"И вечный бой…"

Переговоры по Брекзиту вновь зашли в тупик.

Еще неделю назад казалось, что решение проблемы уже найдено. Источники и в британском правительстве, и в ЕС с редким в последнее время оптимизмом предсказывали, что согласованные условия и параметры достигнутого соглашения о выходе Великобритании из Европейского Союза будут официально представлены британским премьером Терезой Мэй 17 октября, во время встречи с другими лидерами стран - членов Евросоюза на заседании Европейского совета. Однако уже на выходных тон сообщений сменился с оптимистического на озабоченный: после встречи британского министра по делам Брекзита Доминика Рааба и главного переговорщика со стороны ЕС Мишеля Барнье оба ее участника заявили, что еще не все принципиальные вопросы урегулированы. Начало недели подтвердило худшие опасения - к встрече на высшем уровне соглашение готово не будет, и этот вопрос может быть вынесен на обсуждение лишь в ноябре, при условии, что основные противоречия удастся снять.

Вместо параметров соглашения Мэй в Брюсселе говорила о необходимости продления переходного периода, который наступит после выхода Великобритании из Евросоюза: британский премьер предложила продолжить его не до 31 декабря 2020 г., а до конца 2021 г. Похоже, Тереза Мэй представила своим европейским коллегам то, что можно считать ее "планом Б".

Камнем преткновения на пути к соглашению между Лондоном и Евросоюзом остается вопрос о британско-ирландской границе, в котором отражаются все политические, экономические, социальные риски беспрецедентного выхода страны из ЕС. Прозрачность единственной сухопутной границы между Британией и ЕС необходимо сохранить не только потому, что этого требуют экономические интересы соседей (удар по интересам бизнеса будет ощутимым для обеих сторон, но основные объемы взаимной торговли завязаны не на Северную Ирландию, а на другие британские регионы). Прозрачная граница и свобода перемещения граждан исключительно важны для сохранения мирного соглашения в Северной Ирландии. Отсутствие преград между ирландскими общинами по обе стороны границы отчасти примиряет ирландцев Ольстера с британским подданством, способствуя миру. А трансграничная экономическая деятельность является главным источником благополучия для жителей региона: здесь многие нашли работу или рынки сбыта для своей продукции и услуг по другую сторону границы. Если граница закроется, это непременно приведет к снижению уровня жизни и, с высокой вероятностью, к возобновлению активного противостояния сторонников присоединения к Ирландии и юнионистов.

Решение ирландского вопроса напрямую зависит от того, каким будет участие Великобритании в общем рынке после выхода из ЕС. Сегодня существует два сценария. Первый - сценарий Брюсселя, согласно которому граница останется прозрачной, но в экономическое и социальное пространство Евросоюза будет включена лишь Северная Ирландия. Фактически это означает создание внутренней таможенной границы между британскими регионами. Не только последовательные сторонники разрыва с ЕС ("жесткого" Брекзита), но и многие политики, выступающие за сохранение теснейших связей с интеграционным объединением, не принимают такой вариант, считая его покушением на британский суверенитет. По словам Бориса Джонсона, бывшего министра иностранных дел в кабинете Мэй и одного из видных сторонников жесткого сценария развода, такое решение вопроса будет означать подчинение Лондона воле Брюсселя.

Второй сценарий, за который ратует Мэй и большая часть ее кабинета, предполагает сохранение общего с ЕС таможенного союза для всей Британии. Подход Мэй ближе к т.н. "мягкому" Брекзиту, хотя и представляет собой скорее компромисс между позициями приверженцев "мягкого" и "жесткого" подходов. Если большинство сторонников "мягкого" выхода из ЕС (это в основном те, кто голосовал против Брекзита) стремятся сохранить максимально тесные связи с Евросоюзом (фактически реализовать норвежскую модель, в которой страна включена в общий рынок, при этом не являясь членом объединения), то Мэй пытается реализовать скорее турецкий вариант - участие в таможенном союзе. Компромиссность такого подхода в том, что Британии придется придерживаться лишь части норм и правил ЕС, прежде всего тех, что касаются перемещения товаров в едином таможенном пространстве. Уменьшить влияние Евросоюза на Британию требует политическая необходимость: ведь для большинства сторонников Брекзита, в том числе и в Консервативной партии, неприемлема сама мысль о том, что Лондон должен будет подчиняться правилам Брюсселя и после выхода из ЕС.

В рамках сценария Мэй ирландский вопрос будет решен сам собой: коль скоро граница останется прозрачной для всей Великобритании, не возникнет проблем и для Северной Ирландии.

Вот только эти два сценария - не позиции сторон в переговорах. Изначальное неравенство позиций Великобритании и ЕС, при котором Евросоюз диктует условия развода, означает, что брюссельский сценарий преподносится как безусловный вариант, не подлежащий обсуждению. В том, что соглашение опять на грани срыва, чиновники Евросоюза и политики стран ЕС обвиняют Лондон. Вот только неконструктивная позиция британской стороны фактически состоит в том, что Лондон не готов принять категорическое требование Брюсселя. О том, что Брюссель вообще не собирается рассматривать какие-либо компромиссные варианты, на континенте не вспоминают.

