Как не заблудиться между панукраинским империализмом и еврокритицизмом

В последнее время (в том числе благодаря и «Зеркалу недели») появились новые любопытные заявления, статьи и почти концепции обновления или модификации внешней политики Украины после президентских выборов. Отталкиваясь от тезиса о том, что в Европе нас не ждут и только отгораживаются от нас визовой стеной, несколько политиков стоящих на разных идеологических платформах, одновременно провозгласили о необходимости пересмотра или отказа от евроинтеграционного курса.

Впервые за многие годы — а отсчет времени можно вести по крайней мере с 1998-го, когда вступление в ЕС было юридически закреплено указом президента в качестве главной внешнеполитической цели Украины, подтвержденной позже рядом постановлений ВРУ, — так четко прозвучали заявления далеко не маргинальных политиков об ошибочности курса на вступление в ЕС. В качестве альтернативы предлагают новый союз от Памира до Карпат, который очень напоминает СССР с тем лишь отличием, что столицей должна быть не Москва, а Киев. Или же говорят чуть ли не о восточноевропейском движении неприсоединения. Кто-то вспомнил уже забытый тезис об Украине как о мосте между ЕС и Россией, а кто-то вновь проталкивает концепцию нейтралитета, представляя Украину новой Швейцарией.

Евроинтеграция, которая еще два-три года назад была безальтернативным внешнеполитическим приоритетом большинства политических сил в ВРУ, сегодня для такого же большинства становится бесприданницей. А для политологов критика ЕС выглядит просто свидетельством модности и хорошего тона.

Что это? Ветер перемен? Недовольство общества? Критическое осмысление пройденного нами пути и новый внешнеполитический выбор, сделанный на основе глубинного анализа национальных приоритетов? Наш ответ глобализации? Или просто антитезис к высказываниям непопулярного по опросам социологов президента, который все чаще упоминает ЕС, отчитываясь о пяти годах своего президентства? Или же хорошо отработанная политтехнологическая схема привлечения внимания избирателей? Или просто желание понравиться телеаудитории острым словечком и неожиданной идеей?

Потребность анализировать внутри- и внешнеполитическую ситуацию, обновлять тактику и стратегию развития страны — правильный рефлекс политика, особенно в предвыборный период. Однако обновление стратегии по принципу «тезис—антитезис», «ЕС— антиЕС» может в конце концов привести политика к антитезису себе самому или своей стране.

Единственный способ не заблудиться в поисках правильного выбора — стоять на твердой почве. Базироваться на четком осознании простых вещей: что хорошо, а что плохо. Что нужно собственным гражданам, от чего их жизнь становится лучше, безопаснее, от чего страна и общество становятся крепче, а от чего в обществе воцаряется беспорядок и страна становится изгоем. Наконец, приводило ли внедрение такой политики другими к возрождению, или же оставляло после себя разруху.

Конечно, у каждого своя правда, субъективности оценок не избежать. Но есть вещи, в отношении которых существует консенсус если не всего общества, то абсолютного его большинства. Гражданам нужны благосостояние, безопасность, уважение их прав и свобод, обществу — эффективное и мощное государство, которое не грабит собственных граждан, как князь Игорь древлян, а четко выполняет свои функции и обеспечивает жизнедеятельность страны. Коррупция политической, судебной, исполнительной власти — это плохо, верховенство права, уважение личности и его свободы или собственности — это хорошо. Такие базовые понятия известны каждому, они составляют основу общественного договора, основу государства, цель внутренней политики любой нормальной демократической страны. А внешняя политика — это продолжение внутренней, способ ее реализации при помощи ряда специфических инструментов. Основные внешнеполитические приоритеты всегда должны базироваться на общепринятых, консенсусных внутренних целях, на том, какие именно внешнеполитические решения и шаги лучше соответствуют внутренним целям страны.

На что должна быть направлена «консенсусная» внешняя политика в Украине? Простой вариант ответа: максимальное внешнеполитическое обеспечение внутренних реформ для внедрения социальной рыночной экономики, для развития демократии, прав человека и верховенства права, поддержка отечественной экономики, украинского товаропроизводителя; поддержка экспорта и привлечение инвестиций; уважение к каждому украинцу за рубежом, в частности его права на свободное путешествие или трудоустройство. И, конечно, такие универсальные вещи, как избежание внешних угроз территориальной целостности и суверенитету, безопасность на собственных границах и за их пределами, дружеские отношения и минимум проблем в отношениях с соседними странами.

