«Халифат» вышел из подполья

«Исламское государство» понемногу отвоевывает свои позиции на Ближнем Востоке.

В Сирии, где несколько лет назад ИГ потеряло все населенные пункты, террористы продолжают действовать сразу в нескольких провинциях. Только за последний месяц, по данным самих террористов, было совершено 71 нападение, в результате чего погибли 123 человека.

Еще хуже ситуация в соседнем Ираке. О росте активности ИГ в этой многострадальной стране свидетельствуют данные американских аналитиков Майкла Кнайтса и Роберта Алмейды, указывающие на то, что лишь за последний год ИГ увеличило количество нападений в этой стране на 94%. Такой непрекращающийся рост активности террористов в Ираке продолжается уже третий год подряд. Если за первый квартал 2018-го боевики ИГ совершили 445 нападений, то за первые четыре месяца 2020-го — уже 566 нападений.

Почти половина из этих нападений — это так называемые high quality attacks, то есть спланированные и хорошо подготовленные нападения с использованием оружия или взрывных устройств. Основную часть этих нападений составляют подрывы фугасов на дорогах. Со временем количество таких подрывов лишь возрастает. Это свидетельствует о том, что, даже потеряв территории, террористы в условиях подполья сумели восстановить мощности по созданию и установке взрывчатки. Увеличивается также число засад и рейдов, осуществляемых террористами.

Наибольшую активность террористы проявляют в иракских провинциях Дияла, Багдад, Салахадин, Анбар, Киркук и Нейнава. Эти провинции отличаются от других не только компактным проживанием мусульман-суннитов, которых террористы рассматривают как свою целевую аудитории и базу поддержки, но и продолжительными межконфессиональными и межэтническими противостояниями.

Хотя сейчас еще рано говорить о восстановлении активности террористов в Ираке на уровне 2014-го или даже 2007 года, тенденция вызывает обеспокоенность. Кнайтс и Алмейда насчитали 47 зон, в которых постоянно действует ИГ в Ираке. Количество членов «Исламского государства» в стране оценивается в четыре тысячи боевиков, опирающихся на сеть из десяти тысяч приверженцев.

Картина становится еще более угрожающей, если посмотреть на деятельность ИГ за пределами Сирии и Ирака. Лишь за последний месяц террористы отчитались об атаках в 11 странах мира, без учета Ирака и Сирии. Особую активность ИГ демонстрирует на Африканском континенте, у которого есть все шансы стать новой базой для воспроизведения «халифата». Огромные пространства, слабые правительства, многолетние межконфессиональные, межэтнические и межплеменные конфликты, бедность населения и неутихающие войны — это просто идеальный набор условий для ИГ.

В чем же причины возобновления активности террористов ИГ?

Первая — это хаос. Если в случае Сирии с ее девятилетней войной, территориальной дезинтеграцией и политическим тупиком все более или менее понятно, то в Ираке несколько более сложная ситуация: несмотря на, казалось бы, лучшие по сравнению с сирийскими условия, наличие легитимного правительства и более или менее стабильную экономику, именно эта страна сегодня является центром возрождения ИГ. В Ираке сложились условия, при которых политический, экономический, гуманитарный кризисы накладываются на геополитическое противостояние и внутриполитические конфликты.

Новое правительство технократа аль-Казыми, возглавившего страну под аккомпанемент кровавых протестов и гуманитарного кризиса, сразу же столкнулось с экономическими последствиями падения цен на нефть, от экспорта которой зависит экономика Ирака, и с пандемией коронавируса. Все это происходит на фоне конфликта с проиранскими политическими группировками и роста количества атак террористов ИГ.

К этому надо добавить противостояние Вашингтона и Тегерана, усилившееся после убийства американцами в январе этого года генерала Сулеймани — архитектора гибридной войны, которую сегодня ведет в регионе Иран, и лидера вооруженных шиитских группировок Ирака Абу Махди аль-Мухандиса. После этого иракский парламент выступил с заявлением, в котором требовал немедленно вывести все американские военные подразделения из страны. В ответ президент Трамп согласился обсудить возможность сокращения имеющегося пятитысячного контингента США наполовину и закрыл несколько военных баз.

Если к этому добавить хронический дефицит чистой воды и электроэнергии, которую пятая по запасам нефти в мире страна закупает у соседнего Ирана, огромный дефицит бюджета, инфляцию и военную операцию турок, которые бомбят иракские поселки на севере провинции Эрбиль, охотясь на курдов из Рабочей партии Курдистана, картина становится полной.

Однако сам по себе кризис, этот идеальный шторм, — не единственная причина возрождения ИГ.

Как показала практика, сама стратегия, которую уже 17 лет используют джихадисты, оказалась весьма эффективной. Эта стратегия заключается в преднамеренном провоцировании хаоса для дальнейшего захвата контроля над территорией с целью ее организации по собственным законам. И это — вторая причина.

