Чистое российское поле

Практика клеймения неугодных организаций, СМИ и частных лиц стала в РФ давно привычной. Чтобы легально работать, они обязаны указывать свой статус «иностранного агента» и проходить сложные процедуры отчетности. Оказаться в таком статусе просто: достаточно, например, получить денежный перевод из-за границы или от другого «иностранного агента», чтобы надзирающие органы без решения суда внесли в соответствующий список. Некоторые «иностранные агенты» приспособились к новому статусу и продолжают работу, например известная социологическая служба «Левада-центр». Это лучше чем попасть в список «нежелательных организаций». Таким в РФ работать просто запрещено. В свою очередь, российским гражданам запрещено сотрудничать с «нежелательными организациями», работающими вне российской юрисдикции. Попасть в список «нежелательных» в РФ столь же просто, как в список «иностранных».

Однако на этом привычном российском фоне в последнее время появляются все новые ограничения, затрагивающие политические и личные свободы граждан. Некоторые — откровенно репрессивные, другие скрыты под благовидными целями. На этой неделе Госдума РФ в ускоренном режиме приняла закон, запрещающий участие в любых выборах гражданам, каким-либо образом причастным к деятельности экстремистских или террористических организаций. Для руководителей и учредителей таких организаций поражение в пассивном избирательном праве будет длиться пять лет после решения суда о признании организации экстремистской или террористической, для прочих участвующих и помогавших в деятельности — три года.

На первый взгляд эта мера выглядит пристойной: террористам и экстремистам не место в органах власти любой страны. Но при более внимательном взгляде обнаруживается репрессивный аспект, не имеющий отношения к устоявшимся демократическим практикам. Во-первых, поражение прав введено задним числом: оно распространяется на деятельность руководителей и учредителей запрещенной организации за три года до соответствующего решения суда, для рядовых участников (при этом участие трактуется широко) — за год. Во-вторых, введение новых запретов было откровенно привязано к Фонду борьбы с коррупцией (ФБК) российского оппозиционера Алексей Навального. Процедура признания его экстремистским была соблюдена, но отражала своеобразный российский взгляд на природу экстремизма. К которому отнесена любая политическая деятельность, не согласованная в Кремле.

Это новое понимание экстремизма опирается на современные IT-технологии. Разгромив ФБК и его региональные штабы, российские спецслужбы получили доступ к сотням тысяч электронных записей о людях, каким-либо образом поддерживающих эту организацию. Путем сопоставления этих данных с результатами распознавания лиц при помощи камер видеонаблюдения в Москве и крупных городах были идентифицированы мотивированные участники недавних протестов в поддержку Алексей Навального. Понятно, им в ближайшие годы запрещено участие в любых выборах. Но репрессии простираются дальше — «политически неблагонадежных» увольняют с работы. Громкой стала история увольнения нескольких сотен людей, симпатизирующих ФБК, из московского метро.

Все глубже зачищается информационное поле. В последние месяцы в список «иностранных агентов» попало популярное интернет-издание «Медуза». Преследованиям подверглись редакторы и журналисты «Медиазоны», «Важных историй», DOXA. Последствия серьезны. Любое русскоязычное издание, неважно, где зарегистрированное или расположенное, зависит от русскоязычной аудитории РФ. Если доступ к этой аудитории затруднен, то нет доходов от рекламы, значит нет и самой работы. На СМИ, остающиеся на рынке, также накладываются дополнительные ограничения. Уже давно в РФ опасно делать посты, репосты и ставить «лайки» на все, в чем правоохранительные органы могут узреть признаки экстремизма. Теперь же Госдума РФ приняла закон, которым введена ответственность журналистов за цитирование неблагонадежной информации другого СМИ, главный редактор которого не может быть установлен и привлечен к ответственности.

