Другой Китай

О Китае в последнее время принято говорить или хорошо, или никак. «Китай сердит. Если вы сделаете Китай врагом, Китай будет вам врагом», — эти слова из уст представителя правительства КНР, сказанные в Канберре в середине ноября прошлого года в период обострения китайско-австралийского кризиса услышали практически повсюду. Именно эти слова сопровождали перечень (скорее, ультиматум) из 14 пунктов, переданный через местные СМИ правительству Австралии с изложением претензий КНР в адрес Канберры. Напомним, отношения между двумя странами резко ухудшились после того, как Австралия инициировала в ВОЗ расследование о происхождении коронавируса. С тех пор стороны обменивались не только политическими колкостями. Пекин ввел серьезные ограничения на торговлю с Австралией, которые поставили одну из важнейших региональных экономик в сложное положение (40% экспорта Австралии приходится на КНР). Разумеется, всю вину за ухудшение отношений Пекин возложил на Канберру, с возмущением отвергшую выставленный ультиматум. 

Китай безусловно великая страна, и вряд ли найдется хоть одно государство, которое может игнорировать интересы Пекина. В сложнейшем 2020 году из числа значительных экономик только Китаю удалось повернуть вспять негативные тенденции, увеличить промышленное производство и стимулировать внутреннее потребление. Страны Юго-Восточной и Восточной Азии сочли за благо сотрудничать с КНР, фактически спасая собственные экономики, хотя и не упуская при этом возможности активизировать усилия по сдерживанию территориальных и военных амбиций Китая в регионе и предпринимать шаги по диверсификации критических производств. В условиях пандемии в Китае появилось 257 новых миллиардеров (общее число достигло 878), чье состояние баснословно выросло. Во многих столицах заговорили о том, что Китай, скорее всего, раньше 2025 года догонит и перегонит США по номинальному ВВП. Интрига взаимодействия США и КНР в будущем году обещает быть захватывающей. В этом контексте крайне любопытны оценки и опыт Японии по выстраиванию отношений с КНР, учитывая, с одной стороны, их теснейшие экономические связи, с другой — наличие территориальных претензий со стороны Пекина и весьма серьезную обеспокоенность ситуацией в Южно-Китайском море. Китай и Япония находятся в разных геополитических группах как в контексте идеологических основ государства, так и по отношению к США.

Своеобразной прелюдией к новому политическому сезону послужил опрос, проведенный в конце прошлого года японским агентством «Никкей» среди 35 авторитетных экономистов, специализирующихся на рынках Азии. По их мнению, в 2021 году экономика КНР покажет рекордный за десятилетие рост в 8,2%, и не в последнюю очередь потому, что, по их мнению, США при президенте Байдене займут несколько более конструктивную позицию в отношении Пекина, чем при Трампе. Прошлый год Китай завершил со скромным ростом в 2% на фоне падения мирового ВВП на 4,4%. Наибольшим риском для КНР в будущем году называют возможное банкротство корпораций, чьи инвестиции за рубежом оказались провальными. В то же время другой опрос, проведенный агентством «Киодо» среди 96 технологических компаний Японии, показал, что 44% из них имеют намерение диверсифицировать свои логистические цепочки и(или) вывести производство из КНР. Те, кто собирается продолжать операции в КНР, сообщили о намерениях ограничить доступ китайских партнеров к своим ноу-хау.

Китай является крупнейшим кредитором беднейших и развивающихся стран. Объем китайских вложений по всему миру за прошедшее десятилетие практически сравнялся по объемам финансирования со Всемирным банком. По данным Центра глобального развития Бостонского университета, в 2008–2018 гг. объем инвестиций Китайского банка развития и Экспортно-импортного банка КНР в суверенные бонды составил 462 млрд долл. На долю КНР приходится 20% общего суверенного долга 73 правительств стран, находящихся в нижней части мировой «табели о рангах». В 2018 году из 514 млрд их общего долга 104 млрд приходилось на КНР. С тех пор ситуация менялась только к худшему и особенно острокризисные явления проявились в ковидном 2020-м. 60% китайских инвестиций через программы помощи развитию были направлены в 10 стран — Венесуэлу, Пакистан, Россию, Бразилию, Анголу, Эквадор, Аргентину, Индонезию, Иран и Туркменистан. Аргентина, Венесуэла и Эквадор в прошлом году объявили о дефолте. Невозможно отрицать положительное влияние инвестиций КНР в инфраструктуру развивающихся стран, но также невозможно не принимать во внимание те сложности, которые возникли у них с возвратом долгов китайским кредиторам. В этой связи некоторые экономисты уже заговорили о необходимости участия КНР в Парижском клубе кредиторов.

