Кавказские пленники

11 ноября 1918 года, «в 11 часу 11 дня 11 месяца» было подписано Компьенское перемирие, ознаменовавшее прекращение боевых действий в Первой мировой войне. Позже этот день объявили Днем поминовения, призванным увековечить память солдат, погибших уже в двух мировых войнах.

11 ноября 2020 года к этому добавилось еще одно перемирие, подписанное накануне представителями Армении, Азербайджана и России. Несмотря на то, что в церемонии подписания участвовали лишь три страны, «за кадром» остался не менее важный игрок, во многом предопределивший исход второй Карабахской войны и на поле боя, и за столом переговоров.

По мнению многих экспертов, именно этот «незримый» участник — Турция, и стал главным победителем в войне Армении и Азербайджана, закончившейся введением в регион российских «миротворцев».

«Анкара вернулась на Южный Кавказ всерьез и надолго» — примерно так выглядит большинство заголовков не только в турецкой, но и в украинской прессе.

При более подробном изучении вопроса, однако, может оказаться, что не все так однозначно.

Роль Турции в этой войне и вправду сложно переоценить. В буквальном смысле кровные связи двух народов, политическая поддержка Анкары, однозначные (в отличие от Путина) заявления Эрдогана о готовности при необходимости ввести в регион свои войска и оказать военную помощь Азербайджану значительно усилили позиции Баку не только в войне с Ереваном, но и в мирном диалоге с Москвой.

Правда, вводить свои войска Турции так и не пришлось. Ударные беспилотники нового поколения Байрактар ТВ2 (которые Украина тоже закупает у Турции и даже планирует их совместное производство) продемонстрировали всю ограниченность пресловутых российских систем ПВО в условиях современных боевых действий. В противостоянии российских генералов, «готовящихся к прошлой войне», и турецких «умных мини-боеприпасов» (управляемых авиабомб с лазерным наведением) победили последние. И это — хорошая новость. Не только для Турции, но и для Украины.

Но, как учит история, на поле боя решается лишь исход сражения. Исход войны, как правило, определяется в комфортных кабинетах. И главные вопросы решаются именно там. Перефразируя классика, политика — продолжение войны иными средствами. И выигрывает в ней тот, кто устанавливает правила. И формулирует условия мирных соглашений.

Турецкие эксперты отмечают, что именно на этом этапе России зачастую удается обыграть Анкару, нивелировав ее военные успехи невыгодными для нее политическими договоренностями. Насколько справедливы подобные заявления в случае Нагорного Карабаха, говорить пока еще рано. Однако сирийский опыт победоносного введения российских патрулей в зоны, изначально контролируемые турецкими силами, заставляет задуматься.

В заявлении о прекращении огня в Нагорном Карабахе о роли и дальнейшем присутствии Турции в регионе нет ни слова, в отличие от развертывания «миротворческого контингента Российской Федерации вдоль линии соприкосновения и вдоль Лачинского коридора», т.е. де факто на территории Азербайджана. Учитывая уже действующую военную базу РФ в Армении, присутствие российских военных «по обе стороны баррикад» вряд ли можно считать победой азербайджанской (и турецкой) дипломатии.

Первоначальные официальные заявления Баку и Анкары о совместной российско-турецкой миротворческой миссии были немедленно опровергнуты в Москве и Ереване. Пять лет пребывания российских «миротворцев» с расплывчатым мандатом на «творение мира» в регионе и автоматическим правом продления на неопределенный срок, как собственно и неопределенный статус самого Нагорного Карабаха, ясности картине не добавляют.

Справедливости ради стоит отметить, что Анкара также собирается направить в регион своих военных. 17 ноября турецкий парламент в полном составе (правящая коалиция и оппозиционные партии) поддержал предложение Эрдогана об отправке военного контингента в Азербайджан. Предполагается, что турецкий контингент, в состав которого при необходимости войдут и гражданские лица, будет «участвовать в наблюдении за выполнением условий прекращения огня в зоне конфликта».

Очевидно, речь идет о присутствии представителей турецкой стороны в штабе российско-турецкого мониторингового центра, создание которого предусмотрено меморандумом, несколько днями ранее подписанным в онлайн-режиме турецким министром обороны Хулуси Акаром и его российским визави Сергеем Шойгу. Место базирования центра по соглашению сторон будет определено Азербайджаном. Однако в отличие от штаба российских «миротворцев» (предположительно в Степанакерте), совместная мониторинговая миссия очевидно расположится на его же территории. Предположения экспертов об исключительно «наблюдательной» функции турецкого контингента подтвердил и Путин, заявивший в тот же день, что «в Карабахе совместного российско-турецкого патрулирования или организации конвоев, в отличие от Сирии, не требуется. Россия и Турция будут совместно работать в рамках мониторингового центра на территории Азербайджана».

Сложно сказать, каковы были исходные запросы и «лучшие альтернативы» сторон в начале переговоров. Но можно предположить, что с учетом полного разгрома армянской армии на поле боя, для достижения такого компромисса Кремлю пришлось задействовать аргументы и из других переговорных корзин. Благо, их в регионе хватает.

