Франция с новым президентом: что дальше?

Президентские выборы во Франции в этом году внесли напряжение и нервозность в западный истеблишмент уже в третий раз, после выборов в Австрии и Нидерландах: ультраправые силы значительно усилились на волне недовольства политикой глобализма.

Это ощущение стало проявляться в форме подъема национализма, антиисламизма и антииммигрантских настроений, вылилось в быстрый рост популярности несистемных партий и движений, антиамериканизма и сомнений в целесообразности проекта Единой Европы. Процесс лишь набирает обороты, на очереди - сентябрьские выборы в Германии, где ультраправые партии готовы отодвинуть от власти христианских демократов и левые силы.

7 мая вечером во Франции уверенную победу одержал Эммануэль Макрон с 66,9% голосов против 33,9% у Марин Ле Пен. Однако впервые воздержалась от голосования четверть 47-миллионного французского электората - рекордное количество для президентских выборов за последние 50 лет. Еще 9% избирателей проголосовали пустыми бюллетенями, протестуя таким образом против выбора, который им предложил правящий класс во втором туре. Накануне дня голосования в Париже и других городах прошли стихийные митинги и акции протеста французов, поддерживавших других кандидатов, а их было 11. При этом результаты второго тура не стали неожиданностью.

Сначала посмотрим на проигравшую. Глава "Национального фронта" Жан-Мари Ле Пен в 2002 г. во втором туре против Жака Ширака получил 17,8% голосов. Через 15 лет его дочь Марин Ле Пен провела ребрендинг своей партии, вывела из ее членов своего одиозного ультраправого отца и получила вдвое больше голосов. И потому 34% для нее - это еще не политическая победа, но арифметически - безусловно, большой успех.

Что касается победителя - для Эммануэля Макрона, самого молодого из кандидатов на пост (39 лет), человека, вообще не имеющего опыта работы на выборной должности, которого еще год назад мало кто во Франции вообще знал как политика (он пробыл недолгое время министром экономики в правительстве Ф.Олланда), это феноменальный успех. Но не только его: на кону стояло будущее ЕС и НАТО. Представители правящей элиты страны искали и привлекали любые резервы, дабы не допустить изменения внутреннего и внешнего курса Франции: президент Ф.Олланд дважды публично обратился к населению с призывом проголосовать не за Макрона, а против Ле Пен. Отошли от дипломатической политкорректности даже лидеры ЕС: Жан-Клод Юнкер и Федерика Могерини призвали французов голосовать за Макрона. И это только то, что мы увидели публично.

Ход и результаты нынешней президентской кампании во Франции демонстрируют нам целый ряд разногласий, расшатывающих ключевые национальные страны Западной Европы в целом и ЕС, в частности - как направление политической и экономической эволюции Украины. Под сомнение поставлена не только целесообразность углубления интеграции Европы в рамках ЕС, но и более общие вещи: глобализм как рецепт дальнейшего экономического процветания цивилизации и представительную демократию в ее нынешней форме как политическую систему, более всего приспособленную для достижения этой цели.

Кризис традиционных идеологических партий

Текущую ситуацию во Франции эксперты называют кризисом политической системы. Традиционная политическая элита чувствует свою неспособность удовлетворить ожидания общества, существенно изменившиеся в течение последних десятилетий. Именно поэтому партии начали массово проводить праймериз, результат которых для большинства партийцев оказался неожиданным. На протяжении нескольких месяцев осенью 2016 г. избиратели страны вывели из гонок лидеров ряд мощнейших национальных политических сил. Сначала это была Сесиль Дюфло, лидер "зеленых", потом - Николя Саркози, бывший президент, и Ален Жюппе, бывший премьер-министр, - фавориты партии "Республиканцы". Следующим стал Мануэль Вальс, левый, до недавнего времени премьер-министр страны, теперь - Франсуа Фийон, ярко победивший на праймериз у "Республиканцев" в декабре 2016 г. Французы хотят объединения политики и нравственности и поддерживают новичков, которые не связаны с истеблишментом или даже открыто выступают против него, позиционируя себя как антисистемники.

