АЛЬГИРДАС БРАЗАУСКАС: «В КОНЦЕ ГОДА ПРИСТУПАЕМ К ПОДПИСАНИЮ ДОГОВОРА С ЕС»

Нынешний сентябрь для Литвы — очень важный месяц. Именно тогда пройдут съезды всех партий страны, где будут выдвигаться кандидаты на участие в президентской гонке, которая начнется месяц спустя. Накануне наш корреспондент в Литве взял эксклюзивное интервью у руководителя Социал-демократической партии и премьер-министра страны Альгирдаса БРАЗАУСКАСА.

— Господин премьер-министр, с самого первого дня обретения Литвой независимости вы были в ее руководстве. Как оцениваете пройденный путь, чего добился народ, были ли допущены ошибки, исправлены ли они теперь?

— Во-первых, 12 лет — это не такой уж и длинный срок, особенно, если иметь в виду, в каком режиме живет государство. В советские времена, например, за такой период ничего эпохального не случалось.

Но прошедшие годы не только для Литвы, но и для многих государств — стран Балтии, Центральной Европы, бывшего СССР, стали революционными, поворотными. Это была очень сложная ситуация, в которой главное — трансформация мышления. Мое поколение, и даже более молодое, росло, училось, работало совсем в другом идеологическом пространстве. Переориентация потребовала очень многих жертв, в том смысле, что определенная часть людей (практически — целое поколение) не смогла принять эту жизнь. И им пришлось либо уйти самим, либо под нажимом тех новых политических и идеологических сил, которые появились вместе с национальными освободительными, патриотическими движениями (что-то наподобие 1918 года, когда кончалась Первая мировая война и в Европе создалось много государств, в т.ч. прибалтийских, например — Литва, Эстония, Латвия, Финляндия), приспосабливаться к новой действительности. Одним словом, начался такой же процесс, но идеологически он был куда сложнее, потому что от «развитого социализма» (или как там его назвать) мы перешли к реальности свободного рынка в лучшем смысле этого слова. Перешли в этот образ жизни, деятельности, работы.

Конечно, как всегда в таких случаях, делается очень много усилий, но и, естественно, много ошибок. И мы в этом смысле ничем не отличались от других. Взять Чехию, Венгрию, Словакию, не говоря уже о Латвии, Эстонии, близлежащих государствах с похожей судьбой. Вообще-то волна желания восстановить национальную независимость и государственность, без сомнения, положительна. И я, даже будучи тогда первым секретарем компартии, это прекрасно понимал как литовец и гражданин, как член своего общества. Но мы искали, хотели осуществить все намеченное без кровопролития, без «резких движений», чтобы не вызвать ответную реакцию со стороны тогдашнего Советского Союза, его силовых структур, со стороны которых угроз хватало. Ведь энтузиазм — хорошо, но реальная жизнь — это совсем другое: надо управлять экономикой, финансами и вообще государством. А для этого нужен опыт.

И у нас была такая категория людей (причем их было большинство), которые были у власти, а думали, что все это делается автоматически. Мол, не нужно знать, как троллейбус ездит, кто его толкает… Но автоматически ничего не бывает: надо руководить, надо управлять и, главное, знать, как это делать. Одним словом, не только знать «откуда ноги растут» у каждого явления, но и как эти ноги укрепить. Вот поэтому и были ошибки.

Первая, из-за которой последовали наибольшие потери в народном хозяйстве — та, что руководителям, которые были до 1990 года, было оказано тотальное недоверие, они были тем или иным способом устранены от деятельности, хотя являлись абсолютно лояльными к власти. Да, в подавляющем большинстве они были членами КПСС, но ведь это в то время являлось обязательным условием для руководящих работников. Появился даже лозунг: «Не оставим ни одного коммуниста у власти!» А вместо них-то никого не было, поэтому «нарубили дров» очень много: вся экономика, а с ней и уровень жизни упали в два-три раза. Правда, такое случилось не только у нас, но это было слабым утешением.

Второе (как деталь общего принципа) — судьба сельского хозяйства. В течение 1991—1992 годов были практически уничтожены колхозы, причем волюнтаристским решением бывшего премьера правительства Гедиминаса Вагнорюса, даже не решением парламента, т.е. не обоснованное никакими законами. И около 400 тысяч людей, которые работали в сельском хозяйстве, оказались не у дел. Конечно, колхозный строй был плохим, с этим никто не спорит, но никто ничего не предложил взамен. Только разрушить… И мы по сей день имеем самые большие проблемы с сельским хозяйством. Акт о реституции выполняется — собственность возвращается, но это мелкие хозяйства, не товарные, не конкурентоспособные даже на литовском рынке, не говоря уже о загранице. И правительство сейчас ищет способы смягчить ситуацию. Конечно, мы надеемся на Европейский Союз — возможно, там найдутся источники, которые можно будет направить на помощь мелким хозяйствам, хозяйствам на неплодородных землях и так далее. Кроме того, постараемся использовать ряд структурных фондов. Может быть, в этом спасение.