Разумеется, обвинения в адрес Мэй отчасти справедливы, - она и впрямь не принимает требования Брюсселя. Только делает она это оттого, что свободы политического маневра у нее не осталось вовсе. Соглашение о выходе необходимо будет утвердить в Палате общин, а положительное для премьера голосование там выглядит весьма проблематичным. Еще летом, когда в отставку в знак протеста против "мягкого" варианта Брекзита ушли сразу несколько членов кабинета во главе с Джонсоном, эксперты оценивали дефицит для премьера при будущем голосовании в 10-15 голосов. Именно столько депутатов - сторонников "жесткого" сценария открыто не собирались (и не собираются сегодня) поддерживать соглашение, которое будет предусматривать сохранение тесных связей с ЕС. Сегодня ситуация обострилась еще сильней. Брюссельский сценарий решения ирландского вопроса категорически отвергает единственный союзник Мэй в парламенте и член правительственной коалиции - североирландская Демократическая юнионистская партия. Ее лидер Арлин Фостер уже заявила, что при любом варианте "автономизации" Северной Ирландии ее партия выйдет из коалиции. Значит, премьер рискует недосчитаться еще десяти голосов депутатов от юнионистов.

В такой ситуации принять условия ЕС означает для Мэй политическое самоубийство. Более того, она не только потеряет власть, но и окончательно провалит свой план Брекзита. Если у власти останутся консерваторы, ее вероятным преемником станет Джонсон, уже пообещавший отказаться от большинства уступок, на которые пошла Мэй. Если же консерваторы не смогут сохранить власть, страна окунется в новую предвыборную кампанию, на фоне которой о переговорах с ЕС можно будет забыть на продолжительный срок. Вот только дата выхода - 29 марта 2019 года - останется неизменной: ЕС дал понять, что она не может быть пересмотрена ни в коем случае. Сегодня кажется, что при любом развитии событий Британия обречена выйти из Евросоюза без подписанного соглашения об условиях выхода.

Так что добиться продления переходного периода и за это время постараться решить все оставшиеся вопросы - вот фактически единственный вариант, что сегодня остался у Мэй. Это подтверждают кулуарные обсуждения во время последних встреч на высшем уровне: многочисленные утечки говорят о том, что Мэй соглашалась на условия ЕС, но просила отсрочки, чтобы договориться с партнерами и оппонентами дома. Члены кабинета Мэй действительно ведут активную работу как с колеблющимися депутатами Консервативной партии, так и с частью лейбористов, готовых в принципе поддержать план Мэй.

Но Мэй предпринимает активные политические маневры не только дома. Британское правительство продолжает надеяться на то, что, по крайней мере, часть стран ЕС поддержат идею компромисса и позволят "подвинуть" позицию Брюсселя в сторону, благоприятную для Лондона.

Определенные надежды на это есть. Симптоматичны подвижки в позиции ирландского правительства. Ирландский премьер Лео Варадкар (сейчас, пожалуй, один из наиболее проевропейских лидеров в ЕС) до последнего времени категорически поддерживал позицию Брюсселя на переговорах с Великобританией и отказывался от того, что он называл "сепаратными" договоренностями с Лондоном. Неудивительно, что после его прихода к власти в прошлом году, противоречия между Дублином и Лондоном заметно обострились. Однако под давлением ирландского бизнеса, рискующего понести серьезные потери, если соглашение не будет достигнуто (наиболее мрачные оценки говорят о возможном трехкратном снижении объемов двусторонней торговли), он пересмотрел свою позицию и сейчас высказывается за достижение соглашения с Лондоном, даже ценой уступок со стороны ЕС.

Но на успех Мэй может рассчитывать лишь в том случае, если за смягчение позиции Евросоюза выступят "тяжеловесы" европейской политики, прежде всего Германия и Франция. Не случайно контактам с этими странами британские политики уделяют особое внимание - в Брюсселе самой продолжительной двусторонней встречей для Мэй была беседа с французским президентом Эммануэлем Макроном. Макрон и его окружение остаются наиболее жесткими критиками Мэй. Для французского президента "карательный" характер условий выхода для Лондона остается стратегической целью. Ведь он воспринимает Брекзит как проявление популизма, а борьба против популистов является центральным сюжетом его внутренней политики, где в качестве главного оппонента Макрон обозначил Марин Ле Пен и ее политических сторонников. Однако экономические резоны (в том числе и активность предпринимателей северо-запада страны, наиболее тесно связанных с британскими партнерами) и внешнеполитические амбиции (Макрон видит себя одним из мировых лидеров, что предполагает самостоятельные, а порой и односторонние действия), очевидно, смягчают его позицию и делают французского президента более восприимчивым к доводам Мэй.

Для немецкого канцлера Ангелы Меркель Брекзит так же остается неоднозначным событием. С одной стороны, она стремится любой ценой сохранить единство в ЕС и британский прецедент воспринимает как отрицательный. С другой стороны, именно в Германии звучат наиболее мрачные оценки экономических последствий выхода Лондона из ЕС. Да и утрата части политического веса объединения на мировой арене после потери британской части акций в мировой политике не может радовать Меркель. Так что и немецкий лидер, очевидно, не утвердилась окончательно в своем отношении к тому, как в конечном варианте должно выглядеть соглашение с Лондоном.

В любом случае история Брекзита все еще остается ближе к своему началу, и это испытание для европейского политического класса обещает немало новых вызовов и сюжетных поворотов.