Основные неожиданности этой очень необычной президентской кампании произошли почти за месяц до первого тура, результат которого был также в целом прогнозируемым. Попытаемся их назвать очень коротко.

Ребрендинг перспективного кандидата от партии власти

Впервые действующий президент, социалист Ф.Олланд, имеющий свое большинство в парламенте, в конце первой каденции получил позорные 4% поддержки населения, а потому на партийных праймериз уступил коллеге по партии Бенуа Амону, тот же, впрочем, не смог исправить подпорченную репутацию партии и получил в первом туре лишь 4-й результат - 6,2%. Понимая, что их ждет неминуемый провал, социалисты еще год назад прибегли к ребрендингу своего перспективного кандидата: вывели на то время малоизвестного в стране министра экономики банкира Э.Макрона из состава своего правительства и партии в отдельный политический проект "Вперед!" с правоцентристской идеологией, в котором 2/3 его членов остались социалистами, и за полгода через СМИ придали ему внешний вид массовой новой перспективной партии. Эта тактика сработала: в условиях кризиса идеологических партий более образованные избиратели отдали свои голоса за Макрона как "внесистемного" и самого красивого кандидата.

Впервые представитель "Республиканцев" - ключевого и массового политического оппонента, - вопреки традиции выборов в Пятой республике, не только не отобрал у слабого оппонента ключевой пост в государстве, что и ожидалось в начале кампании, но даже не вышел во второй тур. Провал Ф.Фийона, скомпрометированного коррупционным скандалом, уже в этом году уверенно толкает Францию в глубокий конституционный кризис, поскольку лишь республиканцы еще могли надеяться получить после июньских парламентских выборов большинство в парламенте и удержать на определенное время страну от периода "сосуществования" президента с парламентом.

Президент Франции может эффективно руководить страной только при наличии своего большинства в парламенте. Без него он вынужден назначать премьера от оппонентов, которые контролируют парламентское большинство, и тогда именно премьер получает большинство полномочий для проведения своей программы. Партия "Вперед!" Э.Макрона вообще не является полноценной партией и не представлена в парламенте, в котором для большинства надо, по меньшей мере, 289 мандатов. Вся надежда Макрона - на массовых перебежчиков из других партий, поскольку организационно слабой партии выиграть выборы в 500 избирательных округах технически сомнительно. Избирательный закон для Национальной Ассамблеи предусматривает второй тур по округам для всех кандидатов из 12,5%, если ни один не набирает 50% в первом туре, что делает результат нынешних парламентских выборов практически непредсказуемым. Поэтому, если помнить, что в сентябре состоятся еще выборы в Сенат, можно согласиться с тезисом: президентские выборы не завершили политический кризис во Франции, наоборот, все только начинается.

Антисистемность, изменение политического устройства страны и популизм

Антисистемность стала признаком текущей гонки: два совершенно разных кандидата, вышедших в лидеры, занимают позицию против действующего истеблишмента, оба являются аутсайдерами основной массы национальных политических партий. Если Марин Ле Пен выступает за легальный запрет иммиграции, призывает к Frexit (по крайней мере, пересмотра условий членства Франции в ЕС), к усилению национализма и протекционизма, то Э.Макрон обещает объединить правых и левых путем внедрения прорыночных либеральных реформ и дальнейшей поддержки широких государственных программ социальной помощи одновременно. Оба политика уверяли своих избирателей в намерении провести глубокие изменения, но выполнить эти обещания в нынешней политической системе оба они неспособны.

