Концепт регионального блока в Центрально-Восточной Европе

В настоящее время Европейский Союз и НАТО, благодаря своей нерешительной политике расширения, создали геополитическую "серую зону" в Восточной Европе и на Южном Кавказе. Эти западные организации и в ближайшем будущем не будут готовы и способны заполнить сложившийся там вакуум безопасности. На этом фоне ряд политиков, дипломатов и ученых из постсоветских стран начали обсуждать альтернативные варианты частичного обеспечения безопасности и международной включенности своих стран. Наиболее заметным из проектов региональной безопасности является создание коалиции т.н. Междуморья.

Идея ассоциации или конфедерации, которая могла бы объединить государства Восточной и Центральной Европы - от Балтии на северо-востоке континента до государств бывшей Югославии на западе Балканского полуострова, зародилась в XIX в. Подобный союз должен был стать средством отражения угрозы, исходящей от царской России на востоке, равно как и от Пруссии, а позже от Германского рейха - на западе. Впрочем, эта идея так и осталась на уровне геополитических рассуждений и не была использована в качестве основы внешней политики.

В начале XX в. идея Междуморья приобрела особую популярность в Польше. Обретя независимость к концу Первой мировой войны, новоявленное польское государство искало пути выживания и усиления в условиях охватившего Европу хаоса: крушения империй, появления на карте новых границ и трансформации союзных отношений. Первый в межвоенный период руководитель Польши Юзеф Пилсудский (1867-1935) вновь ввел и переформулировал появившуюся в XIX в. концепцию Славянского союза как Междуморья. Распространение получил латинский термин Intermarium, под которым понимался своего рода союз государств Центральной и Восточной, а также Юго-Восточной Европы, расположенных между Балтийским, Черным, Адриатическим и/или Эгейским морями.

Создание полноценного союза или федерации государств Центральной и Восточной Европы, как это задумывалось Пилсудским в межвоенное время, сегодня более не представляется ни возможным, ни необходимым. Особенно устарела идея экономической интеграции территорий между Балтийским, Адриатическим и Черным морями. Это обусловлено тем, что большинство государств региона уже вступили в Европейский Союз или, как в случае с оставшимися за его пределами западно-балканскими государствами, ожидается, что это произойдет в скором будущем. Украина же, Молдова и Грузия недавно заключили и в настоящее время имплементируют весьма крупные и масштабные соглашения об ассоциации с Европейским Союзом, которые можно, ввиду их глубины и широты, классифицировать как "договоры об интеграции". Эти страны, таким образом, скоро станут де-факто частями торгового и правового пространства ЕС, вследствие чего будут экономически все более тесно связаны с другими государствами территории потенциального Междуморья.

На этом фоне такие инициативы внутри Европейского союза как Вышеградская группа, Триморье (Адриатическое-Балтийское-Черное) или транспортный коридор "Виа Карпатия", на первый взгляд напоминающие концепцию Междуморья, на самом деле мало относятся к ней, так как эти проекты имеют ограниченное значение для общей безопасности Восточной Европы. Безусловно, данные объединения осуществляют деятельность в разных политических и экономических сферах на территории Центрально-Восточной Европы и Балкан, таким образом, будучи реминисценцией идеи Междуморья межвоенного периода. Тем не менее, они реализуются в контексте уже свершившейся глубокой интеграции вовлеченных государств в Европейский Союз, их всесторонней европеизации и членства в НАТО (за исключением Австрии). Следовательно, эти новые международные проекты внутри ЕС уже не имеют значимого геополитического измерения, не вносят значительный вклад в укрепление восточноевропейской безопасности и остаются, по сути, лоббистскими проектами внутри условного "Запада".

Возрождение идеи Междуморья как пути решения дилеммы безопасности в образовавшейся после завершения "холодной войны" "серой зоне" в Восточной Европе и на Западных Балканах, Южном Кавказе, имеет гораздо большее значение, нежели разнообразные новые схемы политического и экономического сотрудничества между восточноевропейскими членами НАТО. Они включают, к примеру, Адриатическую хартию, учрежденную США, Албанией, Хорватией и Македонией в 2003 г., к которой впоследствии, в 2008 г., присоединились Черногория, а также Босния и Герцеговина. Однако пока непонятно, что будет с новыми независимыми государствами, расположенными между Европейским Союзом и НАТО, с одной стороны, и ОДКБ и ЕАЭС, с другой. Данные государства сейчас находятся в положении, подобном ситуации Центральной и Восточной Европы в межвоенный период.