В то же время, в последние два года Китай резко сократил инвестиции в рамках проекта «Один пояс, один путь», столкнувшись с кризисом неплатежей по долгам. В условиях кризиса Китай провозгласил политику «двойной циркуляции», фактически прибегнув к тактике стимулирования внутреннего потребления как основного механизма роста. Не в последнюю очередь такое обращение «вглубь себя» было связано также с крайне напряженными торговыми отношениями с США. Ограничения на внешних рынках, связанные с санкциями и торговыми барьерами, вынудили Китай несколько пересмотреть стратегию своего глобального расширения, сконцентрировавшись на текущих задачах по преодолению кризиса. Не последнюю роль сыграли и масштабные инвестиции, сделанные на начальном этапе «пояса и пути» в такие страны как Венесуэла, Беларусь, Камбоджа и другие с враждебными США авторитарными политическими режимами. По данным, цитируемым Financial Times, в 2020 году как минимум 18 заемщиков вели переговоры с КНР об отсрочке по выплатам долгов в рамках проекта «Один пояс, один путь». Только в сентябре 12 стран обратились к Пекину с просьбой отложить выплаты по обслуживанию 28 млрд долл. китайских кредитов.

Тем временем США продолжили политику давления на Китай, введя новые санкции против трех с половиной десятков крупнейших китайских государственных и частных корпораций, которые, по мнению Вашингтона, связаны с военно-промышленным комплексом или армией КНР (и это в дополнение к новым санкциям в связи с политикой в отношении уйгуров и Гонконга). В результате крупнейшие биржи и индексы мира объявили об исключении этих компаний из своих листингов. В публичном интервью в декабре прошлого года глава Комитета начальников штабов США генерал Марк Милли назвал Китай «наибольшим вызовом в сфере безопасности для США», хотя и воздержался от упоминания КНР в числе «врагов». В то же время он обратил внимание на поставленную Си Цзиньпином задачу выровнять военный потенциал США и КНР уже к 2027 году — столетию создания Народно-освободительной армии КНР. В докладах Пентагона (и в стратегических обзорах по Китаю Национального института оборонных исследований Японии) высказывается крайняя обеспокоенность растущим военным потенциалом Китая практически по всем направлениям современного устройства вооруженных сил. Разумеется, подобные оценки не могут не повлиять на политическую и экономическую атмосферу вокруг КНР. 

При всем при этом ведущие экономики мира проявляют в отношении КНР чрезвычайную гибкость. Сообщения о новых санкциях сопровождаются новостями об увеличении инвестиций в Китай богатейшими пенсионными фондами и институциональными инвесторами Европы и США. К примеру, пенсионный фонд учителей Калифорнии с объемом 254,7 млрд долл. сообщил, что доля китайских компаний в инвестиционном портфеле фонда выросла почти до 3% (примерно такие же, для сравнения, инвестиции этого фонда в акции японских корпораций). Прочные позиции в Пекине имеют американский хедж-фонд Bridgewater Associates и шотландский Baillie Gifford. Серьезная обеспокоенность Токио по поводу китайских претензий на острова Сенкаку не мешает намерению японских корпораций инвестировать в строительство в КНР огромного завода по производству метана из водорода и выбросов CO2. Невзирая на недовольство Вашингтона, буквально под новогоднюю елку ЕС согласовал с КНР основные принципы будущего инвестиционного соглашения, переговоры по которому шли последние семь лет. В случае подписания это соглашение откроет возможность для европейских компаний существенно увеличить присутствие и конкурировать даже с государственными корпорациями КНР на внутреннем рынке Китая.