Какой должны быть внешняя политика для того, чтобы выполнять эти задачи? Возьмем первый элемент — осуществление внутренних реформ. Вроде бы совершенно внутри-, а не внешнеполитическая задача. Однако в современном мире проводить внутренние трансформации по исключительно собственному усмотрению — все равно что планировать квартиру в многоэтажном доме в центре столицы, словно избушку в лесу. Все давно уже спланировано и продумано, мир не просто глобализируется — радикально меняется каждые пять-семь лет. Пока мы копаемся в собственных проблемах, доедаем то, что нам досталось от отцов, и выжимаем последние капли из наших ресурсов, мир и регион вокруг нас уже создали как рамочные, так и детально выписанные конкретные нормы, стандарты, регуляторы общественно-политической, экономической, социальной жизни. Мы только выбираем, какую именно модель хотим, и в соответствии со своим выбором движемся вперед с тем, кто сделал такой же выбор. Или назад — с другими. Или сами по себе. Стоим или дрейфуем (интегрируемся?) в третий мир.

План реформ, способы их осуществления и главное — результаты реформ, к сожалению или к счастью, хорошо известны. Можно закрыться, как Северная Корея, и преследовать стратегическую цель договориться со Штатами о поставках нескольких эшелонов топливного мазута. А можно использовать лучшие мировые образцы экономического и политического строя, либерализовать свою экономику вместе с четким государственным планированием и системой государственной поддержки экспорта, ввести жесткую, но демократическую внутриполитическую систему и, как Южная Корея, увеличить за 14 лет свой ВНП в пять раз. Можно выдумывать собственную концепцию или модель социально-экономического и политического развития, как Россия с ее «суверенной демократией» и зависимой от цен на энергоносители экономикой, «рыночно-коммунистический» Китай или Беларусь, тип развития которой охарактеризовать вообще сложно. А можно еще проще — ограничиться советами МВФ и, как Кения или Аргентина, после их реализации оказаться в ситуации еще худшей, чем до этого.

Вариантов множество. Наши западные соседи, ставшие членами ЕС в 2004—2007 годах, а сегодня — и страны Балкан убедительно демонстрируют пока что наиболее успешную модель трансформации. Внешнеполитическая цель — вступление в ЕС — в их случае стала главным стимулом внутренних реформ, более того, обеспечила эти реформы детально расписанным механизмом — что и как делать для того, чтобы царили демократия, правовое государство, рыночная экономика и т.д.

Европейская интеграция может способствовать тем внутренним реформам, которые объективно необходимы для поступательного развития Украины, для обеспечения нашей безопасности (даже НАТО не в состоянии сегодня предоставить такие надежные гарантии безопасности, как членство в ЕС), свободного передвижения наших граждан, борьбы с коррупцией и развития экономики.

То есть цель, провозглашенная более десяти лет назад, — правильная, если мы стремимся обрести демократическое рыночное социальное государство. Однако нельзя не признать, что на пути достижения этой цели у нас не меньше проблем, чем десять лет назад. Почему? Ошибочной была цель? Или недостаточными усилия по ее достижению? Или проблемы настолько неразрешимы, что нужно отказаться от этой цели вообще? Или же появилась другая, более привлекательная цель?

«ЕС не готов предоставить нам перспективу членства и не видит нас в составе Евросоюза» — главный аргумент сторонников концепции нейтралитета, собирания восточнославянских земель под предводительством Киева или панукраинского империализма. Не недостаточные усилия во внутреннем реформировании, не последовательное разрушение государственных институтов, не беспорядок и коррупция, а неготовность ЕС открыть нам свои теплые объятия и кошельки?

Действительно, в ЕС нет единой точки зрения о перспективе вступления Украины: есть друзья — шведы, поляки или британцы, не скрывающие, что поддерживают открытие перед нами перспективы вступления и оказание адекватной помощи по достижению соответствия критериям членства. Есть французы, изменившие свою точку зрения с критической на положительно-заинтересованную. Есть немцы, чей министр иностранных дел представляет политическую силу, открыто выступающую за открытие перед нами перспективы вступления в ЕС, хотя часть немецкой администрации и политических кругов не скрывают своего отрицательного отношения к нам. И есть испанец Солана, который непонятно почему, кем и когда был причислен к друзьям нашей страны, хотя публично заявляет о том, что не видит Украину в ЕС в обозримом будущем — независимо от того, что случится в ЕС или Украине. И еще десятки значительно менее дипломатичных консерваторов или радикалов, которые против Украины в ЕС или против ЕС как такового.

