Gorilla moment

Наверное, в отделе приматов зоопарка вы неоднократно задумывались, насколько «взаимодействие» его жителей и некоторых посетителей напоминает сценки из сугубо человеческой жизни. В частности это касается моментов, когда разозленные чьим-то бестактным поведением могучие гориллы подбегают к перегородке, бьют себя в грудь и демонстрируют острые клыки. Интересно, что это пугает преимущественно маленьких детей и хрупких барышень: авторы провокативных выходок чувствуют себя в полной безопасности и даже получают удовольствие.

Именно такие (возможно немного неделикатные) зарисовки из повседневной жизни вспоминаются, когда видишь реакцию «свободного» мира на абсолютно недопустимое поведение современных автократов и, соответственно, ответную реакцию последних. Очередным подтверждением этого уже почти традиционного pas de deux может стать дело Навального. Внезапное ухудшение состояния здоровья — до грани между жизнью и смертью, транспортировка пострадавшего в Германию, невзирая на яростное сопротивление и абсурдные версии Кремля, установление факта отравления «Новичком», резкие индивидуальные заявления стран и международных организаций с требованием исчерпывающих объяснений, выход из комы, посещение больного немецким канцлером… Опираясь на предыдущие прецеденты (от политических убийств до масштабных кибератак), можно ожидать, что потом будут очередные заявления, призывы к беспристрастному расследованию, возможны некоторые «ограничительные меры» и даже высылка российских шпионов, а спустя какое-то время — очередные объяснения, почему нужен диалог с Россией. Будет ли иначе на этот раз?

На первый взгляд, маржа для маневра у западных руководителей значительно сузилась, в том числе из-за наглого, демонстративного поведения России, граничащего с откровенной насмешкой (достаточно вспомнить объяснение вроде «Навальный сам себя отравил»). Кремль будто бы спрашивает: «И что мне за это будет? Где ваши красные линии?» Кстати, я хорошо помню ехидное выражение лица Путина на встрече в Биаррице летом 2019-го, когда он «отдал инициативу» французскому президенту в поиске аргументации, которая бы подтверждала «близость» России к Европе.

Человеку, неосведомленному в парадоксах современных международных отношений, непонятно, как жесткие по звучанию заявления в отношении применения Россией химического оружия и вполне благоприятная отсрочка двухсторонних мер могут сочетаться с призывами общими силами создать архитектуру безопасности на основе «восстановленного доверия» в сферах, где Россия проявляет едва ли не наибольшую деструктивность — кибернетических атаках, дезинформации, дестабилизации (перечень можно продолжить).

Западные аналитики обращают внимание на то, что эффективный ответ Запада на очередной вызов России (или его отсутствие) будет иметь серьезные последствия для многих «досье» мировой политики. Принципиальное значение будет иметь судьба «Северного потока-2», за отказ от которого после отравления Навального выступил ряд ведущих немецких политиков, принадлежащих к разным политическим силам. Этот проект — самый крупный рычаг влияния на Россию, который держит в своих руках немецкое руководство. Его сохранение в нынешних обстоятельствах даст Путину еще одно доказательство того, что фактически у него развязаны руки не только в России, но и в регионе Восточной Европы, который он считает своим, в частности в Беларуси. Я уверен, что дело Навального снова продемонстрировало контрпродуктивность попыток держать коммерческие, безопасностные и внешнеполитические интересы на отдельных, параллельных треках, особенно если это касается государств, претендующих на ведущие роли в мировой политике. Что касается проблематики прав человека — к сожалению, она сместилась на периферию современной дипломатии либо став частью инструментария в достижении политических целей, либо приняв почти гротескные формы (достаточно внимательно посмотреть на состав и отдельные аспекты функционирования Совета ООН по правам человека).

Несмотря на отмеченное выше, европейский ответ на отравление Навального кажется жестким, по сравнению с «фигурой замалчивания», которую выбрал президент Соединенных Штатов. Сейчас его заявления не продвинулись дальше слов «я поручил госсекретарю Майку Помпео разобраться и доложить». Наиболее адекватными были действия первого заместителя Помпео — Стивена Бигана, который якобы во время пребывания в Москве грозил российскому руководству «последствиями» за попытку отравить оппозиционера. Впрочем, слова американского высокого должностного лица явно контрастируют с линией поведения его руководителей. В который раз президент США проявил заметное нежелание вступать в конфликт с Путиным, сделав ударение вместо этого на своем желании «наладить отношения с Россией» и фактически обвинив американские медиа в раздувании вопроса: «Каждый раз, когда я слышу новости о России, я выключаю (телевидение. — О.Ш.)». Интересно, что Дональд Трамп сделал это заявление после того, как пресс-секретарь Белого дома охарактеризовал действия России как «плохие» и пообещал «привлечь к ответственности» виновных в отравлении.

Такая полифония является отличительной чертой американской внешней политики «эры Трампа», особенно в ее российском сегменте. С одной стороны, старания президента установить особые отношения с российским лидером и избегать критики его действий. С другой — введение наиболее действенных экономических санкций, высылка российских дипломатов, предоставление Украине летального оружия. Этому есть несколько объяснений, главное из которых заключается в критическом отношении к путинской России значительной части американского истеблишмента, рассматривающего российское руководство как коррумпированную и аморальную автократию, пытающуюся навредить демократиям Запада.

