Ветераны войны. Поддержка на уровне достоинства.

Пятого сентября Украинский ветеранский фонд запустил программу макрофинансирования ветеранского бизнеса. Государство готово помогать заявителям и финансировать их проекты на сумму до миллиона гривен. Помощь смогут получить как сами ветераны, так и члены их семей, уже ведущие предпринимательскую деятельность.

Ведение собственного дела — один из путей интеграции защитников в гражданскую жизнь по возвращении с войны. Но лишь один из возможных. «Возвращаясь домой после боевых действий, ветеран должен стать частью общества, где его уважают и хотят поддержать, а не будут относиться как к человеку с протянутой рукой», — подчеркивает исполнительный директор Украинского ветеранского фонда Наталья Калмыкова.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Увлеченные жизнью

Что самое болезненное для украинских защитников, обустраивающих свою мирную жизнь еще с первой волны войны с Россией? Чем им и их семьям помогает государство? С какими вызовами нам придется столкнуться, когда вернутся те, кто воюет сейчас — в разгар полномасштабной военной агрессии? Каким вообще должно быть отношение социума к ветеранам и как каждый из нас может на него повлиять?

Ответы мы искали вместе с Натальей Калмыковой.

О программе поддержки бизнеса, донорах и основных условиях конкурса

— Наталья, создать ветеранский фонд планировалось еще летом прошлого года. Пройдя все организационные моменты, фонд официально заработал 2 февраля нынешнего года. Расскажите, пожалуйста, как полномасштабная война повлияла на изменение целей или задач фонда?

— На самом деле мы сейчас уже перешли к деятельности, которая планировалась, то есть к конкурсным программам. К началу войны мы внедрили одну программу микрофинансирования без конкурса и создали горячую линию кризисной поддержки, необходимую тогда, когда у многих людей возникают острые состояния, когда надо, чтобы их выслушали. Мы создали эту линию для ветеранов, членов их семей и семей погибших. Все это время фонд готовился к тому, чтобы перейти все-таки к финансированию проектов ветеранов и общественных организаций, работающих в их интересах.

— С начала полномасштабного вторжения бюджет фонда уменьшился?

— Конечно, он изменился, как и все расходы в стране. Потому что большую часть бюджета сейчас направляют на силы безопасности и обороны, содержание военнослужащих, их питание, вооружение. Но у нас есть еще часть бюджета. И мы сейчас проходим финализацию процедуры, после которой сможем эти средства предоставлять нашим заявителям.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Украинцы старшего возраста ассоциируют термин «ветеран» с воинами, которые защищают Украину сейчас – опрос

— Как ветеран может обратиться к вам и какую помощь может получить?

— Сейчас ветеран может позвонить нам на горячую линию. Ветеран или его семья могут получить возмещение до 20 тысяч гривен на ведение предпринимательской деятельности. Человек может воспользоваться чат-ботом в Телеграме: там много полезной информации об услугах, предоставляемых государством. А теперь еще может готовить и подавать проект, если это крупный бизнес, и получить на него до миллиона гривен.

— Что это за программа?

— Речь идет о программе макрофинансирования ветеранского бизнеса, набор в которую стартовал 5 сентября. Участие в ней могут принять ветераны или члены их семей, ведущие бизнес. В программе заявлены гранты от 500 тысяч гривен до миллиона. Но эта программа касается не открытия, а восстановления бизнеса, который уже работал и работает.

— Сколько средств выделено на программу?

— Я не хочу ограничивать людей в подаче заявок. Но эти средства будут.

— В одном из интервью вы сказали, что привлечены как бюджетные, так и внебюджетные средства. Что следует понимать под внебюджетными средствами?

— Это означает, что у нас есть средства, которые поступили от донора, и мы их тоже будем использовать для ветеранского предпринимательства.

— Кто этот донор?

— Благотворительный фонд Razom for Ukraine.

— Если говорить об отборе заявок, какие критерии будет учитывать конкурсная комиссия?

— Первая часть отбора техническая: проверяются корректность поданных документов и соответствие требованиям. Эти требования есть на нашем сайте. Каждый, кто планирует подать документы, может зайти и посмотреть, какие у него документы есть, каких нет, чтобы потом подгрузить.

Вторая часть — оценка. Например, есть аграрный бизнес, который хочет получить миллион гривен, чтобы увеличить площади под посевы или закупить посевной материал, а потом увеличить количество рабочих мест и тому подобное. Есть вопросы к тому, насколько проект реалистичен, насколько компания показывала свою способность действовать в предыдущие годы. Если компания два-три года работает и демонстрирует, что у нее хороший директор, команда, умеющая планировать, адаптироваться, гибко реагировать на изменения и стратегически при этом идти к цели, это оценят. Изучать заявки будут эксперты-практики, которые сами постоянно имеют дело с такими вызовами.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Деньги на бизнес ветеранов и их родственников: что нужно, чтобы получить 20 тысяч гривень

Об успешных кейсах, ветеранах второй волны и осторожных льготах

— С началом полномасштабной войны фонд реализовал программу одноразовой поддержки, о которой вы уже упоминали. У вас есть в копилке успешные истории?