Заявления наших оппонентов иногда очень обидные. Если мы будем вести себя на международной арене, как дети, то можем отвернуться после слов Соланы и под аплодисменты недоброжелателей пойти в противоположном направлении. Если же мы серьезное зрелое государство, то не станем обижаться. Будем идти к собственной цели и не станем менять ее каждый раз, когда какой-нибудь умник нам снова подбросит очередную новую идею. Мы будем играть в эту непростую и изнурительную игру, как бы ее ни называли — борьба за европейскую перспективу или турнир «кто больше выхватит из многомиллиардного еэсовского бюджета».

Неужели турки настолько недалекие, что уже полвека пытаются вступить в ЕС? Их и так и сяк ограничивают, сдерживают — а они все равно хотят вступить. И попробуйте публично сказать, что турки ошибаются, стремясь в ЕС, — реакция Анкары будет жесткой настолько, что автор такого недальновидного заявления в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем его повторить. А брюссельским бюрократам придется думать над тем, какие новые программы или средства выдумать для турок, чтобы не краснеть, объясняя, почему так медленно проходят переговоры о вступлении.

Что мы теряем от того, что хотим быть в ЕС? А ничего! Но: наше стремление абсолютно законно и мы правы, а каждый, кто это отрицает, — нет, ибо этим он нарушает ряд статей и предыдущего, и нынешнего Договора об ЕС, согласно которому мы можем подать заявку на вступление в Евросоюз, если уважаем права человека, меньшинств, обеспечиваем демократию, свободу СМИ и т.п. То есть партнер, который отважится на дискуссию по этому вопросу, оказывается в заранее проигрышном положении. Каждый раз, когда мы говорим о вступлении в ЕС, нам сразу пытаются закрыть рот, а отдельные представители ЕС приходят в ярость, так как им нечего ответить по сути! Мы абсолютно правы, они — нет! Так почему мы должны отказываться? Чтобы им было более комфортно заставлять нас принимать их тарифные предложения и как можно быстрее открывать наш рынок, не прикладывая особых усилий для упрощения своего визового режима для нас?

Десять лет назад нам говорили в евроинститутах, что у них огромная волна расширения, 12 новых стран, это решат, а потом дойдет очередь и до нас. После этого наше внимание обращали на нехватку демократии, нарушение свободы слова. Потом поменяли страницы с тезисами о нехватке свободы слова на тезисы о нератифицированном Договоре об ЕС, проблемах с французскими, нидерландскими, позднее — ирландскими избирателями; нас убеждали: как только новый договор вступит в силу, ЕС станет иным, и с нами уже смогут вести разговор по-другому.

Сегодня у них другая «отговорка»: у вас, внутри Украины, говорят они, просто сплошной дикий беспорядок, наведите порядок, и тогда… Все это — лицемерие, даже если у нас действительно сейчас внутренний беспорядок. Завтра его не будет, но могу гарантировать, что появится какое-то новое объяснение (Албания с Турцией, Косово с Приднестровьем — в структурах ЕС работают сотни лучших мозгов Европы, которые всегда смогут выдумать новое объяснение, почему нет, и нечего на них обижаться — это их работа, за это им хорошо платят).

Мы это уже проходили. Вспомните, сразу после оранжевой революции, когда государственная машина еще нормально работала, а замечаний относительно нехватки демократии уже не было, те же люди нам говорили: да, с демократией у вас все наконец-то окэй, но все равно, пожалуйста, не подавайте заявку на вступление в ЕС, у нас проблемы с ратификацией договора… Сейчас договор уже вступает в силу — и что, что-то изменилось? Ничего, за исключением объяснений, почему «нет».

А настоящее объяснение очень простое: в ЕС никогда не наступит момент, когда все остальные проблемы будут решены, и евробюрократы наконец сядут за круглый стол и скажут: а сейчас пришло время подумать нам об Украине…

Такого не будет. Проявления благотворительности в ЕС — а расширение является прежде всего проявлением доброй воли, выполнением исторической миссии объединения Европы — случаются нечасто. Или под влиянием грандиозных международных изменений, как, например, распад коммунистического блока 20 лет назад. Или под влиянием страха и наплыва беженцев, как было в случае с Балканами. Или же в результате постоянного все более жесткого давления и отсутствия иного выхода, чем открыть перспективу вступления в ЕС. Как только мы позволим навязать нам другой вариант типа отношений — политику соседства или нечто подобное, — нас сразу же подтолкнут в этом направлении и будут держать там ровно столько, сколько смогут.

