Большая экспедиция

Поездка Дональда Трампа по странам Восточной Азии стала самым долгим зарубежным турне американского президента. В переговорах и с союзниками, и с конкурентами Трамп оставался верен своим принципам: отстаивал попранные интересы США и пытался заработать побольше. Вот только за этим подходом так же слабо, как и в начале года, просматривается внешнеполитическая стратегия.

Поводов для активизации политики в Юго-Восточной Азии у США немало: ядерная программа КНДР, конфликт в Южно-Китайском море, спровоцированные выходом США из Транстихоокеанского партнерства сложности в региональной торговле. Дэвид Шир, занимавший в администрации Барака Обамы пост заместителя министра обороны по безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе, накануне турне Трампа заявил об эрозии американского влияния в АТР и неизбежности утраты здесь Вашингтоном своего лидерства.

Противники Трампа в США не в первый раз предъявляют ему претензии в неспособности организовать американскую политику в Юго-Восточной Азии и перехватить инициативу в регионе. Прежде всего - у Китая. Северокорейский кризис, маховик которого раскрутили совместными усилиями Трамп и Ким Чен Ын, фактически сделал Юго-Восточную Азию главным направлением внешней политики нынешней администрации. Естественным выглядит стремление Трампа дать достойный ответ на нападки оппонентов, добившись заметного прогресса в региональной политике. Когда турне еще не началось, Герберт Макмастер, советник президента США по национальной безопасности, определял три его главные цели: продвижение демократии в регионе, обеспечение справедливых условий международной торговли и решение проблемы Северной Кореи.

Но очевидно, что администрация Трампа видела еще один резон организации столь масштабного дипломатического мероприятия: возможность повысить рейтинг президента внутри США. У окружения Трампа есть основания рассчитывать на внешнеполитические шаги, чтобы получить дополнительные очки в борьбе за общественную поддержку. Краткосрочный рост рейтинга наблюдался после решения нанести удар по сирийской базе в Шайрате, после жестких заявлений в адрес Северной Кореи. И из экспедиции в Азию команда президента планировала привезти главный трофей: броские заголовки СМИ, которые можно будет представить в качестве внешнеполитических побед и легко конвертировать в рост рейтинга Трампа.

Отсюда и очевидное несоответствие между акцентами, расставленными американской стороной в переговорах с партнерами, и реальной повесткой международной политики в регионе.

В Японии и Южной Корее ждали, прежде всего, четкого плана в отношении КНДР, заверений Вашингтона в готовности защищать союзников в случае обострения ситуации и уверенности, что у союзников достаточно инструментов, дабы предотвратить полномасштабную войну с Пхеньяном. Проблема Северной Кореи разумеется обсуждалась и в Токио, и в Сеуле. Но команда Трампа настойчиво выдвигала на первый план в освещении визитов американского президента другие темы. Активно обсуждалась защита американских интересов в торговых соглашениях с другими странами, предпочтительность двусторонних торговых договоренностей перед многосторонними. Нашлось место и высказываниям об обязанности американских союзников тратить на совместную оборону больше (хотя такие заявления и звучали куда мягче, чем в начале года).

Как и в свое время в ходе визита Трампа в Саудовскую Аравию, тема продажи американского оружия заняла очень важное место в переговорах. Добиваясь от партнеров расширения военно-технического сотрудничества, американский президент заигрывает со своим избирателем, обещая новые рабочие места и контракты на производство вооружения, он стремится продемонстрировать, что выполняет предвыборные обещания оживить американскую экономику, вернуть в страну рабочие места в производстве. В Японии Трамп получил от премьера Синдзо Абе заверения в готовности закупать больше американского оружия "для защиты от северокорейской угрозы". Южнокорейский президент Мун Чжэ Ин подобных заявлений не делал, но в кулуарах американо-корейских переговоров подтверждали, что США оказывают давление на Сеул в вопросе о расширении военных закупок.

В итоге полной ясности в вопросе, что же делать с Северной Кореей, у союзников не возникло, в Токио и Сеуле остались разочарованы отсутствием у Вашингтона стратегии решения корейской ракетно-ядерной проблемы. Японское правительство после переговоров с американцами с заметно большей уверенностью говорит о том, что собственные вооруженные силы - самая надежная гарантия безопасности страны. Ремилитаризация Японии уже воспринимается как дело предрешенное, и это приведет к существенным изменениям в регионе, не обязательно, положительным для США. В окружении южнокорейского президента усиливаются голоса сторонников возобновления полномасштабных переговоров с Севером, чтобы отвратить угрозу войны. Такие планы, очевидно, идут вразрез с непримиримой позицией американской администрации и подтверждают опасения, что отношения Вашингтона и Сеула будут осложняться. Тем более, что не сложились и личные отношения Трампа и Муна.

WhiteHouse / Facebook

Китайская часть турне принесла Трампу самую громкую победу: заключенные в присутствии лидеров двух стран коммерческие контракты на общую сумму более 250 млрд долл., включая соглашение о совместной постройке комплекса по производству и транспортировке сжиженного газа на Аляске, который будет действовать в том числе в интересах Китая. Заинтересованность в организации одновременного подписания десятков контрактов (по заявлению заместителя министра торговли КНР Юй Цзяньхуа, речь идет о более чем сотне документов), да еще и в присутствии первых лиц, была обоюдной. Для Си Цзиньпина наиболее весомым был тот факт, что значительная часть соглашений касается совместных инвестиций в рамках инициативы "Один пояс, один путь", флагманского проекта внешнеэкономической стратегии Си.