Примечательно, что сразу после распада Советского Союза и его блока проект Междуморья возродился в своей оригинальной форме и со своей изначальной целью, пусть даже под другим названием. В начале 1990-х, когда еще не вполне было ясно, станут ли какие-то из центральноевропейских и восточноевропейских государств членами ЕС и НАТО, и когда это произойдет, тогдашний президент Польши Лех Валенса выступил с идеей о создании т.н. "НАТО-бис", т.е. отдельной организации безопасности, которая могла бы объединить посткоммунистические государства Европы и тем самым реализовать идею коалиции территорий между морями. Этот проект был движим страхами, подобными тем, что испытывал Пилсудский 70 лет назад. Он стал бы де-факто антиимперским союзом государств Центральной и Восточной Европы, направленным на их защиту от возможного нового российского экспансионизма и будучи своего рода реминисценцией "союза Петлюры и Пилсудского" 1920 г. Идея подобной региональной коалиции безопасности продвигалась также другими политическими лидерами Восточной и Центральной Европы, начиная от Альгирдаса Бразаускаса в Литве и заканчивая Зеноном Позняком в Беларуси.

Тем не менее, большинство государств предполагаемого союза Междуморья вскоре получили приглашения присоединиться к Европейскому Союзу и НАТО. Государства, включенные в переговорный процесс о членстве в двух ключевых организациях Запада, таким образом, потеряли интерес к альтернативному восточноевропейскому союзу. Теперь они впервые получили шанс встроиться в гораздо более мощные международные конструкции, нежели Междуморье. Следовательно, для государств Центрально-Восточной Европы, сперва кандидатов, а впоследствии полноправных членов ЕС и НАТО, ценность создания новой региональной организации безопасности, не говоря о межгосударственном союзе, стремительно падала. Интеграция в западный мир, а не строительство союзных отношений с посткоммунистическими государствами, отныне превалировала в их публичных дискурсах, национальных стратегиях и международных отношениях.

И все же на фоне угроз и рисков, еще имеющих место в Восточной Европе, и особенно неясной ситуации с безопасностью в государствах т.н. Восточного партнерства ЕС, концепция Междуморья не была полностью оставлена государствами региона и после восточного расширения ЕС и НАТО. Правда, частично дискурс о Междуморье теперь также стал средством продвижения интересов расположенных на восточном фланге членов ЕС в рамках самого Союза. Идея, таким образом, пережила возрождение в двух ипостасях - проекта более узкого регионального сотрудничества внутри ЕС, с одной стороны, и трансрегиональной концепции безопасности для "серой зоны" за пределами ЕС и НАТО, с другой. Когда партия Право и справедливость (ПиС) одержала победу на парламентских выборах 2015 г. в Польше, ее лидеры обозначили более активную позицию, которую намерена занять Варшава в делах как субрегиональной интеграции с восточными членами ЕС, так и широкой безопасности в Центральной и Восточной Европе. По крайней мере, первоначально ПиС стремилась к более тесному сотрудничеству не только в рамках Вышеградской группы, но и с Украиной, а также другими государствами Восточного партнерства.

У традиционалистской Польши, обратившей свой взор в сторону Вишеградской четверки, Междуморья и Украины, однако, всегда были двойственные намерения. Новая внешнеполитическая концепция шла параллельно с нарастающей критикой ПиС в адрес Германии и Франции, которые, по мнению польских консерваторов, использовали ЕС в качестве инструмента репрессии более слабых, националистических новых государств Союза и средства укрепления либеральной антитрадиционалистской повестки основных партий Западной Европы. Исходя из антироссийских и антигерманских настроений части лидеров и сторонников ПиС, новый президент Польши Анджей Дуда за последние годы преуспел в использовании концепции Междуморья не только и не столько в качестве схемы сотрудничества государств Восточной Европы, направленной против кремлевских ирредентистских амбиций, но и как некой альтернативы доминирующим западным государствам внутри ЕС. Неизвестно, насколько подобными мотивами была движима и деятельность нового президента Хорватии Колинды Грабар-Китарович, направленная на интенсификацию сотрудничества расположенных между Балтийским и Адриатическим морями членов ЕС в политической, экономической сферах и безопасности.

Реактивация же проекта Междуморья в украинской экспертной, политической и дипломатической среде осуществляется из совершенно иных соображений. Киевский интерес в этом проекте связан, прежде всего, с проблемами национальной безопасности на фоне украинской борьбы за выживание в гибридной войне с Москвой. Междуморье видится в Киеве скорее в виде дополнения, чем альтернативы другим интеграционным проектам и схемам сотрудничества, и не как площадка ведения каких-либо внутриевропейских политических игр. В логике конструирования проекта Междуморья Украина уже развила систему особых связей с Молдовой, Грузией и Азербайджаном в рамках Организации за демократию и экономическое развитие (ГУАМ - Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова). Вследствие Оранжевой революции в 2005 г. девятью восточноевропейскими государствами было создано т.н. Содружество демократического выбора в составе Украины, Грузии, Литвы, Латвии, Эстонии, Молдовы, Словении, Македонии, Румынии. На учредительном форуме присутствовали в качестве наблюдателей представители Азербайджана, Болгарии, Венгрии, Чехии, Польши, ООН и ОБСЕ. Украина также начала более интенсивное военное сотрудничество с Польшей и Литвой, в рамках реализации которого была создана совместная военная бригада трех стран. В соответствии с проведенными недавно в Украине опросами общественного мнения, Литва и Польша являются государствами, которым украинцы симпатизируют более всего. Подобные тенденции свидетельствуют о наличии у населения бывших под советским контролем территорий в Центральной и Восточной Европе чувства общности интересов, представлений, угроз и в какой-то степени даже идентичности. И все же ни один из этих и других производных проектов Междуморья пока не привел к созданию эффективного союза безопасности в Восточной Европе.