Способов защиты у репрессируемых все меньше. Формально они имеют право на адвоката для защиты своих прав в суде. Но и на адвокатов осуществляется давление. Под правоохранительный пресс попала адвокатская и правозащитная группа «Команда 29». Число в названии означает как статью конституции России, где говорится о базовых свободах, так и раздел уголовного кодекса, в котором собраны статьи, касающиеся преступлений против государства. Власть нашла подходящий механизм давления на адвокатов «Команды 29» — судебное наказание за разглашение тайны следствия. После этого они автоматически отстраняются от ведения дел.

Репрессии против неугодных российской власти источников информации сопровождаются новыми идеологическими ограничениями на саму информацию. В Госдуму РФ внесен законопроект, запрещающий отождествлять цели, решения и действия СССР и нацистской Германии, отрицать «решающую роль советского народа» в разгроме нацистской Германии и «гуманитарную миссию Союза ССР» при освобождении стран Европы. Правоприменительные интерпретации легко позволят поставить вне закона любое освещение и изучение истории Второй мировой войны, выходящее за идеологические рамки современной российской кинопродукции.

Идеологический тренд проник и в российскую академическую среду, которая достаточно долго сопротивлялось возвращению прошлого. Президент Российской академии наук (РАН) Александр Сергеев заявил в мае, что одной из проблем школьного образования в РФ является отсутствие идеологии, построенной на объединяющих ценностях.

Идеология проникает в любую просветительскую деятельность в РФ. В апреле вступил в силу скандальный закон о просвещении, наделивший правительство полномочиями контролировать все, что связано с деятельностью «вне рамок образовательных программ», но направленной на «распространение знаний, опыта, формирование умений, навыков». Запретив неугодные источники знаний, Кремль тут же создал угодный. В своем послании Федеральному собранию Владимир Путин ничего не сказал о концентрации войск у границ с Украиной, зато указал на необходимость «перезапуска» на новой технологической платформе созданного еще в советские времена общества «Знание».

Сказано — сделано. Наблюдательный совет общества «Знание» возглавил первый заместитель руководителя администрации президента РФ, куратор внутренней политики Сергей Кириенко. В совет вошли помощники российского президента Владимир Мединский, Максим Орешкин и Андрей Фурсенко. Они тут же организовали первую акцию в рамках нового централизованного просвещения — всероссийский образовательный форум «Новое знание», где в течение нескольких дней выступали министры, общественные деятели и ученые, расставляя нужного рода акценты. Интерес к форуму подогрело выступление Илона Маска, решившего построить в РФ завод Tesla.

Своеобразным экономическим приложением новой идеологии стало активное продвижение идеи замены трудовых мигрантов российскими осужденными. В защиту идеи высказались руководитель пенитенциарной системы и министр юстиции РФ. Тревожные воспоминания о сталинском ГУЛАГе были встречены тезисом, что труд осужденных создает для них «социальные лифты» (весьма похоже на лозунг гитлеровских концентрационных лагерей «Труд освобождает»).

Действия российской власти можно частично объяснить подготовкой к выборам в Госдуму в сентябре этого года. Но их результат гарантирован уже сейчас без особых усилий. Выборные процедуры, позволяющие голосовать в течение трех дней вне избирательных участков, уже отработаны в прошлом году при голосовании за обновленную российскую конституцию. Но, возможно, в Кремле решили, что угасание социальных протестов в РФ, которые, казалось, набирали обороты в течение последних лет, позволяет «закрутить гайки» и тем самым облегчить работу избирательных комиссий.

Есть еще одно объяснение избыточным строгостям, приводящим политический ландшафт РФ к состоянию чистого поля. Неожиданным образом они формируют повестку американо-российского саммита в Женеве, назначенного на 16 июня. Из глубин российской власти прозвучали сигналы о возможной внутренней «оттепели», если отношения со США будут восстанавливаться, а санкции — сниматься. Понятно, что «оттепель» будет лучше заметна на фоне арктической вечной мерзлоты.

Какими бы ни были рациональные резоны внутриполитических репрессий для российской власти, они слишком быстро и глубоко впечатываются в повседневные практики. Вряд ли РФ сможет легко от них избавиться, даже если политика власти изменится.