Трамп продолжал продвигать лозунг о возврате в США рабочих мест: как и в случае с успехом во время визита в Саудовскую Аравию, где достигли соглашения о закупках американского оружия на сумму в 100 млрд долл., американский президент подчеркивал важность новых заказов для американских компаний. Наибольшее внимание в администрации уделили 40-миллиардному проекту на Аляске: прямые выгоды для бюджета штата и для местных жителей в нем наиболее очевидны. Поэтому, хотя по проекту до сих пор не получены все необходимые согласования на федеральном уровне, окружение Трампа раскручивало подписанный контракт как один из наиболее значимых результатов всего турне.

Однако по целому ряду вопросов, важных для отношений двух стран (и для традиционной повестки Трампа) никаких существенных результатов достигнуто не было. Нет прогресса в обсуждении колоссального дисбаланса в двусторонней торговле, а ведь еще в начале своего президентства Трамп обещал, что этот вопрос будет центральным в его политике в отношении КНР. Критики президента в Вашингтоне утверждают, что эта проблема вообще не была внесена в повестку американо-китайской встречи на высшем уровне. Так же, как и вопрос о правах человека в Китае и о действиях Пекина в Южно-Китайском море. По крайней мере, в официальных заявлениях Трампа во время пребывания в Пекине и в комментариях администрации упоминания об этих вопросах отсутствуют. Осуждение территориальной экспансии в регионе (не называя Китай как виновника подобных нарушений международных правил) появится в риторике Трампа позже, во время его переговоров с вьетнамскими лидерами и в последнем пункте программы турне - на Филиппинах.

Наконец, безрезультатным было обсуждение северокорейского кризиса. Стороны не пришли к общему знаменателю касательно дальнейшего давления на Пхеньян. Трамп стремился склонить Пекин к расширению санкций против КНДР (согласие на такой шаг американцам удалось несколькими днями раньше получить от Токио). Но для Китая подобный сценарий оказался неприемлемым, и корейский вопрос остался в подвешенном состоянии. Провал переговоров по корейскому вопросу для американского президента несет явные имиджевые риски. Во-первых, когда Трамп в апреле резко поднял ставки в конфликте, угрожая Пхеньяну силой в случае продолжения ракетно-ядерных испытаний, он сделал северокорейский вопрос центральным в своей политике в Юго-Восточной Азии. Теперь способность разрешить этот кризис для многих - мерило дееспособности Трампа в международной политике.

Во-вторых, на фоне неспособности американцев предложить новые пути решения проблемы выгодно отличаются шаги, предпрнимаемые в данном вопросе Пекином. Уже спустя три дня после неудачного обсуждения кризиса вокруг КНДР между лидерами США и КНР была достигнута договоренность между Китаем и Южной Кореей о взаимодействии в обеспечении мирного решения корейской проблемы. О желании более тесно координировать с Пекином действия в рамках кризиса заявляет в последние недели и правительство Абе. США могут потерять инициативу в дипломатических усилиях по завершению кризиса, уступить первенство Пекину. И это станет подтверждением мнения тех оппонентов Трампа, которые возлагают на него ответственность за провалы американской политики в регионе.

После Пекина Трамп отправился на юг, во вьетнамский Дананг, где открывался саммит Азиатско-Тихоокеанского сотрудничества (АТЭС). Во вьетнамской части турне у Трампа должны были состояться две ключевые встречи: с лидерами России и Вьетнама. Но переговоры с вьетнамскими президентом и премьером были запланированы как отдельный пункт программы, ради которого американский лидер после саммита отправился в Ханой. Так что в самом Дананге Трампа ждал только разговор с Владимиром Путиным.

Встреча с самого начала была для Трампа опасной задумкой: обвинения в связи с Москвой и в симпатиях к Путину - главный источник проблем для администрации. Изначально в повестке возможной встречи было два вопроса. Трамп хотел привлечь Москву к давлению на КНДР (о стремлении заручиться в ходе турне поддержкой не только КНР, но России сам Трамп прямо заявлял во время пребывания в Южной Корее). Кроме того, давно назрела необходимость согласовать на высшем уровне принципы отношений двух стран в Сирии. С того момента, как силы двух коалиций - американской и российской - вошли в соприкосновение на обширных территориях, вероятность их прямого вооруженного столкновения стала существенной угрозой для обеих стран.

Но провал усилий американской стороны договориться с Китаем по проблеме КНДР сделал бессмысленным разговор по этому вопросу с Россией: без участия Пекина никакая договоренность Вашингтона и Москвы не станет решающим фактором в нынешнем кризисе. Соглашение по Сирии само не способно дать имиджевые выигрыши Трампу: в общественном мнении США роль России в Сирии воспринимается как негативная, а на таком фоне договоренность с Москвой не удастся "продать" американцам как победу. Трампу было просто не о чем договариваться с Путиным. Без большого успеха в ходе встречи - а таким объективно могла стать лишь договоренность по совместному давлению Вашингтона, Пекина и Москвы на Пхеньян - не было возможности сгладить неизбежную критику самого факта личной встречи с российским президентом.

И в исполненном противоречий азиатском турне Трампа появилось еще одно неоднозначное, но в данных обстоятельствах неизбежное решение: отказаться от встречи, инициатива проведения которой принадлежала самим американцам.