Турки хорошо и своевременно это поняли. Вспомните, как они четко и жестко отвергли любые попытки затянуть их в Европейскую политику соседства, отказались от уговоров о каком-то там привилегированном особом статусе. В результате шаг за шагом, медленно, но уверенно открываются новые главы в переговорном процессе, увеличивается объем средств, которые из бюджета ЕС следуют в Анкару и регионы. Процесс, даже в таких безнадежных условиях, как у Турции, продолжается. Потому что процесс правильный, и политическая воля турецкого руководства не позволяет его заменить каким-либо суррогатом.

А нам все предлагают ждать и не советуют идти по турецкому пути. Очевидно зная, что у украинцев, простите за термин, кишка тонка, они не смогут или не способны упрямо идти к определенной цели, а после первых же оскорблений или провокаций развернутся и побегут в противоположном направлении. С предложением восстановить СССР со столицей в Киеве.

Да, ожидание «сигнала» из Брюсселя не может продолжаться долго. По моему мнению, лимит ожиданий уже давно иссяк. Ждать еще десять лет — безответственно перед собой. У каждого свои проблемы, и наши собственные — далеко не самые простые. У нас есть полное моральное, юридическое, политическое право поднимать вопрос о вступлении в ЕС. Мы можем обсуждать условия, временные рамки, но надо решительно отсекать любые попытки заявить нам, что это не в повестке дня.

Вопрос возможности вступления Украины в ЕС заставляет евробюрократов (даже тогда, когда они ищут способы, как обойти этот вопрос) думать над тем, что еще можно предложить, что еще предоставить этим назойливым украинцам — какие-то новые программы или проекты, только не заявку о вступлении сегодня. Наша задача — отсекать ненужные или вредные проекты, как, например, политику соседства, поддерживать полезные, как, например, новый инструмент институционного развития в рамках Восточного партнерства, уже хотя бы немного напоминающий скрининг законодательства ЕС, благодаря которому кандидаты адаптировали свое законодательство к законодательству Евросоюза.

Я не вижу проблем и с тем, чтобы подать заявку на членство в ЕС. Кто сказал, что мы от этого проиграем? Даже если и будет ответ «нет». Великобритания получила в свое время отрицательный ответ — и спокойно это пережила. А потом все-таки снова подала и вступила в ЕС.

Или Турция — да, подала заявку, да, заявка больше десятилетия была заморожена, ну и что? Пусть критики откроют сайт Европейской комиссии и посмотрят на суммы, которые ежегодно платит Евросоюз Турции для того, чтобы придерживать ее настойчивое давление. И это не кредиты МВФ, которые надо отдавать. Или же Македония, заявка которой тоже была заморожена годами, — сегодня она уже нормальный кандидат.

Наконец, Марокко. Бессмысленный будто бы шаг для государства, у которого нет, в отличие от Турции, даже одного квадратного метра европейской территории, но у него намного более сложные отношения с рядом стран ЕС, чем у нас. Но Марокко подало заявку. Ему отказали. Не отказать было невозможно — иначе был бы нарушен географический критерий членства в ЕС. И что? Вы думаете, марокканцы обиделись, или же еэсовцы забыли о них? Нет, эта страна постоянно получает на несколько порядков больше средств от ЕС, чем Украина, которая является большой европейской страной. Сейчас в ЕК активно работают над тем, как объяснить возможное предоставление Марокко доступа к многомиллиардным структурным фондам ЕС — святая святых Евросоюза. Разве это нелогично со стороны ЕС? Такое использование средств намного спокойнее и эффективнее, чем любая другая альтернатива. «Содержать войска значительно дороже и менее эффективно, чем содержать советников и поддерживать перспективу получения страной финансовой помощи», — сказал как-то один чиновник Еврокомиссии.

Но марокканский вариант нам не угрожает. У нас, как и в случае с британской заявкой, тот, кто скажет «нет», возьмет на себя всю моральную, политическую, правовую ответственность за такое неправильное во всех аспектах решение. «Нет» станет подписью под заявлением о собственном эгоизме и двойных стандартах, декларацией неспособности ЕС достичь собственной цели, зафиксированной в Договоре об ЕС, и уважать собственные принципы и ценности. С момента отказа Евросоюз потеряет моральное или политическое право рассказывать нам об изменениях или требовать каких-то преференций. На каждое замечание о нехватке реформ в Украине брюссельские журналисты будут говорить евробюрократам: но ведь вы отказали им в перспективе членства, которая — это уже было сказано сотни раз руководителями ЕС всех мастей — является самым лучшим и едва ли не единственным способом заставить страны быстро осуществить внутренние реформы...

