«Теперь диалог будет осложнен» — так прокомментировал депутат Европарламента от Германии Майкл Галер санкции, введенные в отношении него Китаем 22 марта. Он и еще девять граждан Европейского Союза, а также несколько институтов и учреждений — Комитет по политике и безопасности ЕС, комиссия Европарламента по правам человека и Институт китайских исследований МЕРКАТОР из Германии — впервые оказались в санкционном списке Пекина. Эти действия стали ответом Поднебесной на ранее запущенные санкции Евросоюза, скоординированные с США, Канадой и Великобританией в отношении четырех китайских чиновников и организаций, уличенных в ущемлении прав человека. 

Майкл Галер обосновал противокитайские санкции ЕС «необходимостью пролить свет на события, происходящие в Синьцзяне», подразумевая созданные китайскими властями в своей западной провинции центры профессионального образования для местного населения, расцененные евро-атлантической экспертной средой как трудовые лагеря. Попавшим за критику политики Пекина в отношении уйгуров под ответные санкции европейцам и их родственникам откажут в праве въезжать на территорию материкового Китая, Гонконга и Макао. Деятельность компаний и организаций, связанных с ними, будет ограничена.

Подготовка арсенала санкций

Долгое время Китай неохотно использовал санкционные меры для наказания своих обидчиков. Они эпизодически оттачивались на экономиках небольших стран, где существует явная асимметрия в пользу Китая. Возможности получать доступ к китайским рынкам сбыта, а также привлекать желанные инвестиции часто увязывались среди прочего с позицией этих стран в отношении Тайваня. 

Тщательно выбирая цели и просчитывая эффект, в Пекине не стремились применять санкции при каждом потенциальном конфликте. Предпочтение всегда отдавалось мерам экономического характера, наносящим финансовые издержки и потери в сферах, где Китай имел особые национальные интересы. Некоторая часть ограничений могла находиться в тени, носить неформальный характер и проявляться в усложнении процедур торговли, размещения инвестиций или пересечения границы для лиц из стран, попавших в черный список Пекина.

Вопросы, к которым Китай всегда демонстрировал повышенную чувствительность, — территориальная целостность и национальная безопасность. Спектр их охвата был достаточно широк: от поставок оружия на Тайвань или претензий на спорные острова до поддержки опальных диссидентов или религиозных сект.

Общую предпочтительность экономических мер перед санкциями другого рода можно объяснить историческим опытом Китая, когда соседние народы попадали в орбиту его влияния не в результате военных завоеваний, а путем соблазнения выгодными коммерческими и культурными обменами. Они также позволяют переносить бремя потерь на нерезидентов, стимулировать национальное производство и обеспечивать рост благосостояния граждан, на котором покоится легитимность существующей модели управления страной.

Укрепление собственной обороны

По мере роста и экспансии КНР единственной страной, способной санкциями наносить ей ощутимый урон, остаются только Соединенные Штаты. Эффект их давления на российскую экономику в 2014–2019 годах, свалившуюся в затяжную стагнацию, убедил китайских лидеров в их весомости, а развернутая Трампом атака на торговлю — в близости и неотвратимости. Поэтому в Поднебесной стали готовиться к противосанкционной обороне. В стратегическом плане был выбран курс на укрепление самодостаточности китайской экономики, для перехода к которой затяжными переговорами по Фазе-1 торговой сделки выигрывалось время. В тактическом плане — предприняты меры, повышающие ее гибкость и резистентность.

С недавних пор центральная роль в китайской защите возложена на систему Блокирующих правил — нормативный акт Министерства коммерции, направленный на противодействие необоснованному экстерриториальному применению иностранного законодательства. Руководствуясь им, орган сможет запрещать выполнять своим резидентам иностранное санкционное законодательство. Если деловой партнер продолжит его соблюдение, то китайские физические и юридические лица смогут взыскивать с него ущерб в судебном порядке. Некоторую часть потерь правительство также может компенсировать им по результатам «правдивого» расследования.