Более того, Междуморье как концепция безопасности стало использоваться в качестве инструмента продвижения узких интересов новых традиционалистов, находящихся у власти в Польше. Судя по всему, Польша сейчас более всего стремится к созданию альтернативного центра влияния внутри Европейского Союза, чтобы укрепить собственные позиции перед лицом западных государств и сбалансировать растущее влияние Германии на Западе в целом и в Европе в частности. Со стороны некоторых государств Восточной Европы проявляется растущий скептицизм относительно усиления роли Германии и немецкого видения европейского будущего. Это ведет к усилению противодействия политике Германии, росту убеждений в том, что необходимо возвращение части суверенитета и национальных полномочий, делегированных Брюсселю, когда ЕС расширился на восток в 2004-2007 гг. Для части консервативных элит государств Центральной и Восточной Европы на данном этапе характерно стремление к защите "традиционных ценностей" от натиска либерализации, миграции и плюрализма, усиление которых предполагается по мере продолжения европейской интеграции. Это, например, нашло свое отражение в серьезной оппозиции со стороны Вышеградской четверки и Словении квотированному распределению беженцев из Ближнего Востока и северной Африки между государствами - членами Европейского Союза.

Правда, не все государства Центральной и Восточной Европы готовы противостоять Брюсселю и Берлину в той мере, насколько это делает Польша. Создается впечатление, что лишь Венгрия разделяет идеи польской правящей партии о деволюции власти в структурах ЕС. Большинство же государств региона не желают вступать в серьезный конфликт с Германией и Францией по этому поводу. Ввиду этого новый трехсторонний формат сотрудничества был недавно инициирован Австрией, Чехией и Словакией в качестве противовеса возглавляемой Польшей Вышеградской группе.

Еще одной реминисценцией Междуморья является уже упомянутая инициатива Триморье, начало которой было положено в сентябре 2015 г. на встрече 12 государств региона в Дубровнике, а именно: Вышеградской четверки, балтийских государств, Румынии, Болгарии, Хорватии, Словении и Австрии. Она получила известность в июле 2017 г. в связи с участием президента США Дональда Трампа во втором саммите Триморья в Варшаве. Проект Инициативы Адриатического-Балтийского-Черного морей или Триморья фокусируется на развитие международной инфраструктуры в Центрально-Восточной Европе, включая транспортные проекты типа магистрали Виа Карпатия, соединяющей Литву с северной Грецией. Новый альянс тоже способствует развитию сотрудничества в сфере энергетики, в частности строительству терминалов сжиженного природного газа, что должно привести к снижению зависимости Центральной и Восточной Европы от российского газа. Если им удастся стать участниками проекта Триморья, государства, пока не входящие в ЕС (например Украина), тоже cмогут в будущем извлечь выгоду из этих планов. Китай также высказал свою заинтересованность в поддержке подобных инфраструктурных проектов в рамках реализации проекта "Один пояс, один путь". До сих пор, однако, ни в одном из вышеупомянутых проектов не была воплощена оригинальная идея Междуморья, заключавшаяся в тесном объединении малых государств Центральной и Восточной Европы против общего противника, обладающего геополитическими и военными преимуществами.

И все же идея Междуморья после 1991 г. постоянно волновала и сегодня продолжает волновать умы, что отражается во множестве дискуссий ученых и периодических политических декларациях. Продолжающееся неучастие государств восточноевропейской и южнокавказской "серой зоны" в структурах безопасности до сих пор создает в России впечатление, что издержки и риски, которые влечет за собой агрессивная политика в отношении Грузии, Молдовы и Украины, малы. Для этих стран вопрос о создании коалиции государств Восточной Европы стал особенно острым после драматических событий 2014 г. Три государства Восточной Европы, подписавшие соглашения об ассоциации с ЕС, теперь, правда, получают большую политическую, экономическую и военную помощь от НАТО и Европейского Союза, чем ранее. Вместе с тем, они, как и раньше, оставлены один на один в своих противостояниях с Москвой. Урок, который можно извлечь из истории межвоенного периода и начального этапа после распада Советского Союза, говорит о том, что подобное положение вещей в Восточной Европе чревато серьезной геополитической нестабильностью.