Барак Обама: вначале было слово

Победа Барака Обамы на президентских выборах в США является одной из тех дорожных развязок, за которыми открывается путь во всех направлениях. Уровень ожиданий, связанных с его приходом к власти, так высок, а кредит доверия столь велик, что успех президентства Обамы может быть не менее грандиозным, чем его неудача. Мало сказать, что Обама стал в глазах американцев символом перемен. Он олицетворяет символ будущего, которое наступило уже сегодня. Достаточно вспомнить вереницу голливудских блокбастеров, в которых ссылка на конкретный год в будущем заменялась красноречивой картинкой: Белый дом… Овальный кабинет… черный президент...

После восьми лет правления Джорджа Буша, нехарактерного для США лидера, американский электорат избрал президентом человека, которого можно аттестовать как анти-Буша почти во всем. Выходец из малоимущей семьи, сын кенийского студента и канзасской англосаксонки. Интеллектуал, активист движения за гражданские права. Человек, который своими руками сделал свой успех. Тем не менее 44-й президент не менее парадоксален для Америки, чем его предшественник. Начать хотя бы с его нетрадиционного восхождения в политику. Еще двенадцать лет назад он был простым преподавателем. Еще восемь лет назад неудачно баллотировался в Палату представителей. Еще пять лет назад он был кандидатом в сенаторы с туманными шансами на избрание.

«Вначале было слово…» — эта сентенция как нельзя лучше подходит к биографии нового американского лидера. В его случае это было слово на демократическом конвенте 2004 года в Бостоне, где выдвигался в президенты Джон Керри. В течение 20 минут Обама превратился из малоизвестного политика в восходящую звезду. На фоне беспрецедентной поляризации американского общества и разочарований, связанных с президентством Буша, простой тезис Барака Обамы о том, что Америка должна объединиться, запал в душу демократов и заставил чаще биться сердца центристов. К началу второго срока Буша Америка устала от поляризации, устала быть предметом антипатий, воспылала желанием снова почувствовать себя мировым моральным лидером. К концу президентства Буша эти желания стали насущной жизненной потребностью для большинства американцев, особенно молодых и образованных. Обама вернул им самоуважение, придал второе дыхание посреди экономического кризиса и непопулярной иракской войны.

Обама наполнил новым смыслом старую истину: в политике слово — это тоже дело. Не имея на первом этапе своей кампании ни щедрой спонсорской поддержки, ни практики менеджерской работы, ни опыта маневрирования в большой политике, опираясь только на собственный интеллект и харизму, он смог развить достаточную динамику, чтобы выиграть голосование партактива в Айове и стать лидером гонки у демократов. Его победная речь в Айове потрясла Америку не меньше, а может быть, и больше, чем бостонская. «Через много лет вы оглянетесь назад и скажете себе: это был момент, когда Америка вспомнила, что такое надежда!»… Один из советников МакКейна признался мне потом, что даже у него от этой речи пошла гусиная кожа. А уж после Айовы кампания Обамы развивалась по принципу снежного кома.

Один политолог сказал когда-то, что президента избирает не народ и даже не политтехнологи, его избирает время. Обаму выбрало именно время. Понятно, сложись иначе политическая конъюнктура, не упади рынки за месяц до выборов, не подведи МакКейна его чутье с выбором кандидата в вице-президенты, проведи он кампанию с большим энтузиазмом, его результат был бы получше. Политические полномочия МакКейна — это полномочия американского героя. Его кандидатура на президентских выборах в Америке — это все равно, как если бы в президенты России выдвигался Маресьев. Тем весомее победа демократического новичка-Давида над республиканским ветераном-Голиафом.

Провал кампании центриста МакКейна состоял в том, что он стал чужим для своих (центристов), так и не став своим для чужих (консерваторов, которые МакКейну никогда не доверяли). Сила же Обамы, наоборот, состояла в том, что он стал своим для всех, кроме заядлых республиканцев. Демократический базис видел в нем наилучший шанс на победу. Молодежь — молодого лидера новой Америки. Пенсионеры после долгих увещеваний со стороны детей увидели в нем эталон американской мечты в его самом традиционном виде. Образованных белых изначально приводила в восторг сама идея избрания во власть чернокожего президента с блестящим гарвардским дипломом и опытом правозащитной работы. Необразованные белые восприняли Обаму как шанс на реформы и перераспределение налоговой нагрузки в сторону богатых. И уж можно даже не упоминать, какой восторг вызвала кандидатура Обамы у национальных меньшинств, в том числе и самой быстрорастущей — испаноязычной.