Еще одним вопросом, заслуживающим внимания при подведении итогов войны, является их соответствие изначальным целям. Ведь вполне может оказаться, что военное присутствие Турции в регионе вовсе не являлось обязательным условием Анкары. Как, возможно, не входило в планы Баку на этом этапе и восстановление над всеми «спорными» зонами суверенитета, влекущего за собой единоличную ответственность за демографическую ситуацию, гуманитарную политику и обустройство беженцев на подконтрольных территориях.

Что касается мотивов Анкары, то они станут яснее, если вспомнить еще одну символическую традицию, также по странному стечению обстоятельств выпавшую на день подписания перемирия. Каждый год 10 ноября в 9.05 утра вся страна на минуту погружается в молчание в знак почтения памяти Ататюрка — «отца турецкой нации», умершего в далеком 1938 году. Именно в этот день (единственный раз в году) по специальному разрешению Генштаба турецких ВС ненадолго открывается «мраморная комната», где покоится тело турецкого лидера. Вокруг символического надгробия в ней расставлены 83 урны, где по преданию хранятся «турецкие земли». В 81 из них — почва, привезенная из всех регионов Турции. Еще в двух — земля из непризнанной «Турецкой Республики Северного Кипра» и … Азербайджана.

Вряд ли стоит искать излишний символизм в случайных совпадениях. Но для тех, кто хоть раз здесь побывал, формула «одна нация — два государства» из идеалистического лозунга превращается в весьма «приземленную» реальность.

Тесно переплетенные культура и история, близость языка и «кровные узы» остаются важными элементами региональной политики Анкары на Кавказе и в Центральной Азии еще со времен Демиреля. Учитывая сложную геополитическую ситуацию на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье, а также сомнительные преимущества «османского наследия», сейчас Центральная Азия выглядит гораздо более перспективным направлением. Тем более что не за горами 2071 год — тысячелетняя годовщина поселения первых тюрков в степях Анатолии и новый ориентир для реализации стратегических целей правящей партии.

Неудивительно поэтому, что, по мнению турецких экспертов и СМИ, именно «историческое воссоединение» тюркского мира — через обещанный коридор от Нахичевани до Азербайджана — стало главной победой Турции в этой войне. Впервые за долгие годы Анкара сможет получить доступ к «сердцу» Азии. А заодно — и к энергоресурсам Каспийского моря.

Турция и раньше тесно сотрудничала с Азербайджаном в рамках совместных инфраструктурных, транспортных и энергетических проектов в регионе. Однако их реализация зависела от участия третьих стран, в первую очередь Грузии (трубопроводы ТАНАП, Баку—Тбилиси—Джейхан/Эрзурум, железная дорога Баку—Тбилиси—Карс и др.). С «открытием» Азербайджана Анкара на шаг приблизилась к осуществлению еще одной заветной мечты — превращению в региональный транспортный хаб, призванный стать центральным элементом всех логистических маршрутов из Азии в Европу. Конечно, при условии, что единственный коридор, связывающий Турцию с Азербайджаном и находящийся под контролем российских военных, останется для нее открытым.

Политику партии активно поддерживает и большинство населения. По данным одного из социологических опросов, проведенных в начале 2020 года, на вопрос: «С какими странами Турция должна в первую очередь развивать отношения» 44,5% турок назвали Азербайджан, 41,2% — «тюркские республики»; третье место со значительным отрывом заняли «мусульманские страны» (19,2%).

В таких условиях, на фоне роста националистических настроений в обществе, вызванных пандемией, экономических проблем и продолжающегося падения курса лиры, уже приведшего к смене главы Центробанка и отставке министра финансов (по совместительству — зятя Эрдогана), присутствие Турции на Южном Кавказе сложно назвать вопросом исключительно внешней политики.

Хотя и во внешней политике Анкара получила свои дивиденды, фактически «заменив» США и Францию в переговорном процессе по Нагорному Карабаху. Испробованный в Сирии сценарий с заменой «западного» Женевского формата на Астанинскую платформу мирных переговоров с участием Турции и России сработал и в этот раз. Открытым остается вопрос, насколько вытеснение из региона союзников по НАТО и расширяющееся военно-дипломатическое присутствие Москвы соответствуют долгосрочным интересам Анкары. Если не до 2071, то хотя бы до 2023 года, когда страна будет праздновать столетие со дня основания Республики.

Пока же говорить о победе или уступках Анкары в Нагорном Карабахе не приходится. Скорее — о новых возможностях и рисках, заложенных в соглашения с весьма расплывчатыми формулировками. Реализация же того или иного сценария будет зависеть от множества взаимосвязанных факторов, часто выходящих далеко за пределы Кавказа.

Россия и Турция уже неоднократно демонстрировали все преимущества трансакционных отношений, когда взаимная зависимость в решении одних вопросов помогала успешно урегулировать другие, более сложные.

Как говорил герой известного фильма: «Тот, кто нам мешает, тот нам и поможет».

В том, что Россия умеет мешать, сомнений нет.

Главное, чтобы в нужный момент она захотела помогать.