По моему мнению, решающую роль играет наличие двухпартийного консенсуса по этому вопросу в конгрессе США, что соответственно ограничивает круг политических опций, которые готовы реализовать русофильские круги. В этом смысле следует обратить внимание на появление накануне президентских выборов доклада Комитета по вопросам разведки Сената США, в котором приводятся подробности связи кампании по избранию Трампа в 2016 году с российскими должностными лицами (включая подтверждение того, что бизнес-партнер в Украине его бывшего руководителя избирательного штаба Пола Манафорта является российским агентом) и предупреждение Министерства внутренней безопасности США о попытках российской власти распространять дезинформацию, отталкиваясь от сомнительных утверждений о нарушении избирательного законодательства.

На другом полюсе политической шахматной доски Дж.Байден обвинил в отравлении А.Навального российское правительство и приравнял молчание Д.Трампа к «соучастию» в преступлении. Вторая часть заявления, где речь идет о президенте США, сформулирована согласно канонам президентских гонок, когда пленных не берут. Первая же выглядит свидетельством дальнейшей эволюции взглядов Дж.Байдена: в начале президентства Барака Обамы он играл роль едва ли не главной движущей силы политики «перезагрузки» отношений с Россией (я сам был свидетелем этого, работая в США), но, как и сам президент, со временем понял нереалистичность ожиданий США на продуктивное сотрудничество с Кремлем и сделал соответствующие выводы.

Недавно, выступая на встрече с избирателями, организованной CNN, и пообещав, что Россия «заплатит» за попытки вмешаться в процесс выборов в США, Дж.Байден добавил, что рассматривает Россию как «оппонента» США. «Путин знает, кто я такой. Именно поэтому он не хочет видеть меня президентом». В статье в журнале Foreign Affairs он пообещал заставить Россию «заплатить реальную цену за нарушения ею международных норм» и быть вместе с российским гражданским обществом, которое «храбро противостоит системе авторитарной клептократии Владимира Путина». В отличие от Д.Трампа, он отстаивает необходимость усилить роль реформированного НАТО, чтобы противостоять российской агрессии и таким новым вызовам как использование коррупции в международных отношениях, дезинформации и киберпреступности.

Прежде, чем написать этот текст, я провел блиц-опрос среди своих американских друзей, имеющих отношение к внешней политике. Многие из них связывают с возможной победой Дж.Байдена надежды на восстановление имиджа и лидерских позиций США в мире, усиление поддержки НАТО, включительно с подтверждением обязательств по ст.5 Североатлантического договора, и развитие отношений с ЕС и европейскими союзниками США в целом, то есть, как уверяли демократы — американские участники безопасной конференции в Мюнхене: «We will be back!».

А Украина? Невзирая на любой результат президентских гонок в США, перед нашей дипломатией встают сложные задачи, которые потребуют серьезных интеллектуальных инвестиций и значительных усилий. При этом важно не воспринимать имеющиеся в американском обществе и политикуме симпатии к нашей борьбе с российской агрессией как константу, несмотря на то, что она совпадает со стратегическими интересами США. Надо также сознавать, что возможны негативные (в том числе под углом зрения общественных эмоций) последствия гиперприсутствия связанных с Украиной сюжетов в медийном пространстве США, прежде всего в перипетиях процесса импичмента президента США. Как и ожидалось, эта тенденция получила свое продолжение: судя по первым дебатам заключительного цикла президентской кампании, Д.Трамп поставил в центр своих атак на кандидата демократов «украинский» сегмент бизнес-деятельности его сына. Императив для нас в таких условиях — противостоять любым попыткам втянуть нас в американскую внутриполитическую дискуссию.

Ситуация в случае «Трамп 2.0», очевидно, скажется дальнейшей персонализацией принятия внешнеполитических решений в зависимости от видения и вкусов нынешнего хозяина дома на Пенсильвания-авеню, 1600. Высказываются даже опасения относительно намерений президента начать процесс выхода США из НАТО, что будет иметь катастрофические для Альянса последствия. Даже если этот сценарий, на мой взгляд, и маловероятен, неприятные для нас события на российском направлении исключать нельзя.

Последствия смены политического «караула» требуют нюансированного анализа. Я хорошо помню, что именно с Дж.Байденом и его офисом решалась значительная часть вопросов, связанных с развитием двухсторонних отношений между нашими странами (особое внимание отводилось борьбе с коррупцией), и решалась конструктивно. Высказывания Дж.Байдена последнего времени свидетельствуют об адекватной оценке им вызовов для внешней политики США со стороны экспансионизма России и опасности, которую он представляет для Европы и демократического мира в целом. Очевидно, Байден будет использовать другой тон в общении с кремлевским руководством. В своем посте на ФБ по случаю Дня независимости Украины он пообещал в случае победы на выборах предоставить Украине необходимую экономическую и военную поддержку, включая летальное оружие, и выдвинуть Кремлю требование прекратить агрессию и оккупацию украинской территории.

Вместе с тем Дж.Байден считает необходимым «поддерживать каналы коммуникации» между Вашингтоном и Москвой, особенно по вопросам ядерного оружия. Важно посмотреть, каким будет состав его внешнеполитической команды, и надеяться не обнаружить среди них тех, кто все еще разделяет мнение Б.Обамы, что Украина не относится к ключевым интересам США и Россия всегда сможет быть здесь доминантной силой (интервью журналу Atlantic). 

В этом контексте, кроме дипломатических усилий, которые, бесспорно, приложат мои бывшие коллеги в Киеве и Вашингтоне, очень важным, если не решающим, будет развитие ситуации в самой Украине: насколько мы продвинемся вперед в реализации настоящих, а не косметических или пиарных изменений, в реальной борьбе с коррупцией, противостоянии ползучему реваншу пророссийских, по сути антидемократических сил, эффективном противостоянии российской агрессии. Именно при этих условиях мы будем говорить жестко и убедительно на всех ступенях международного общения — двух- и многостороннего.