Европейский союз: ШИРАКУ ПРИШЛОСЬ УДИВИТЬ ЕВРОПУ

До конца года в Европейском союзе председательствует Франция. Это значит, что в ближайшие шесть месяцев французский голос в политике ЕС будет слышен громче обычного. Впрочем, с уточнениями приоритетов Париж не заставил себя долго ждать.

Новые акценты в работе Евросоюза Париж расставил за пару недель до пересменки во главе ЕС. А точнее — накануне официального визита в Берлин французского президента Жака Ширака.

Немецкий министр иностранных дел Йошка Фишер предложил тогда разбить страны Европейского союза на сильные и… менее сильные. Сильные (предположительно — ФРГ, Франция, Великобритания, Италия, Испания, возможно, Бенилюкс) создали бы нечто вроде федерации внутри ЕС и взяли бы на себя роль локомотива. Менее сильным полагалось бы, как водится, подтягиваться.

Несмотря на то, что замысел свой Йошка Фишер высказал в сугубо частном порядке, Париж воспринял его очень даже всерьез. И выработал равное по весу и значению контрпредложение. Уже выступая в Бундестаге, Ширак уверенно предложил немцам подумать над созданием Конституции Евросоюза. Как бы вместо «федерации сильных», которая не пришлась по душе.

Жак Ширак, помнится, тогда сильно удивил других своих соседей —британцев — внезапным стремлением к интеграции. Поскольку годами, если не десятилетиями, выступал за самодостаточную (особенно в вопросах обороны) и независимую Францию. Общая Европейская конституция, конечно, замысел занятный. Но его воплощение автоматически ведет к некоторой потере все той же самодостаточности и независимости.

Разгадку стоит искать не в личности президента Ширака, а в политической необходимости, которая возникла перед Францией на ближайшие полгода.

Во-первых, после неудачи на саммите ЕС в Амстердаме в 1997 году реформа управления Европейского союза так и не состоялась. Новые правила игры никак не удается наработать, тогда как перечень всяческих нестыковок только растет, особенно после вступления трех «новичков» — Австрии, Финляндии и Швеции. Уже сейчас многие досье годами пробуксовывают, так как единогласно за них проголосовать не получается. Но перейти к квалифицированному или простому большинству как способу принятия решений — значит сделать обязательным для стран, проголосовавших против, то, с чем они напрочь не согласны. Как же тогда государственный суверенитет?

Скандал вокруг прихода к власти в Австрии ультраправых и установления в связи с этим санкций ЕС еще больше обострил проблему. Австрия уже прямо намекала, что в отместку за санкции может взяться накладывать вето на все без исключения проекты. Это может парализовать в Европейском союзе всяческую деятельность. И для французских верхов нахождение срочного и правильного выхода из тупика — дело чести.

Во-вторых, Франции принципиально важно продвинуться в развитии Еврокорпуса — чисто европейских сил быстрого реагирования. Париж настойчиво лоббировал эту идею — сначала на франко- британском саммите в Сен-Мало (ноябрь 1998 года), затем — на саммите ЕС в Хельсинки (декабрь 1999 года). В период собственного председательства в Европейском союзе Франция очень рассчитывает максимально воплотить в действие создание Еврокорпуса — на 50 000—60 000 человек, что позволило бы ЕС располагать собственной системой по защите безопасности на континенте, не прибегая к вмешательству американцев. Еврокорпус, под предводительством испанского генерала Хуана Ортуно, уже опробовал себя в Косово. Париж расценил этот опыт как «первую маленькую победу» на пути создания европейской безопасности.

В-третьих, нужно немедленно разрешать споры между «большими» и «малыми» странами Европейского союза о количестве комиссаров в Еврокомиссии. Малые страны настаивают на системе — один комиссар от каждой державы, большие предлагают уменьшить число комиссаров Европейской комиссии. Уже сейчас комиссаров шестнадцать. А на пороге — новые 12 стран-кандидатов…

В вопросе расширения ЕС на Восток Франция сохраняет традиционно осторожную позицию. Отсутствие кардинальных реформ в системе управления ЕС — веский повод не сообщать Польше, Венгрии и Чехии конкретную дату вступления в ЕС в ближайшие полгода. Французскую позицию поддерживают Нидерланды, но не полностью разделяют немцы, посему возможны варианты.

Ибо без согласия с Германией никакие кардинальные реформы Франции в ЕС не провести и даже не заложить. Осознание этих реалий вывело тему «новых франко-немецких отношений» на гораздо более высокий уровень, чем даже пару месяцев назад.

Явно не случайно Ширак оказался первым после объединения Германии зарубежным государственным лидером, которого пригласили выступить в Бундестаге. Любителям политической символики был подарен шанс усмотреть в этом возрождение традиции «особых отношений», существовавших между Франсуа Миттераном, который также в 1983 году держал речь в Бундестаге, и Гельмутом Колем.

На самом же деле за символами в большой политике (во всяком случае — европейской) всегда угадывается жесткая прагматика. Герхарду Шредеру, который развивает отношения с британским премьером Тони Блэром куда более активно и с душой, чем с французскими лидерами, все же нужны «новые отношения» с Парижем. Прежде всего, чтобы подвести окончательную черту под эпохой Коля: все должно быть только «новое».

Газета «Монд» сообщила накануне поездки Ширака в Берлин, что с полгода назад французский президент как бы шутя предложил министру иностранных дел ФРГ Йошке Фишеру написать за него болванку выступления в Рейхстаге. Как бы демонстрируя абсолютное доверие. «Неважно, что на самом деле думал руководитель государства, — написала тогда «Монд». — Он должен был продемонстрировать, что лично воплощает франко-немецкие отношения с момента прихода к власти Герхарда Шредера». Намерения, расчеты и интересы Ширака и Шредера совпали. А значит, ось Париж—Берлин в ближайшие полгода будет всемерно укрепляться.