Такой подход Китай заимствовал у Европейского Союза, запустившего отдельный Блокирующий статут для защиты своих компаний, ведущих сотрудничество с находящимся под американскими санкциями Ираном. Развивать собственное сотрудничество с Тегераном вопреки санкциям Пекин отнюдь не боится: 26 марта страны подписали соглашение о стратегическом партнерстве на 25 лет, расширяющее экономические и дипломатические связи, обеспечивающие гарантированные поставки нефти. Точные детали соглашения не известны, но очевидно, что оно усилит позиции Ирана, а с ним и косвенное влияние Поднебесной на его ядерную сделку с Вашингтоном. Компании КНР, рискующие попасть под американские санкции, будут по европейскому образцу защищены нормами китайских Блокирующих правил, сформулированных широко и нечетко. Опираясь на них китайские чиновники получат вполне легальные инструменты поддержки китайского бизнеса в борьбе с иностранными конкурентами.

Искусство оперативного маневрирования

Именно сокращения количества таких инструментов в распоряжении китайцев давно желает крупный европейский бизнес. Чтобы выровнять условия конкуренции на китайских рынках, Евросоюз длительное время добивался от КНР подписания обязывающего соглашения по формированию ясных правил игры. После семи лет переговоров на излете 2020 года между ЕС и Китаем было выработано Всеобъемлющее соглашение об инвестициях (ВСИ). Подыгрывая европейцам, Пекин пошел на заметные уступки по некоторым важным вопросам долго длящегося диалога.

В рамках ВСИ европейскому капиталу был расширен доступ к автомобильному рынку, с ограничениями они смогут работать в сферах медицинских, транспортных, телекоммуникационных и компьютерных услуг. Китай обязался отказаться от практики принуждения европейских инвесторов к созданию совместных с китайцами предприятий, сделать работу находящихся в собственности государства компаний прозрачной и не дискриминирующей подрядчиков по происхождению, допускать европейцев к тендерам по госзакупкам, усилить защиту конфиденциальной информации инвесторов. Для решения споров соглашение предусматривает порядок арбитража, напоминающий тот, который действует в ВТО.

Приобретения Китая от ВСИ носили скорее символический характер. Помимо некоторых уступок в энергетике, оно ослабляло общую настороженность европейцев, перешедших к практике скрининга китайских капиталов, и формировало площадку для дальнейших переговоров по упрощению условий торговли. Соглашение бросало тень на диалог ЕС с США по усилению экономического сотрудничества и осложняло выработку совместной трансатлантической позиции по отношению к КНР.

Реальным выгодополучателем от ВСИ должна была стать Германия, компании которой разместили 60 млрд. долл. в экономике Китая, 60% из них — инвестиции с нуля. Сделка Трампа с Китаем вызвала повышенную обеспокоенность в немецкой бизнес-среде, имевшей свои виды на увеличение прибылей за счет освоения рынков Поднебесной. Поэтому немецкое трио — Ангела Меркель, Урсула фон дер Ляйен и Сабина Вейянд (высокопоставленный функционер Еврокомиссии) — приложили максимум усилий, чтобы заключить ВСИ до конца срока председательства Германии в Совете ЕС.

Вопрос о возможном принуждении к трудовой деятельности в Синьцзяне не мог не появиться в процессе переговоров по ВСИ. Заявляя с одной стороны об ущемлении прав уйгуров и подписывая соглашение, часть выгод от которого могла бы генерироваться как раз таким трудом, европейские политики попадали бы в щекотливое положение. По-видимому, желание финализировать сделку было так велико, что уйгурский кейс хорошо заретушировали, получив от Китая обещание присоединиться к конвенциям Международной организации труда, запрещающим принудительную эксплуатацию. Поскольку сроков и обеспечительного механизма присоединения к конвенциям в ВСИ нет, обещание носит скорее декларативный характер.

Чтобы не допустить срыва ратификации ВСИ где-либо на национальном уровне, с немецкой подачи из соглашения были удалены пункты, затрагивающие национальный суверенитет стран-членов. Судьбу договоренности должен будет решать Европарламент, площадка для панъевропейских прений и переговоров. Именно против некоторых представляющих Германию депутатов и Комиссии по правам человека Европарламента Китай вводит санкции за «проливание света» на уйгурский вопрос. Осложнится ли теперь европейско-китайский диалог? А кому он был нужен?..