В 2020 году Китай сильно изменился. Дипломатия «воинов-волков» стала очевидной не только в отношении Гонконга, Австралии и Канады, но и нашла отражение в принятых законах по скринингу инвестиций с точки зрения интересов национальной безопасности и экспортного контроля. Отныне все иностранные инвестиции в сектор обороны, а также намерения приобрести контрольные пакеты акций в энергетике, сельском хозяйстве, информационных технологиях, финансовых сервисах и добыче природных ископаемых будут подвергаться изучению Национальной комиссией по реформам и развитию КНР. Аналогичные меры были приняты ранее в ЕС и США в отношении китайских инвестиций, и, конечно же, не могли остаться безответными. Закон по экспортному контролю, вступивший в силу с 1 декабря 2020 года, является, по словам представителей правительства КНР, просто актуализацией уже действующих законов в области контроля над экспортом ядерных, биологических, химических, ракетных и военных технологий. Текст закона еще тщательно изучается юристами, но, по предварительным оценкам, содержит положения, фактически дающие возможность отозвать любую экспортную лицензию под предлогом защиты национальных интересов КНР.

В ответ на заявление министров иностранных дел разведывательного альянса «пять глаз» (США, Канада, Британия, Австралия и Новая Зеландия) в отношении действий КНР в Гонконге, пресс-секретарь МИД КНР Чжао Лицзянь заявил: «Не имеет значения, имеют они пять глаз или десять глаз, но если они посмеют покушаться на суверенитет, безопасность или интересы развития Китая, они должны понимать, что их глаза будут выдавлены и ослеплены». А в ответ на требование Японии оставить в покое острова Сенкаку, прозвучавшее во время визита министра иностранных дел КНР Ван И в Токио, был получен ответ, что эти острова — китайские. Примерно в таком же ключе прошла недавняя встреча министров обороны двух стран. В Японии с обеспокоенностью следят за возможным принятием парламентом КНР закона, позволяющего береговой охране КНР применять оружие, если они «сочтут себя атакованными». Проблема в том, что именно корабли береговой охраны КНР постоянно нарушают территориальные воды Японии, и если дело дойдет до применения оружия, это может вызвать эскалацию, которой в Токио стремятся избегать. В целом незаконный вылов рыбы китайскими рыбаками является предметом беспокойства далеко за пределами региона — и в Южной Америке, и в Африке. По мнению японских экспертов, в Пекине прекрасно осознают негативное отношение к подобным действиям, однако считают, что пришло время восстановить справедливость в отношении амбиций КНР после «столетия унижений».

Накануне инаугурации 46-го президента США Джо Байдена Китай и Россия не упустили возможности продемонстрировать как США, так и Японии свое растущее партнерство в военной сфере. В декабре 2020 года они провели учения ВВС, в ходе которых шесть бомбардировщиков осуществили более чем десятичасовой полет над Японским и Восточно-Китайским морями. Первый такой полет состоялся в июле. Самолеты не нарушили воздушное пространство Японии, но облетели Окинаву и несколько других островов. Японские эксперты отмечают, что самолеты Китая и России пролетели по маршруту, который китайские ВВС отрабатывают для возможной атаки на Тайвань. Китайская The Global Times по этому поводу написала, что подобные полеты станут в будущем регулярными. Шойгу докладывал об этих учениях Путину. А российский президент во время пресс-конференции 17 декабря отметил, что «возможно, совместные интересы, возможно, личная гармония являются причиной» того, что он имеет «хорошие деловые и в тоже время доверительные и дружеские отношения» с Си Цзиньпином. Что ж, это стало ясно и из неожиданно раздавшейся из Москвы критики Индо-Тихоокеанского альянса США, Индии, Японии и Австралии, который очень не нравится Пекину, и в контексте поддержки Китаем российской позиции во время последних голосований в ООН по «крымским» резолюциям.

По мнению китайских экспертов из университета Циньхуа, ухудшение отношений КНР со странами Запада на 90% связано с тем, что эти страны «встали на сторону США в политике сдерживания Китая», и только 10% — это действительно проблемы в двусторонних отношениях. Собственно, Си Цзиньпин лично и неоднократно подчеркивал, что Китай не стремится к мировому господству, а лишь ищет всеобщего блага. В 2021 году Китай определит цели и задачи на следующую пятилетку, а также отпразднует 100-летие образования КПК. Это означает, что от Пекина следует ожидать и новых достижений, и новых стратегий. А в 2027 году исполняется 100 лет армии КНР. 

Следите за новостями.

Все статьи Сергея Корсунского читайте здесь.