Конец ледникового периода

Анализировать ситуацию в зоне грузино-осетинского конфликта, а тем более давать какие-либо прогнозы крайне сложно. У каждой из сторон события середины августа находят диаметрально противоположное толкование. Между тем запланированная на начало сентября встреча премьер-министра Грузии Давида Жвания и лидера непризнанной Южно-Осетинской Республики Эдуарда Кокойты дают основания надеяться, что самая острая стадия «размороженного» конфликта уже позади.

Некогда пехота одной из восточных стран использовала в бою своеобразную тактику — два шага вперед, один шаг назад. Это позволяло не только эффективно вести боевые действия, но и оказывало значительное психологическое влияние на противника. Нечто подобное происходит сейчас и в зоне грузино-осетинского конфликта. Примером такой тактики может служить молниеносный захват грузинскими подразделениями господствующих высот, с которых обстреливались грузинские села. При этом тактический успех Тбилиси был закреплен немедленным уходом с них и передачей высот под контроль миротворческого контингента. Результаты не замедлили сказаться — вот уже несколько дней в зоне конфликта давно забытая тишина. Практически операция высветила все болевые точки, и, в первую очередь, неспособность миротворцев пресекать провокации так называемой «третьей стороны», которая на поверку оказалась русскими наемниками. Актуализировался обмен мнениями о возможной интернационализации конфликта, проведении международной конференции и, в конечном итоге, о введении в зону конфликта международного миротворческого контингента. Президент Путин, длительное время старавшийся обходить в своих выступлениях тему Южной Осетии, в последнее время сделал ряд заявлений, которые могут достойно дополнить его крылатое «мочить в сортирах».

Зашевелились казаки и промосковские чеченцы. Правда, сын покойного президента Чечни Рамзан Кадыров утверждает, что его фразу о возможности прихода в Цхинвали пяти тысяч чеченцев не так поняли и переврали. Однако после того как она была интерпретирована и растиражирована именно в этом ключе, его оправдания уже не имеют никакого значения. В дополнение россияне решили провести «давно запланированные военные учения в Северной Осетии». За этим последовали заявления президента Грузии Михаила Саакашвили о возможной войне между Грузией и Россией за Южную Осетию.

Можно критиковать Михаила Саакашвили за революционное нетерпение, склонность к необдуманным и излишне конфронтационным заявлениям и спонтанным действиям. Но нельзя не видеть, что каждый из компонентов южноосетинской стратегии Тбилиси легитимен и рационален.

Вот некоторые из них. Грузинская власть осуществила мероприятия, направленные на лишение цхинвальського режима доходов от контрабанды. Были сделаны шаги по укреплению доверия осетинского населения к новой грузинской власти, осуществлена гуманитарная интервенция. Было увеличено военное присутствие в регионе: полностью заполнена грузинская квота миротворческого контингента. Правда, количество грузинских подразделений, введенных в зону конфликта, превысило ее. Этот шаг Тбилиси мотивирует необходимостью борьбы с контрабандой. Грузия предприняла попытки убедить руководство России в том, что иметь на ее границах независимую, но дружественную Грузию во сто крат лучше нежели коррумпированный, марионеточный режим в Цхинвали. На международном уровне грузины активно убеждали международное сообщество в необходимости решения проблем сепаратистских образований, которые представляют главное препятствие на пути Грузии к эффективному, современному, демократическому государству. И что Грузия готова решать проблемы сепаратистских регионов мирным путем, без этнических чисток и с соблюдением законности.

В той или иной мере каждый из компонентов этой стратегии продолжает успешно реализовываться. За всем этим прослеживается фирменный стиль Саакашвили. По мнению известного грузинского политолога, председателя Кавказского института мира, демократии и развития Гии Нодия, игры Саакашвили на грани фола являются частью продуманной стратегии, а отнюдь не проявлением пресловутого «кавказского темперамента». Четкое осознание цели, умение сохранить ясную голову и не переступать этой «грани фола» (а если переступать, то лишь чуть-чуть) в самых критических и внешне хаотических ситуациях, составляют секрет его успеха до сих пор.

Может ли ситуация измениться кардинально? Да, если Россия напрямую втянется в войну в Южной Осетии, что крайне маловероятно. Демонстрация силы — это одно, а вот полномасштабное вторжение и как результат война с Грузией России не нужна. Одно дело выступать в роли миротворцев, пусть и с достаточно подмоченной репутацией, аргументируя это защитой гражданского населения Южной Осетии, другое — воевать за отторжение части грузинской территории, целостность которой Россия де-юре признает. По мнению большинства аналитиков, Москву вполне устраивает вариант «замороженного конфликта» еще с десяток лет. Это в конечном итоге позволит найти формулу, при помощи которой Россия сможет де-юре аннексировать Южную Осетию и Абхазию или же постоянно поддерживать ситуацию управляемого конфликта, укрепляя свои позиции на Южном Кавказе в противоборстве с усилением в этом регионе позиций США. Но проблема и заключается в том, что Грузии не нужен управляемый или замороженный конфликт. Тбилиси хочет решить проблему раз и навсегда.