Какой она будет, администрация Обамы? Ключевое значение испаноязычной общины как «золотой акции» американского электората дает неплохие шансы на высокую должность одному из самых знаменитых американских «латиносов» — Биллу Ричардсону. Бывший министр энергетики и постпред при ООН, он тоже выдвигался в президенты, но снял свою кандидатуру в пользу Обамы. Реальным кандидатом в госсекретари считается бывший кандидат в президенты Джон Керри, решение которого предоставить слово Обаме на историческом конвенте 2004 года вывело молодого иллинойского политика на национальную орбиту. Если верить циркулирующим в Вашингтоне слухам,
вице-президент Джо Байден (вероятно, наиболее компетентный во внешнеполитических вопросах американский политик) дал понять, что не будет вмешиваться в работу госсекретаря и считать внешнюю политику своей епархией. Это дает дополнительные шансы еще для одного сильного кандидата — бывшего постпреда при ООН Ричарда Холлбрука. Не стоит снимать со счетов и друга Обамы по сенатскому комитету иностранных дел республиканца Чака Хейгела. Недаром именно он сопровождал Обаму летом во время его визита в Ирак. Возможны и вовсе неожиданные назначения, например, главы Европейского подкомитета в палате представителей Роберта Векслера, который отвечал за организацию кампании Обамы во Флориде. За исключением Билла Ричардсона, который в последние годы был далек от внешней политики, все эти кандидаты являются выгодными Украине хотя бы в силу того, что хорошо ее знают и активно поддерживали сенатские резолюции в пользу присоединения Украины к ПДЧ. Да и Ричардсон, работая в ООН, активно общался с нашим тогдашним постпредом Анатолием Зленко.

Если госсекретарем будет назначен один из коллег Обамы по конгрессу, в Вашингтоне возникнет своеобразный «сенатский» триумвират в составе президента, вице-президента и госсекретаря, который и будет формировать внешнюю политику. Проблема Обамы состоит в том, что он провел в большой политике недостаточно времени, чтобы сколотить мощную команду. «300 советников по внешней политике», упоминаемых в Интернете, скорее всего, являются мифом. На самом деле круг советников нового президента узок. Обаме неизбежно придется выходить за его рамки, подбирая команду из числа сенатских друзей и, главное, клинтоновской обоймы. В повседневной работе Обама привык доверять своему сенатскому советнику по внешнеполитическим вопросам Марку Липперту, который, кстати, сопровождал будущего президента в ходе его визита в Украину в 2005 году. Связка Обама—Липперт была такой тесной, что в 2006 году действовала даже на расстоянии, когда советник сенатора был призван в качестве резервиста в Ирак. Вероятным будет усиление позиций и Грегори Крейга — одного из лучших внешнеполитических экспертов в конгрессе США, который появился в команде Обамы по рекомендации влиятельного сенатора Теда Кеннеди. И, конечно же, на возвращение в дипломатию может рассчитывать бывшая зам­госсекретаря Сюзан Райс, работавшая как в сенатском офисе, так и в предвыборном штабе.

Не исключено появление на ведущих ролях в госдепе советников вице-президента Байдена, в частности нынешнего руководителя его сенатского офиса Энтони Блинкена, хотя, наиболее вероятно, он займет место руководителя офиса вице-президента. Большой потенциал у советника Байдена по внешней политике Томайки Тиллемана — внука известного конгрессмена, покойного Тома Лантоса. Тиллеман владеет венгерским языком и, очевидно, будет отвечать за восточноевропейскую повестку дня в офисе вице-президента.

Периодически возникающая в прессе информация о принадлежности к узкому кругу Обамы Збигнева Бжезинского, скорее всего, является преувеличением. На протяжении кампании штаб Обамы ее неоднократно опровергал. В силу своей близости к неоднозначно воспринимаемому Джимми Картеру, своей (заслуженной или нет) репутации политика антиизраильского толка, да по возрасту, маловероятно, чтобы Бжезинский вернулся в первый эшелон американских decision-makers, хотя он и останется влиятельным экспертным голосом, к которому будут прислушиваться при принятии решений.

Политическую тусовку иногда принято делить на лиц, принимающих решения (ЛПР), и лиц, готовящих решения (ЛГР). Сила американской политики состоит в том, что и первая, и вторая группы комплектуются преимущественно за счет интеллектуалов, творческих личностей. Посему даже при рутинном подходе у Обамы и ЛПРы, и ЛГРы будут на высоком уровне. Если же мощный сигнал перемен будет применен Обамой в практике кадровых решений, это будет одна из лучших команд в новейшей американской истории. Ибо во главе ее будет стоять интеллект и живое, искреннее стремление открыть для Америки новые дороги в современном мире.

Постсоветским странам еще предстоит осознать величие государства, где место интеллекта не в курилках и предбанниках начальственных кабинетов, а у руля власти. Не может не вызывать уважения нация, где высоколобый провинциал без политической протекции, постоянной финансовой подпитки и (о, ужас!) опыта руководящей работы в течение четырех лет поднимается от «мистера икс» до «мистера президента». Любой стране мира стоило бы примерить на себя эту сказочную, почти голливудскую историю и подумать: возможна ли она у нас? Если нет, то расстояние, отделяющее ее от этой истории, — это дистанция, отделяющая ее от действительно эффективной демократии.