— На самом деле каждая из этих историй особа по-своему. Большинство наших заявителей — жены ветеранов. Есть история, которая меня очень трогает. Она о влиянии ветеранского бизнеса, который принес пользу не только семье, но и обществу. Эта семья переселенцев из Донбасса приехала на Киевщину в 2014 году. Они жили в Ирпене, потом оттуда выехали. У жены был реабилитационный центр для детей с особыми потребностями, который россияне уничтожили во время боевых действий на Киевщине. Наше финансирование стало одним из пазлов, которые эта женщина собирает, чтобы восстановить центр. То есть это не просто бизнес, которым семья зарабатывает. А еще и работа для громады. Это пример социально ответственного бизнеса.

У одного из заявителей был разрушен бизнес в Мариуполе, он переехал в Ивано-Франковск и тоже получил от нас финансирование. Сейчас восстанавливает свой бизнес, связанный с древесиной. Мы вдохновляемся историями тех, кто получил эти выплаты. Это не наши деньги, это деньги налогоплательщиков, а мы лишь инструмент. Вдохновляет, когда видишь результат, когда тебе говорят, что ты как камушек, на который можно опереться, чтобы встать и двигаться дальше. Мы надеемся, что таких историй будет больше, потому что это тоже о восстановлении доверия к государству.

— Вопрос ветеранского бизнеса действительно очень важен. Найти себя и собственное дело — один из путей реабилитации для людей, прошедших войну.

— Скорее, не реабилитации, а реинтеграции — то есть возвращения к гражданской жизни. Однозначно, человек, который воевал, должен вернуться на то место, которое у него было до того, как он пошел воевать, или найти новое место. Кто-то понимает, что он способен взять на себя предпринимательские риски, и открывает собственное дело. Но это не очень большой процент людей, в том числе ветеранов. Потому что в принципе способность вести предпринимательскую деятельность имеет определенные риски. В общем, это талант.

Военный, увольняясь из армии, становясь ветераном, не становится человеком, который ждет льгот, а продолжает быть полноценным, активным, действующим членом общества. Это позитивно как для самого ветерана, так и для его семьи, потому что это ощущение собственной состоятельности и сил.

— Льготы становятся помехой этому ощущению?

— Мое мнение, что личность, получая льготы, переходит в статус человека, который чего-то не может сделать сам. В ситуации с ветеранами (а это люди, которые прошли испытания в жизни и прошли их достойно) лучше говорить не о льготах, а о системных возможностях, которые может дать государство. Так что государство должно создать возможности для перехода от военной службы к гражданской жизни, чтобы человек не чувствовал себя просителем. Это же на самом деле унизительно и это не то, чего ждут ветераны, — чувствовать себя униженными.

— С 24 февраля количество ветеранов в стране существенно возрастет. И многие люди уже не смогут вернуться к своей привычной гражданской жизни, многие уже сейчас вследствие войны или оккупации потеряли работу. Прогнозируя эту проблему, как с ней бороться?

— Мне не нравится слово «бороться». Это, скорее, вызов для государства и общества. Потому что сейчас работа потеряна даже не потому, что человек-ветеран вернулся и работодатель не хочет его принимать, а потому, что многие предприятия сократили свою деятельность из-за войны.

Задача государства — создать условия для работодателей, бизнеса, для восстановления страны. И это делается. Есть план восстановления, есть наработки на основе нормативно-правовой базы. 24 февраля мы очутились в новой реальности, хотя война продолжается с 2014 года. 24-е число изменило все кардинально, степень вовлечения общества совсем другая, влияние на экономику колоссально сильное, в плохом смысле этого слова. Новые реалии заставляют иначе планировать.

Министерство по делам ветеранов делает комплексный обзор льгот и преференций, которые есть сейчас, чтобы посмотреть, как выжить в новых реалиях экономики, какая экономическая поддержка планируется со стороны стран-партнеров. История льгот, перешедшая к нам из Советского Союза, для экономики будет неподъемной. Поэтому надо это пересматривать, и министерство этим занимается.

О психологической поддержке и риске короткой памяти общества и государства

— Вы вспомнили, что фонд создал горячую линию психологической поддержки для ветеранов. Как много людей воспользовалось этой услугой?

— К нам на горячую линию кризисной поддержки обратилось более 1200 человек, преимущественно членов семей. Многие люди обращаются, когда нет связи с родными или родные в плену. Психологическая стабилизация на самом деле нужна нам всем, кому-то в большей степени, кому-то в меньшей. Наша горячая линия работает для нашей аудитории, но это должна быть и общенациональная история, чтобы каждый мог себе помочь.