Одиннадцатые президентские выборы прошли под призывами значительной части кандидатов об основании Шестой республики, с иным балансом полномочий, прежде всего в исполнительной ветви власти, переформатированием самой модели управления государством под многопартийную ситуацию. Кроме того, последние президенты просто не годились для этой работы, принимая во внимание свои личные и деловые черты, поскольку были всего лишь продуктами медийных технологий, а французы не хотят, чтобы ими руководили квазимонархическим образом. Действующая система не отражает основные принципы представительного управления, депутаты и правительство не представляют интересы и половины избирателей нации. Как следствие, нация не доверяет политикам из традиционных партий, сопротивляющимся изменениям действующей системы.

Французские партии перестали быть идеологическими: традиционные политические и экономические концепты консерваторов и социалистов перестали работать в изменившемся мире. Французские политики ничего нового не придумали и в стремлении просто понравиться избирателям пошли путем перетасовки уже известных рецептов. Самый удачливый кандидат текущей гонки, Э.Макрон, договорился до того, что ведет кампанию под абсурдным, с точки зрения политической теории, призывом "объединить правых и левых" политиков. И, как ни странно, это срабатывает в стране, являющейся одной из колыбелей политических учений западной цивилизации. На этих выборах социалисты стали центристами, правые - еще более правыми, ультраправые ("Национальный фронт") добавили к своей программе отдельные крайне левые тезисы, а социалисты новой "Вперед!" стали правоцентристами. Удивительно, но это не пугает самих французов, переставших доверять системным политикам.

В идеологическом вакууме экономического упадка усиливаются национализм и протекционизм.

Традиционные политики неспособны решать безотлагательные проблемы вроде бы зажиточного общества, им не хватает видения направления движения общества. А французы отчаянно хотят перемен: экономика перестала расти и потеряла в 2014 году почетное 5-е место среди крупнейших экономик мира, уровень безработицы остается неприлично высоким - 10% в среднем и 24% - среди молодежи, тогда как в США - менее 4,4, в Германии - 3,9%. Потому мощный рост влияния политиков-популистов стал еще одной характерной особенностью для Франции: оба кандидата во втором туре - как раз популисты. Указанная проблема ставит Францию в один ряд с Великобританией (Brexit) и США (Д.Трамп), в которых манипулятивный популизм ведет к глубокому пересмотру политики - как внутренней, так и внешней. Это указывает на общую тенденцию движения в политический правый сектор, ближе к авторитаризму. В этом смысле Франция, как и наше общество, движется в общей тенденции.

Кризис национальной идентичности ведет к кризису представительной власти как формы правления.

С учетом евроинтеграционного курса Украины немалый интерес для нас представляет еще одно неожидаемое явление - кризис национальной идентичности французов. Без нации как гомогенного сообщества в установленных государственных границах республика с представительной формой правления просто не работает. Кризис пришел с двух сторон: из Брюсселя и из арабского мира. Французская нация оказалась одновременно под двумя конфликтующими прослойками представительной власти - на национальном уровне и европейском, где Франция является всего лишь одним из избирательных округов Европейского парламента, хотя избиратели отдают приоритет национальному уровню. Тем временем Брюссель настойчиво берет на себя все больше полномочий и с началом экономического кризиса 2008 г. стал заставлять национальные правительства подчиняться своей воле, как это произошло в Австрии и Греции. При этом Брюссель действует в интересах преимущественно крупных корпораций Германии, вызывая мощный протест в других странах - членах ЕС. Причина в том, что ЕС не превращается в европейские США, где власть на федеральном и местном уровнях сбалансирована, а ее источник - единый американский народ (нация). В Европе нет единой европейской нации как источника власти в ЕС, и сейчас ничто не указывает на возникновение такой нации в будущем. Следовательно, интересы французов вошли в антагонизм с интересами других наций ЕС (европейские программы "выравнивания" экономик Старой Европы и Восточной не срабатывают) и с представительным управлением двух уровней, входящий во все больший конфликт интересов.