Кстати, недавно вице-президент Еврокомиссии Г.Ферхойген, произнося речь на мероприятии, посвященном 50-летию начала отношений ЕС—Израиль, заявил, что выступает за предоставление европейской перспективы этой ближневосточной стране — перспективы, выходящей за рамки отношений даже наподобие Европейского экономического пространства. Как известно, дальше — только членство в ЕС. Как ни удивительно, никто не упрекнул Г.Ферхойгена, что Израиль не в Европе. Его заявление можно воспринять как личное, а можно как свидетельство того, что даже географический критерий членства в ЕС — относительный. Главное — ощущение общности, единства ценностей, наличие доверия к партнеру. Если это есть, то можно и заявку на вступление в ЕС подавать.

По моему личному убеждению, нам следовало сделать этот шаг в феврале 2005 года. Не сделали, «окно возможностей» закрыли скандалами, коррупцией, неспособностью выполнять собственные обязательства. Я уверен, если новое руководство Украины наведет порядок в стране, начнет масштабные системные реформы, восстановит эффективное государственное управление, вернет доверие к Украине и подаст заявку на вступление в ЕС, то ответ не будет отрицательным. И даже отрицательный ответ будет честнее той ситуации, которая сложилась у нас сейчас в отношениях с ЕС. Это будет честнее поощрения представителями ЕС на различных конференциях евроинтеграции и издевательства над нашими гражданами в своих консульствах.

Европейский Союз уже ратифицировал Лиссабонский договор, уже избрано новое руководство институций ЕС — время наконец-то взяться за ключевой вопрос, последнюю проблему на пути окончательного объединения Европы. За вопрос очерчивания европейских перспектив Украины.

Не поднимем мы этот вопрос, согласимся с тем, что у нас появилось Восточное партнерство, огромный объем наших обязательств по новому соглашению об ассоциации — ЕС не будет ждать нас. Есть множество иных проблем — климат, глобальное потепление, альтернативные пути энергопоставок и т.д. ЕС решает наиболее острые вопросы повестки дня. Потому и продолжается борьба за то, какие вопросы поставить как можно выше в перечне ключевых проблем ЕС, а что отложить в сторону, до лучших времен.

Тем более что у наших недоброжелателей появились новые украинские союзники. Еще год назад все международные партнеры признавали, что в украинском политикуме есть консенсус о европейской интеграции. Как только в этом проевропейском единстве появится трещина, как только наши внешние партнеры увидят, что у нас нет единства относительно вступления не только в НАТО, но и в ЕС — боюсь, процесс охлаждения остановить будет непросто. Так, как был расшатан вопрос вступления в НАТО, так, как, не побоюсь сказать, из технического, а не политического (кому сейчас угрожает НАТО в Европе?) вопроса о НАТО из-за внутренних споров был сотворен дьявол, а со временем на него наложено табу — так кто-то разыграет и вопрос об ЕС и евроинтеграции Украины. Постепенно снимут с повестки дня, а потом забудут. А после этого еще несколько лет хаоса — и спокойно можно вводить танки, выступать спасателем… Если танки еще вообще будут нужны.

Не исключаю, что несколько лет назад европейская интеграция была не вопросом внутреннего убеждения нынешних оппонентов европейского курса, а данью политической моде или следованием воле руководителя государства. Политики продемонстрировали свою несомненную гибкость и способность начать агитировать даже за китайский вариант коммунистического капитализма. Но, увы, кто-то из тех, кто сменил свою ориентацию, так и не понял, что евроинтеграция — это не вопрос внешней политики.

Евроинтеграция для Украины — это вопрос выживания, модели внутреннего развития и способа модернизации общества. Для Евросоюза — это вопрос выполнения своей исторической миссии объединения Европы. Этот вопрос уже давно назрел и перезрел. Сейчас ЕС доволен тем, что мы строим отношения с ним на основе предположения о нашем будущем вступлении в ЕС, на основе доброй воли и готовности выполнить все новые и новые части законодательства ЕС. Ему не нужно поднимать вопрос вступления — все, что нужно Евросоюзу от нас, он получил, что еще не удалось — получит или вследствие давления, или посредством подписания и выполнения нового соглашения. Потребность есть только у нас — и этот вопрос поднимать должны мы.

