Поддержать
Приглашение министра иностранных дел Украины Дмитрия Кулебы прибыть с визитом в Китай прозвучало громко и неожиданно. Еще в июне высшие чиновники в Пекине мастерски уклонялись от коммуникаций с представителями Украины. Посол Павел Рябикин прямо жаловался на молчание пекинских бюрократов, визит заместителя министра Андрея Сибиги китайская сторона не согласовывала до последнего момента, а о том, что китайские дипломаты не будут участвовать в швейцарском Саммите мира, официально сообщили буквально накануне события. Поэтому ворота в Поднебесную для визита Дмитрию Кулебы в июле открыли именно с китайской стороны. На сайте тамошнего МИД пресс-релиз о встрече Ван И с Дмитрием Кулебой опубликовали без характерного для китайского стиля подчеркнутого упоминания факта петиции о визите со стороны гостя.
Внезапный интерес Китая к коммуникации с Украиной отнюдь не свидетельствует об изменении его позиции по отношению к «украинскому кризису». В рид-ауте, изданном китайской стороной по итогам встречи, воспроизведены традиционные клише, которыми пользуется Пекин: о политическом решении «украинского кризиса», преданности Китая переговорам и его «конструктивной роли» в прекращении войны. В нем опять нет упоминаний ни о поддержке территориальной целостности Украины, ни об ответственности России за войну. Свою позицию Китай представляет не как единоличную, а как консенсусную, на основе взаимопонимания с Бразилией, и поддержанную «международным сообществом». Всего этого нет в пресс-релизе МИД Украины, опубликованном после встречи, где основной нарратив — справедливый мир, обеспеченный через формулу президента Зеленского, и недобросовестный подход России к переговорам. Хотя тексты китайского МИД крайне редко синхронизируются с рид-аутами гостей и всегда исполнены в специфической манере, тотальное несовпадение комментариев сторон о результатах встречи разительное. Зачем тогда Китаю понадобился этот визит?
Старая новая опасность
Стимул инициировать его сформировали события не в столицах Азии или Европы, а в Северной Америке, где продолжается предвыборная кампания кандидатов на должность президента Соединенных Штатов. Провал Джо Байдена на дебатах, стрельба в Пенсильвании, номинационная конференция Республиканской партии и кризис в лагере демократов сформировали в Китае четкое представление о неотвратимости возвращения Дональда Трампа к власти. Китайское академическое сообщество проснулось от летаргии и начало активно пророчить политический тайфун, который нагрянет при условии возвращения Трампа в Белый дом (хотя на сегодняшний день, после отказа Байдена от участия в борьбе за президентское кресло и передачи им эстафетной палочки Камале Харрис, уже понятно, что победа Трампа — еще далеко не факт). Несмотря на то, что прикладные аспекты политики на китайском направлении в значительной мере будет определять не столько сам Трамп, сколько его советники, имена которых еще не известны, в Китае из аналитических центров уже потекли невидимые ручейки докладов наверх обо всем спектре фобий, связанных с реставрацией республиканцев.
Главное мнение китайских визионеров от международных отношений вращается вокруг уверенности, что дипломатия КНР, ее политическое устройство и экономическая система окажутся на острие атаки новой администрации Трампа. Интеллектуалы ожидают не точечных санкций с тонкими настройками, а восстановления тотальных тарифных войн образца его предыдущей каденции. Возможности Пекина симметрично защищать себя будут весьма ограничены, поскольку торговля между странами так и осталась смещенной в пользу Китая.
Новая торговая война назревает для Китая в крайне неудобный момент. Его экстенсивная модель роста уперлась в потолок и требует перехода к новому качеству, которое будет обеспечиваться через частное потребление, а не государственные инвестиции. Для «модернизации продуктивных сил», о которой сейчас часто говорит Си Цзиньпин, нужны время, стабильность и болезненные реформы. Компартия во что бы то ни стало старается поддержать высокий темп роста, основным источником которого сегодня, как и 20 лет назад, стала профицитная внешняя торговля. Поражение экспорта, объем которого эквивалентен пятой части китайского ВВП, имеет значительный дестабилизирующий потенциал. Если избежать его невозможно, то в Поднебесной предпочли бы по крайней мере минимизировать потери.
