выполнять большую часть своих обязательств по газовым поставкам перед Западом без обоих "братских народов", такой зависимости уже не будет. В худшем случае это может подвигнуть Кремль на более бесцеремонное поведение в вопросе соблюдения суверенитета и территориальной целостности своих славянских соседей. То, что такой сценарий не исключен, продемонстрировали российские акции последних 20 лет в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии.

В последние годы Германия (по крайней мере, в глазах киевской политической элиты) выступала в роли "подносчика снарядов" в геоэкономических проектах Кремля. К этому следует добавить, что позиция Ангелы Меркель на Бухарестском саммите НАТО весной 2008 года, возможно, оказалась решающей в принятии тогда решения об отказе Украине и Грузии в предоставлении планов действий по обретению членства в Североатлантическом альянсе. В совокупности эти и другие примеры поведения Берлина вызывают у украинских экспертов воспоминания о прежних антиукраинских или воспринимаемых как таковые акциях Германии в преддверии и во время мировых войн XX века. Стоит упомянуть и о том, что сотрудничество Германии с российскими государственными концернами подвергается жесткой критике не только украинскими патриотами, но и российскими оппозиционерами, например Алексеем Навальным. Российская критика больше касается внутриполитического измерения такого сотрудничества, которое, по мнению Навального, усиливает авторитаризм и коррумпированность нынешних правителей Кремля.

На этом фоне радует недавняя инициатива немецкого предприятия "Ферросталь" по предоставлению Украине оборудования для модернизации части украинской газотранспортной системы. Этот проект сопровождает Восточный комитет немецкой экономики, которым с недавнего времени руководит авторитетный эксперт по Украине и Беларуси, доктор исторических наук Райнер Линднер. Поначалу частичное, а затем, не исключено, и полное обновление украинской сети трубопроводов и хранилищ было бы менее затратным, чем "Южный поток". В случае успешной реализации такая модернизация, вероятно, сделала бы экономически еще более бессмысленными проекты "Газпрома" в Балтийском и Черном морях.

Дорогостоящие подводные трубопроводы и так постепенно теряют смысл из-за снижения российских газовых запасов, освоения мировых залежей сланцевого газа, поставок сжиженного газа с Ближнего Востока, а также ряда конкурентных проектов по прокладке сухопутных трубопроводов. С учетом этого отдельные обозреватели считают "Южный поток" просто кремлевским блефом. Смысл громкого протежирования газпромовского проекта, согласно этой интерпретации, заключается не в подготовке его реального осуществления, а в том, чтобы оказывать давление на Украину и побудить Киев передать свою газотранспортную систему, требующую санации, "Газпрому", как это ранее со своей ГТС сделал Минск.

Второй германский пилотный проект аналогичной направленности, инициированный недавно Восточным комитетом немецкой экономики, касается энергосбережения - также злободневной темы для Украины, страны с одним из самых высоких уровней энергопотребления на душу населения. С помощью ряда немецких предприятий западноукраинский городок Жолква должен превратиться в "энергоэффективный город". Санация его коммунальной инфраструктуры с помощью различных энергосберегающих технологий могла бы стать моделью для всей Украины. При этом предусмотрено вовлечение населения Жолквы в процесс энергетического переустройства с помощью выставок и информационных мероприятий. Эти заслуживающие одобрения инициативы Восточного комитета немецкой экономики - примеры того, как Германия может реализовать собственные интересы при одновременном оказании помощи Украине в деле модернизации ее общества и консолидации как независимого государства.

Дорогие российские проекты по сооружению подводных трубопроводов - "Северный поток" и "Южный поток" - могли бы уже сегодня рассматриваться как то, чем они есть на самом деле, а именно: как, скорее, геостратегические, нежели экономически обоснованные кремлевские проекты, направленные на ослабление позиций Украины. Переоценка немецких интересов в Восточной Европе и основанная на таком подходе переориентация внешней политики Берлина были бы (независимо от нынешнего внутриполитического состояния Украины) возможны уже сегодня.

Такой шаг со стороны Германии был бы воспринят не только в рядах политического руководства в Киеве, но и в среде всей украинской общественности. Более ощутимое восприятие Германии как друга Украины и партнера в деле консолидации Украинского государства облегчило бы влияние Германии на политические процессы в Киеве. Чем более сильным будет впечатление о Германии и обо всем Западе как о заинтересованной в Украине дружественной ей стороне, тем больший вес смогут обрести брюссельские и берлинские требования относительно приближения Украины к послевоенным европейским стандартам.

Постоянно повторяемый украинскими скептиками и противниками сближения Украины с ЕС аргумент против ориентации Киева на Брюссель гласит: поведение Запада в отношении Украины за прошедшие годы было пронизано отсутствием интереса, сдержанностью и холодом. Хотя такого рода обобщения упрощают реальность, они небеспочвенны. Главная причина этих явлений кроется, конечно же, в поведении Украины на международной арене и ее недавнем отходе от демократических стандартов. Однако вряд ли можно отрицать, что за последние 20 лет усилия Запада по удовлетворению даже базовых интересов безопасности Украины прилагались преимущественно в риторической плоскости или же ограничивались определенными формами гуманитарной помощи.

Реальные шаги по существенному сближению Запада с Украиной пока отсутствуют, а какая-либо продуманная долгосрочная стратегия в этом направлении никогда не прослеживалась. Часть ответственности за сегодняшний тупик в отношениях ЕС-Украина, таким образом, лежит на Брюсселе и Берлине. Не только Киев, но и руководители ЕС и Германии должны задуматься над тем, каким образом можно привнести некую динамику в процесс европейской интеграции как Украины, так и других восточных партнеров Евросоюза.