С другой стороны, проблема иммиграции из охваченных кризисом арабских стран проявила еще одно слабое место французов: подавляющее большинство иммигрантов являются беженцами из их бывших колоний, которые селятся во Франции все более широкими общинами и претендуют на политические права и на социальную помощь, формирующуюся из налогов активно работающих французов. Возникла линия раскола нации на "здешних" и "иммигрантов-дармоедов", расшатывающая всю политическую конструкцию представительной демократии с общим правом голосования. Нация - явление не естественное, а политическое, и потому нуждается в постоянных заботливых усилиях политиков для "склеивания".

Дружба с Кремлем против Общей Европы

Для нас, украинцев, неприятным сюрпризом стала дружба с В.Путиным и стремление улучшить отношения с агрессивной Россией немалого количества ведущих кандидатов на этих выборах: трех из ведущей четверки в первом туре - Марин Ле Пен, Ф.Фийона, Ж.Л.Меланшона. При этом немногие из 11 кандидатов вообще решительно выступали за укрепление отношений Франции с Европой - Брюсселем, Берлином и США. Только Э.Макрон в ходе кампании активно налаживал личные отношения с лидерами указанных стран и руководством ЕС. Именно поэтому текущие выборы с тревогой рассматривались в Европе и Америке как определяющие будущее самого ЕС и НАТО. Характерно, что выход во второй тур Э.Макрона был воспринят в указанных столицах с облегчением, принимая во внимание прогнозы проигрыш во втором туре Марин Ле Пен всем возможным соперникам. Даже международные фондовые рынки отреагировали на новость положительно для Франции.

Чрезвычайное положение и коррупционные скандалы

Избирательная кампания во Франции, а речь идет о перевыборах всей системы власти, ведется в условиях чрезвычайного положения, введенного президентом Ф.Олландом осенью 2015 г. из-за серии террористических атак. В стране действуют определенные ограничения свобод граждан. Безопасность голосования на избирательных участках по всей стране обеспечивали 50 тыс. полицейских и 7 тыс. военнослужащих.

В конце концов громкие коррупционные скандалы вокруг кандидатов, которые долгие годы непременно сопровождали каждые президентские выборы во Франции и на которые французы еще до недавних пор, как и украинцы, не обращали внимание, наконец-то начали влиять на результаты голосования. Французы устали от коррумпированных политиков, перестали им доверять, даже перед угрозой конституционного кризиса. Именно поэтому мощные социалистическая и республиканская партии оказалась в сложном положении: их избиратели массово переходят к другим политических силам, менее коррумпированным. Что удивило - так это беспрерывный поток недружественных выпадов и даже оскорблений кандидатов в адрес друг друга до самого конца кампании, и это в одной из наиболее цивилизованных стран Старой Европы!

Выводы

Подытоживая, отметим, что в 2017 г., как и в 1958-м, кризис политического режима Франции расшатывает нацию до самых оснований. Тогда грянул парламентский кризис: отсутствие большинства в парламенте, слабость исполнительной власти, и в результате страна стала неуправляемой. В 2017 г. кризис несколько иной, но столь же глубокий и разрушительный: исчезла иллюзия могущества должности президента - политика с самыми большими полномочиями, но без "волшебной палочки" для решения проблем в стране, с культом личности, непопулярностью, манией запрещать обсуждение идей и проектов, претензиями на идолопоклонство, политическим нарциссизмом, уклонением от коммуникации, скандалами и занятием неконструктивных политических позиций. Как и в 1958-м, партии распадаются. Сейчас Франция должна коренным образом переформулировать полномочия президента, премьер-министра и всего правительства, восстановить авторитет законов, природу контроля над конституционностью, место судебной власти в общей системе власти, политическую незангажированность публичных услуг государства, равноправие в высказывании мнений, отношения между национальным государством и ЕС. Ныне же растерянная Франция, без харизматических лидеров и в условиях хаоса во мнениях избирателей, не имеет четких перспектив выхода из кризиса.