— Насколько за прошедшие годы изменилась ментальность граждан?

— Очень резко. Во-первых, в 1997 году, когда я решил, что не буду баллотироваться на очередной президентский срок, то уже тогда не было так сильно выражено политическое противостояние поколений и людей разных судеб. Да и я всегда старался не противопоставлять людей, пострадавших от сталинизма и всей советской идеологии, и тех, кто работал, творил, создавал, защищал ученые степени и т.д. А с другой стороны, как забыть людей, которые пострадали в прямом смысле, их — сотни тысяч, а еще дети, внуки и правнуки этих людей? И я, будучи президентом, все время говорил: «Давайте забудем, постараемся забыть, ведь не мы виноваты, был строй и навязанный нам образ жизни. А мы — небольшая нация, и должны искать что-то общее, а не разделяющее нас». Но оппозиция, особенно г-н Ландсбергис и его партия «Саюдис», по отношению ко мне и нашей партии вела политику обострения противостояния, выделения определенной группы людей против других, хотя все они — граждане Литвы. Ну почему этот бывший колхозник хуже сына или дочери бывшего ссыльного? Ведь он жил в Литве, получил образование, и вдруг — такой раздел, при котором искусственно создаются преимущества одних перед другими.

Вот в этом заключалось противостояние, причем его почему-то направляли лично против меня, в то время уже избранного президентом. Но сейчас, в силу многих обстоятельств и причин, противостояния становится все меньше и меньше. И я очень рад, что время как лучший лекарь исцеляет от этого недуга, хотя он, к сожалению, все же пока остается у старшего поколения, пострадавшего в свое время (а этих людей около 100 тысяч, хотя точно посчитать трудно). Естественно, они другого мнения о государстве и власти, отдельных руководителях, но, повторяю, такого акцента на противостояние в нашем обществе я уже не вижу.

А вот межпартийные сплетни и конкуренция — это нормальное демократическое явление, ничего не поделаешь. Главное, что это не на основе прошлого. Либералы, социал-демократы, консерваторы — пожалуйста, можете пропагандировать свою идеологию, а люди пусть выбирают, кто им более интересен. Все это — нормальный демократический выбор.

— Кстати, насчет нормального демократического выбора. Скоро в стране начнется президентская гонка. Будете ли вы принимать в ней участие?

— Ни да, ни нет. 7 сентября состоится съезд нашей партии социал-демократов, и там будем определяться, кого выставлять кандидатами или кандидатом. Поэтому сегодня я не могу ответить, как, кстати, не отвечаю никому из многочисленных журналистов, интересующихся этим вопросом. Желающих стать президентом очень много, а я сейчас на весьма ответственной работе не только государственной, но и как руководитель партии. Нужно взвесить все обстоятельства: возраст, занимаемую должность и все остальное. И, в конце концов, что лучше для партии, для социал-демократического движения в Литве. Ведь оно сейчас явно приобретает черты подлинно европейской партии. Мы многому учимся у скандинавских стран, у Германии, других государств — как социал-демократы должны себя вести, каковы нюансы их программ и т.д. Я думаю, что на данном этапе главное — поиски путей укрепления как самой партии, так и социал-демократического движения в стране, утверждение наших идей. Ведь жизнь показала, что в большинстве европейских стран у руля именно социал-демократы (в Европейском Союзе — больше половины). Так что мы уделяем основное внимание тому, чтобы не стать партией-однодневкой (от одних президентских выборов до других), а добиться того же, что в Швеции, где социал-демократы чуть ли не сто лет руководят страной. И радуемся тому, что наш рейтинг сегодня в два раза выше, чем у других партий Литвы. Так что решение о кандидатуре участника президентской гонки будет приниматься с учетом всех этих факторов. Думаю, если съезд выдвинет не меня, а другого кандидата, то это будет вполне в демократическом духе. Почему бы и нет? Обещаю лишь: если меня выдвинут и мы добьемся победы, представитель «Зеркала недели» обязательно будет присутствовать на инаугурации.

— Что нужно сделать в экономике и политике Литвы, чтобы приблизить вступление в Евросоюз и НАТО?