Разжигание межконфессиональной вражды, атаки на культовые места и сооружения, убийства гражданских, похищения лидеров племен, поджоги урожая на спорных полях террористы используют, чтобы спровоцировать внутренний конфликт. А когда этот конфликт перерастает в открытое вооруженное противостояние, террористы, имеющие большой опыт ведения войны и не обремененные какими-либо правовыми или моральными ограничениями перед применением насилия, предлагают одной из сторон свою защиту в обмен на подчинение.

В Ираке эта стратегия сработала в 2005–2007 годах, когда от атак террористов-смертников, эскадронов смерти и криминала ежемесячно погибало от одной до трех тысяч гражданских. Эта стратегия сработала в 2013–2014 годах, когда в ответ на мирные протесты суннитов против преследований и политических репрессий власть страны начала боевые действия в городах провинции Анбар.

Эта стратегия, как планируют террористы, сработает и в этот раз, потому что фундаментально ничего не изменилось. Ирак продолжает страдать от межконфессионального противостояния, коррупция продолжает разрушать государственный аппарат, а власть безуспешно пытается найти баланс между интересами региональных игроков и собственного народа.

Однако эффективность стратегии террористов не является основной причиной. Несмотря на уникальность Ирака, масштабы угрозы ИГ выходят далеко за пределы этой страны. Третьей и, наверное, основной причиной является кризис контртеррористической стратегии США и союзников.

Когда в ответ на теракт 11 сентября США начали глобальную войну с терроризмом, то, по замыслам американских стратегов, для победы в этой войне нужно было обезвредить децентрализованную террористическую структуру «Аль-Каиду», которая насчитывала несколько тысяч оперативников по всему миру и имела собственные базы на территории Афганистана. Победить «Аль-Каиду» и все движение «глобального джихада» можно с помощью стратегии разделения центрального штаба во главе с Бен Ладеном и локальных групп. Как только это удастся, местные локальные силы полиции и армии при технической, материальной и другой поддержке США смогут справиться с локальными группами поодиночке.

К реализации этой стратегии было два основных подхода. Первый, взятый на вооружение Джорджем Бушем-младшим, состоял в использовании американской армии для силового освобождения территории, подконтрольной террористам, и дальнейшей стабилизации. Это предполагало разворачивание многотысячных контингентов армии США. Например, в 2007 году, когда ситуация в Ираке стала критической, Буш отправил в страну дополнительно 20 тысяч солдат, что в сочетании со стратегией кооперации с местными, разработанной генералом Дэвидом Петреусом, существенно снизило интенсивность конфликта. Но расплатой за это стало падение рейтинга самого Буша-младшего.

После смены в 2009 году администрации в Белом доме был избран новый подход. Он состоял в уменьшении присутствия американских войск в зоне конфликта. Вместо этого бороться против террористов должны были силы специальных операций и беспилотники. Барак Обама существенно увеличил количество боевых операций с использованием беспилотников США. Если в 2008 году по территории Пакистана, где находилось руководство талибана, было нанесено 38 ударов американских БПЛА, то в 2010-м, уже при Обаме, их количество возросло до 128.

Параллельно президент начал сокращать присутствие американских солдат в Ираке и Афганистане, где отныне бороться против террористов должны были локальные партнеры, которым США помогали подготовкой, оружием и деньгами. До 2014 года считалось, что эта стратегия работает. Но захват террористами «Исламского государства» Мосула и провозглашение «халифата» стало шоком для всех. Оба подхода, жесткий с использованием армии и мягкий с беспилотниками и рейдами сил специальных операций, доказали свою неэффективность.

И когда к власти в США пришел Дональд Трамп, он избрал третий, наверное, самый неэффективный подход. Он просто решил «перестать стрелять», что в американском варианте означало сокращение остатков контингента и прямые переговоры с террористами. После удачного, казалось бы, завершения операции против ИГ в Сирии и Ираке, освобождения Ракки и Мосула американские военные начали покидать свои базы. Ценой потери доверия локальных партнеров — курдов в Сирии и правительства в Афганистане — руководство США захотело в одностороннем порядке завершить войну.

Однако, как демонстрирует ситуация с ростом активности ИГ, выйти из войны и завершить войну — это не одно и то же.

Комбинация трех указанных причин — разворачивание кризиса при невозможности местных правительств справиться самостоятельно с его последствиями, эффективность стратегии террористов и неэффективность стратегии борьбы против них — создают условия для восстановления ИГ и появления еще более агрессивной, жесткой и эффективной террористической организации.

В пользу этого играет экономический кризис, который больно ударит по странам, зависящим от экспорта энергоресурсов. На руку террористам и рост напряженности в таких традиционно нестабильных регионах, как Ближний Восток (Сирия, Ливан, Ирак), Северная Африка (Ливия) и Восточная Азия (Индия, Афганистан, Пакистан и Китай). Потому что пока мир будет бороться с последствиями пандемии и угрозой глобальной войны, террористы по всему фронту — от Ливии до Филиппин, от Сирии до Йемена — открывают для себя новые возможности.