В этом контексте нельзя не затронуть политику России по отношению к Грузии. Бросается в глаза излишняя эмоциональность российской политики, отсутствие единой, консолидированной позиции по этому безусловно очень важному для Москвы вопросу, имеющему непосредственное влияние на всю кавказскую политику нашего северного соседа. Кризис в Цхинвальском регионе в очередной раз продемонстрировал отсутствие у российского руководства какой-либо долгосрочной стратегии и позитивной программы. Разброс мнений российских политологов и того больше: от гипертрофированных страхов до абсолютизации нынешней Грузии и Саакашвили как главного врага России. Их усилиями эта страна раздулась до размеров некой мировой закулисы. Борьба с Грузией времен Саакашвили на страницах российских газет преподносится как продолжение «холодной войны» с Западом, где место Вашингтона занимает Тбилиси. С другой стороны, всячески демонстрируется пренебрежение и нежелание видеть в Грузии равноправного партнера.

Как ни парадоксально это звучит, но обострение ситуации в Цхинвальском районе дает шанс для руководства Южной Осетии удержаться у власти еще какое-то время. Южная Осетия, представляющая собой самый неуспешный сепаратистский проект по сравнению с Карабахом и Абхазией, в сущности так и не стала государственным образованием. По сути, это территория представляла до недавнего времени криминальный оффшор, обеспечивающий хорошие доходы для узкого круга особо приближенных (по некоторым данным, порядка ста) к Э.Кокойты лиц. Лишенный контроля над контрабандными потоками, президент Южной Осетии становится потенциально слабой фигурой, но это, в свою очередь, заставляет его активно добиваться гарантий для сохранения своей власти, в первую очередь со стороны России.

Нельзя обойти вниманием активизацию ЕС, особенно Германии и Франции, в грузинских событиях. Уже сейчас президент Франции Жак Ширак и канцлер Германии Герхард Шредер заявляют о приоритетности осетинского вопроса на переговорах с президентом России Владимиром Путиным. Южноосетинский конфликт уже стал одной из главных озабоченностей для ОБСЕ. За развитием ситуации внимательно следят в НАТО. Скорее всего, эта тема будет включена в повестку дня осенних заседаний министров иностранных дел и обороны Североатлантического альянса. И хотя большинство экспертов уверены, что прямое вмешательство НАТО в этот конфликт маловероятно, политическое давление Запада на Россию может оказать существенное влияние на принятие окончательного решения.

Прогнозы ситуации вокруг Южной Осетии отличаются резким разбросом мнений в зависимости от политической ангажированости их авторов и зачастую выражают интересы стоящих за ними политических или финансово-промышленных групп.

Конфликт вокруг южноосетинской проблемы приобрел устойчиво напряженное состояние, сознательно инициированное грузинской стороной, которое сохранится в обозримом будущем. Скорее всего, еще больше обострится информационная война между конфликтующими лагерями, пытающимися с самого начала использовать малейшие «проколы» противника. Позиционное противостояние время от времени может прерываться отдельными силовыми акциями как с одной, так и с другой стороны для поддержания так сказать «общего уровня» напряженности. Параллельно будет проводиться ожесточенный политический торг. В случае согласия России на проведение международной конференции по Южной Осетии Москва будет вынуждена предложить некий план урегулирования, который обеспечит ее интересы. В качестве возможного варианта может рассматриваться неожиданная идея о совместном протекторате России и Грузии над Южной Осетией.

События вокруг Южной Осетии, а также происходящие изменения в целом на Южном Кавказе должны были бы подтолкнуть политическую и деловую элиту нашей страны к осознанию своих интересов и тактики политического поведения в рассматриваемом геоэкономическом пространстве. Этому должны способствовать как перспективы, открывающиеся при нормализации ситуации, так и угрозы, исходящие от сепаратистских «черных дыр», превратившихся в перевалочные базы для наркодилеров и контрабандистов.

Наконец самое главное состоит в том, что в сей регион нужно приходить со своей четкой стратегией, обеспечивающей наши национальные интересы. Без понимания этого Украина не сможет занять подобающее ей место на Кавказе и будет вынуждена играть в чужие игры. А цену им мы уже знаем.