— Ну, во-первых, это уже очень близко. Во-вторых, мы сделали очень много, но продолжаем идти по этой линии, готовимся к членству в НАТО. Нас проверяют, смотрят, следят за нами, за реформами в нашей армии. Ставятся различные политические требования, как к членам этой организации: борьба с коррупцией, терроризмом, подготовка к этим явлениям и борьба с ними — в принципе, все это делается в Литве, особенно в отношении коррупции. Мы подготовили программу, обсудили ее в парламенте и правительстве, и уже приняты конкретные меры и созданы соответствующие службы. Это — что касается НАТО.

А если говорить о Европейском Союзе, то мы уже почти заканчиваем переговоры. У нас осталось мало проблематичных вопросов: сельское хозяйство, бюджет и финансы, еще энергетика. По ним ведутся интенсивные переговоры. Остается открытым вопрос о поправках в Конституции, касающийся разрешения на продажу земли иностранцам при определенных условиях. Но я надеюсь, что в сентябре-октябре и это решится. Европейский Союз ведет постоянный контроль за этими процессами. А мы работаем постоянно. Осталось немного, и я надеюсь, что к концу этого года мы сумеем приступить к подписанию договора о членстве.

— Вы знаете, что Польша усиленно укрепляет свои границы с восточными соседями: Беларусью и Украиной. Намерена ли Литва поступать аналогичным образом, тем более что, как вы надеетесь, они скоро станут границами Североатлантического альянса?

— Конечно, это будет граница и НАТО, и Евросоюза. Но НАТО — уже факт (я имею в виду Польшу и Венгрию), а если говорить о Литве и Польше тоже, то вряд ли тут уместно слово «укрепляет». Просто мы пользуемся теми фондами, которые дополнительно выделяются на это Европейским Союзом, хотя основная доля — наши бюджетные средства. И мы оснащаем наших пограничников современными специальными техническими и транспортными средствами — да, все это мы делаем. Но, принимая во внимание, что у нас с Беларусью 650 километров границы (такого никогда в истории не было), делать это необходимо, поскольку она, как говорится, «есть в натуре», физически, охраняемая граница. Свидетельство правильности таких действий — резкое сокращение количества нелегальных мигрантов.

Но самым сложным вопросом остается тот, что мы должны выполнить все требования Шенгенского соглашения: в случае пересечения территории Литвы (и на всем ее пространстве) для граждан других государств — не членов Европейского Союза будет установлен визовый режим. И здесь мы столкнулись с проблемой Калининградской области. Это единственный в России анклав, где проживает около одного миллиона населения. В эту область и оттуда следуют восемь железнодорожных составов в сутки, примерно 500 тысяч человек пересекают нашу страну на автомобилях. Поэтому требование транзитных виз — я бы сказал, весьма болезненный вопрос. До сих пор это мы решали достаточно просто — поезд проходит 260 километров по Литве без остановки. За 12 лет в этом отношении не было никаких инцидентов, которые могли бы служить основанием для жалоб. Но Литва исчерпала свои возможности и ничего больше не может сделать, руководство России ведет интенсивные переговоры с Европейским Союзом. Для нас вполне приемлем и тот режим, который существует сегодня: практика показала, что при нем нет нелегальных мигрантов, я бы не осмелился сказать иное, потому что знаю точно положение вещей. Но в любом случае, до конца нынешнего года окончательные решения должны быть приняты.

— Вы следите за событиями в Украине и в Беларуси. Если можно, прокомментируйте их.

— Мне как руководителю оценивать политическую ситуацию в соседних государствах не очень этично. Но мы, конечно, озабочены ситуацией в Беларуси — ведь это наши вечные соседи, с которыми всегда очень дружно жили и будем жить. Но те явления, которые сейчас там наблюдаются в руководстве страной, — игнорирование некоторых принципов демократического управления государством, вызывают, мягко говоря, удивление. Ведь Беларусь — это Европа, она должна туда интегрироваться, государство и люди должны быть открыты, они должны почувствовать, что являются полноправными членами европейского сообщества. Все это я говорю в очень доброжелательном ключе, и нам было бы крайне приятно услышать о таких изменениях в Беларуси. Не надо загонять себя в тупик!

А что касается Украины, то все годы, когда я был президентом, и сейчас также, мы приветствуем шаги демократизации в управлении государством. Это большая, влиятельная страна, и ее внешнюю политику мы всегда будем поддерживать, потому что их самоопределение очень важно для всей политики Европы. Пятьдесят миллионов населения — это почти две Франции. И мы знаем, какой потенциал накопился в Украине — научный, технический, технологический, человеческий в конце концов. Поэтому мы желаем, чтобы Украина шла дальше тем путем, которым, как я понимаю, она идет.