— А как с психологической помощью самим ветеранам? Ведь она — одно из первоочередных условий возвращения их к нормальной гражданской жизни.

— Мы финансируем проекты. Если общественная организация представит проект, который будет заниматься этим процессом, мы готовы его рассмотреть. А вот такое системное построение — это немного другой уровень. Я здесь могу размышлять, но не влиять.

— Я знаю, что вы в фонде проводили собственное исследование потребностей ветеранов. О чем они говорят в первую очередь?

— Мы проводили два исследования. Первое сделала социологическая группа «Рейтинг». Там мы изучали отношение к ветеранам в обществе, а также как социум воспринимает ожидания ветеранов. Второе — анонимный онлайн-опрос, где мы собрали ответы от ветеранов, членов их семей и семей погибших. Именно оно было о том, что ветеранам нужно. Мы увидели, что ветераны, которые вернулись на фронт, сейчас переживают за семью — за то, в каком финансовом, моральном положении их родственники.

Мы также задавали вопрос на перспективу — что понадобится потом? Первое и главное — восстановление здоровья. Это понятно, потому что без этого трудоустройство, ведение бизнеса невозможны. А эта история как раз заложена сейчас в Законе о системе перехода. Его подписали перед форумом «Защитники. Перекличка», и там предусмотрено создание системного подхода к тому, как готовить человека к мобилизации, что делать, если человек уже мобилизовался.

Рамку приняли, сейчас разрабатываются процессы, нормативно-правовые акты. Это делается системно и при участии Министерства обороны, Министерства внутренних дел, Министерства по делам ветеранов, Министерства социальной политики. То есть от учреждений, откуда ветераны приходят, до тех, которые берут их под свою опеку и должны потом отвечать за реализацию политики государства в отношении ветеранов.

— Учитывает ли эта стратегия вызов, что мы не можем прогнозировать, как долго будет длиться война и что некоторые ветераны будут возвращаться еще в условиях войны?

— Стратегия — не каменный столб. Стратегия — это видение, где мы хотим быть. А мы хотим, чтобы у нас был ветеран, которого уважает общество, который имеет возможность от государства реализоваться и быть полноценным членом общества. А как это реализуется в конкретных механизмах — сейчас у нас есть система подготовки и воплощения. Это уже делается. У нас нет другого выхода. Если мы эту домашнюю работу не сделаем, то последствия будут сложными для всех: и для государства, и для общества в целом.

Здесь важно говорить о том, что когда ветераны вернутся, они вернутся в общество. И тут уже вопрос личной ответственности каждого: как я буду вести себя по отношению к ветерану, буду ли готов взять его на работу, не стигматизировать его и не говорить «я тебя туда не посылал», а действительно ценить то, что ветераны делают для нас. Поэтому это вопрос зрелости общества в целом.

—Вы запустили информационную кампанию, призванную рассказать людям, кто такие ветераны. Планируете ли расширять информационную работу — возможно, в сотрудничестве с МОН, журналистами, учреждениями, которые отвечают за информационную составляющую, чтобы эту зрелость развивать?

— Мы открыты к сотрудничеству.

Следует понимать, что мы являемся инструментом реализации государственной политики, осознавая: ветеран — это трудоспособный человек, от 20 до 50 лет, максимально активный и в гражданской жизни тоже. Важно понимание, что вот этот парень или девушка, которым 20 лет, которые, возможно, не выглядят как военные, когда надевают гражданскую форму, и есть ветераны. Я мечтаю, чтобы каждый украинец и наши следующие поколения ценили это не только на словах, но и на деле.

— Доминантная эмоция, которую чувствуют к ветеранам люди, как показали опросы, — благодарность. Что следует сделать, чтобы социум научился выражать эти эмоции?

— На самом деле мы живем в социуме, где культура выражения эмоций не слишком высока. У нас не принято говорить комплименты, мы не умеем принимать хорошее, так уж сложилось. Это меняется только эволюционно, не революционно. В нашем исследовании больше 50% сказали, что кто-то из близких воевал или воюет. Я думаю, что война нас изменила и продолжает сильно менять. И это тоже придет со временем.

— Нет ли у вас опасений, что поддержка ветеранов и их бизнес-инициатив позже, после победы, рискует быть не первостепенной из-за необходимости восстанавливать страну? Государство может забывать…

— Эта задача не может быть не первоочередной, потому что количество людей, которые будут ветеранами, — почти пять миллионов. Речь идет о 15% и больше населения. Поэтому я уверена, что этих людей не оставят без внимания, они будут приоритетом для государства. Ведь они — люди трудоспособного возраста, и без них мы экономику просто не поднимем, дома не отстроим. Это те самые люди, которые в гражданской жизни будут создавать национальный валовый продукт.

Больше статей Надежды Сухи читайте по ссылке.