Маневр в защиту от поражения
Ключевая роль в защите экономики КНР принадлежит Европе: она предлагает для китайского экспорта и емкий рынок, и платежеспособный спрос. В торговле между ЕС и Китаем тоже накопились разногласия, поэтому Еврокомиссия переходит к защите своих рынков от субсидируемых китайских товаров, прежде всего электромобилей и солнечных панелей. И если конфликт с Вашингтоном в Пекине рассматривают как экзистенциальный, то с Брюсселем, считается, можно объясниться подкупом — интеграцией европейских компаний в китайские цепочки создания стоимости.
В Китае также очень опасаются, что администрация Трампа сможет, как он заявляет, разыграть российскую карту — перетянуть Москву на свою сторону, навязав Украине мир за счет уступок на российских условиях. Тогда Пекин тоже окажется в лагере тех, кто проиграл вследствие войны. Несмотря на риторику о дружбе и бесконечном «углублении партнерства» Си Цзиньпин предпочитает не полагаться полностью на Владимира Путина. Сотрудничество между автократами локализировано в сфере торговли и дипломатии, военная кооперация остается ограниченной, а гуманитарное и инвестиционное общение имеет декоративный характер, что свидетельствует о недоверии во взаимоотношениях. Чтобы сузить возможности Путина заигрывать с новой американской администрацией, в Пекине обдумывают, как усилить свой вес в решении «украинского вопроса». Это означает создать для Кремля такие условия, в которых он не мог бы окончательно зафиксировать результаты войны без одобрения из Чжуннаньхая.
Китайские ученые считают, что активное вовлечение США в палестино-израильскую войну тоже на руку КНР. Европейский подход к конфликтному региону они интерпретируют как направленный на дистанцирование от США. Такая линия, можно ожидать, облегчит поиск взаимопонимания между Китаем и странами Европы.
В китайской интеллектуальной мысли сохраняется несколько упрощенное представление, будто Европу можно оторвать от Соединенных Штатов и привлечь на сторону Китая. Они чувствуют неуверенность, которая охватывает европейские столицы во время созерцания американской гонки, а также отчаяние, рисующее перспективу в результате проигрыша демократов. В этом смысле победа Трампа кажется Китаю не только угрозой, но и окном возможностей на европейском направлении. Разочарование тарифными войнами Трампа, которые точно затронут не только Китай, но и ЕС, и дестабилизированной им структурой НАТО будет подпитывать беспокойство европейцев и упростит сближение. Повод для перезагрузки отношений с Европой у Китая тоже найдется — в следующем году исполнится 50 лет с начала дипломатической миссии Китая при ЕС (тогда еще экономическом сообществе).
Встреча и диалог с представителями Украины, о которых Си Цзиньпина просил едва ли не каждый европейский лидер и которые он откровенно игнорировал, теперь может стать мощным стартом для более предметной коммуникации с европейцами. Не исключено, что лицом для коммуникации могут выбрать Виктора Орбана, который предложил себя в таком качестве во время псевдомиротворческого турне по столицам нескольких влиятельных стран, пока в Пекине не убедятся, что в ЕС он выглядит маргинально. Вероятнее, Китай попробует сконструировать несколько параллельных треков для развития диалога.
Месседжи и посланцы, которых будет присылать Киев, как и раньше, мало будут значить в китайской стратегии. Пекин в ближайшей перспективе будет заинтересован поскорее нормализовать экономические отношения с Брюсселем, временно демонстрируя ему открытость к компромиссам по экономическим вопросам и уступкам. И хотя свою позицию по «украинскому вопросу» Китай все еще декларирует как «последовательную и четкую», она все больше будет смещаться в серую невыразительную зону дипломатических споров с Европейским Союзом относительно торговли.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google