МИНИСТР, ИГРАЮЩИЙ В ШАШКИ

Мое первое впечатление от появления Андрея Козырева в большой политике - министр иностранных дел России, по-мальчишески прытко взбегающий по лестницам литовского представительства в Москве. Борис Ельцин подписывал какое-то очередное соглашение с Витаутасом Ландсбергисом. Советский Союз уже доживал последние недели. Козырев был поразительно не похож на вальяжных союзных чиновников - то ли дипломатов, то ли резидентов. Молодой министр мне нравился: я знал, что президент Борис Ельцин уже обратился к министру иностранных дел СССР Борису Панкину с просьбой подыскать подходящую кандидатуру на получавшую все большее значение должность, знал, что на кресло Козырева претендуют опытные дипломаты и деятели «Демократической России». Хотя было ясно, что одно дело - возглавлять «показательное», никогда ничего не решавшее ведомство, а другое - заниматься реальной внешней политикой, хотя Козырева все характеризовали как фигуру временную и случайную, мне все равно было жаль его - служил-служил человек новой российской демократии, а вот когда настало время заниматься делом - оказался никому не нужен.

С тех пор прошло всего три года. Подыскивавший замену Козыреву Борис Панкин ушел в отставку с должности российского посла в Лондоне. Его предшественник и преемник в союзном МИДе, знаменитый Эдуард Шеварднадзе, мучительно руководит Грузией. Кумир многих дипломатов, Анатолий Адамишин, с места первого заместителя министра иностранных дел России отправлен на место Панкина в Соединенное Королевство. Обретавший все большую популярность герой югославского урегулирования Виталий Чуркин теперь в Брюсселе. Один из главных претендентов на министерское кресло из парламентариев, Владимир Лукин, поработав в Вашингтоне, вернулся в Комитет по иностранным делам, теперь уже, правда, не Верховного Совета, а Государственной думы. Козырев - удержался и почти не постарел. Правда, он весьма изменился, не бегает больше по лестницам, но мальчишеская прыткость в нем осталась: теперь она помогает в изменении позиций, взглядов, в преодолении сомнений и доказательстве прямо противоречивых друг другу постулатов. Выпускник знаменитого Московского института международных отношений, готовившего самых гибких людей на свете, солдатов партии с хорошими манерами, комиссаров, знающих, как повязывать галстук-бабочку и каким прибором накалывать креветку, Козырев, как никто, знает секреты аппаратного выживания. Какое-то время ему нужны были другие, но тоже знакомые навыки: интеллигентность, умение быть своим в демократическом «бомонде», удачно острить, состязаясь с Мишей Жванецким и Геной Хазановым, однако, чем больше недавний кумир демократической интеллигенции Борис Николаевич Ельцин, тяжелея, приобретал черты «хозяина», так хорошо всем знакомые черты по кремлевскому опыту и кремлевской истории и несколько уже подзабытые в странную эпоху действовавшего несколько по-другому Горбачева, тем более аппаратчиком, причем послушным аппаратчиком, становился Козырев.

Когда-то хасбулатовский Верховный Совет ругал его за «предательство национальных интересов» и «проамериканизм». Козырев блестяще использовал эту критику для святочного оформления своего звездного часа - когда в Стокгольме, не предупредив даже свое ближайшее окружение, он выступил с внешнеполитической программой как бы от имени «непримиримой оппозиции». Запад был в шоке. Окружение министра нервно курило и ничего не могло объяснить растерянным западным дипломатам. Через несколько часов, после перерыва, Козырев разъяснил смысл своей шутки. Спустя год произнесенная им речь стала реальной программой для новороссийской дипломатии, а окружение министра больше не нервничает, а помогает подыскать необходимые аргументы. Шокировавшие многих слова «Белград» и «Багдад» больше уже не символы - это места проживания реальных людей, посещающих Москву достаточно часто и рассчитывающих на поддержку Вето в Совете Безопасности ООН, наложенное Москвой на резолюцию об урегулировании боснийского кризиса, стало прелюдией к знаменитому выступлению Бориса Ельцина на будапештской встрече руководителей стран, подписавших СБСЕ. Ельцин не просто обвинил Запад в установлении «холодного мира», а сам объявил «холодный мир». До сих пор в Кремле с трудом объясняли, чем же Россию может не устроить расширение НАТО за счет стран Восточной и Центральной Европы, если сама Россия - стратегический партнер Западной Европы и США. Сегодня истина стала очевидной: Россия хочет быть не столько стратегическим партнером, сколько хозяйкой региона и искренне обижена на предложивший ей иные правила игры Вашингтон. Несмотря на попытки сохранить хорошую мину при плохой игре, охлаждение очевидно, но его легко уже можно было просчитать, заметив, как в Москве относятся к «ближнему зарубежью». Запад проглотил это пренебрежительное, поверхностное, нередко оборачивавшееся тысячами жертв (как в Абхазии или Таджикистане) отношение - и получил в ответ игры в Югославии, Ираке и «холодный мир». Впрочем, не удивительно, что привыкшего ужинать хорошо прожаренным бифштексом не привлекает вегетарианское меню. Не удивительно, что и Андрей Козырев оказался столь же решительным проводником новой политики, сколь и предыдущей. Не исключено, что министру удастся стать символом политики российского давления, столь же убедительным, как его предыдущая работа - символом российского либерализма. Андрею Козыреву это ничего не стоит. Пока вчерашние противники еще не верят ему, и правильно делают. Но уже очень скоро они поймут, что важно не верить Козыреву, а спокойно пользоваться его профессиональными, хорошо упакованными, хорошо аргументированными услугами. И хотя сегодня говорят, что Козырев уже не нужен Ельцину, так как символизировал совсем другое направление в политике, я в этом не уверен. Решительный выход министра из фракции «Выбор России», как бы опередивший попытки Гайдара отозвать своих представителей из правительства и перейти в оппозицию президенту, хорошо продемонстрировал, что Козырев, в принципе, готов на любые жертвы ради сохранения должности и места в окружении президента. Этот министр играет не в политические шахматы, к которым привычны многие дипломаты, а в шашки. А это ведь совсем другое направление игры и другой взгляд на фигуры, которыми приходится жертвовать, проще говоря - на степень их важности. Для Козырева важна лишь одна фигура - расставляющая шашки на игровой доске.