Четкость в планах развития ЕС и в наших двусторонних отношениях даст нам определенную перспективу — на три, пять, восемь лет — позволит иметь объективную, не иллюзорную картину того, куда мы движемся. Это поможет нам получить ответ на ключевой вопрос украинской внешней политики: можем ли мы, как наши соседи, использовать перспективу вступления для осуществления реформ и внутренней модернизации или должны рассчитывать только на внутренние силы? Или у нас нет иной перспективы, нежели восстановить Советский или образовать Восточнославянский союз и стать частью «русского мира»?

Рассматривая любую альтернативу, мы должны четко отталкиваться от основного: наша цель — внутренние реформы и использование для этого лучших мировых моделей. Европейская социальная рыночная экономика, демократическое общество на основе правового государства и уважения к правам человека нужны нашим гражданам — будем мы в ЕС или нет. Методы достижения могут различаться, но не цель. Вступим мы в ЕС в ближайшее десятилетие или нет, это не должно снимать с повестки дня внедрение необходимых нам европейских политических, социальных стандартов, вопрос доступа к рынку ЕС.

Если у нас есть четкая перспектива вступления, то мы должны выполнить то, что нужно для вступления в ЕС, если нет — то, что прежде всего нужно нам. Гриппозная лихорадка еще раз продемонстрировала неадекватность, например, нашей модели здравоохранения, которая все больше разваливается, а на замену не появляется ничего нового. Кстати, в ЕС нет единых стандартов здравоохранения, в этой сфере царит преимущественно национальная компетенция членов ЕС. Но вместе с тем общая социально-экономическая модель развития стран заставляет принимать стандарты страховой медицины. По-моему, одним из первых решений нового руководства страны должно стать внедрение у нас бельгийской системы здравоохранения. Простые, четкие, честные правила игры, прямые финансовые отношения между пациентами, врачами и страховыми компаниями. Система, при которой деньги не исчезают в бездне взяток, откатов и отчаяния пациентов и которая сама становится мощной движущей силой нескольких смежных отраслей — от фармацевтической до банковской. Все довольны — врачи, пациенты, фармацевты, банкиры, юристы и государство, всем хорошо. И нет никакого разумного объяснения, почему это нельзя сделать у нас. Да, год придется объяснять всему обществу, как это работает. Но ведь система работает — и вопрос здравоохранения будет решен!

Таких примеров можно привести много. И сделать это можно сейчас, независимо от того, есть перспектива вступления в ЕС или нет. Конечно, получать каждый год подарок в виде как минимум одного миллиарда евро было бы лучше, да и надсмотрщик из Брюсселя, образованный и некоррумпированный, не помешал бы (посмотрите на Румынию или Болгарию)…

Перспектива вступления нужна. Но так же нужно разграничить ответственность — ЕС и нашу собственную. С одной стороны, если бы ЕС инициировал предвступительный процесс для Украины или в начале 1990-х
вместе с нашими западными соседями, или после оранжевой революции вместе с Балканскими странами, — в этом случае, наверное, такого беспорядка, такого уровня коррупции и безнаказанности не было. Уровень внешнего давления и прессинга был бы совершенно иным. Еврокомиссия умеет достигать цели, если есть политическая воля.

С другой — что греха таить... За полтора десятилетия работы в сфере межгосударственных отношений я не знаю ни одной страны (кроме стран третьего мира, на территории которых продолжаются конфликты), один руководитель которой бы ездил за границу только для того, чтобы рассказывать всем о том, как плох другой. И просить повлиять из Брюсселя на другого партнера по коалиции. Такое невозможно представить даже в довольно экзотических странах. У поляков тоже оба руководителя не всегда ладили друг с другом, да и чехи или французы… Но я никогда не слышал, чтобы чешский премьер жаловался на своего президента, затормозившего движение всего Евросоюза и даже грозившего его полностью остановить.

Понимание того, что мы все свои проблемы должны решать сами, не привьет никакой ЕС. А втягивание Евросоюза во внутриполитические разборки уничтожает желание работать не только с теми, на кого наговаривают, но и с наговаривающими. Со страной в целом. Сетовать после этого, что нас не хотят в Европе, грех.

* Статья отражает исключительно личную точку зрения автора.