Сектор безопасности: панорама с закрытыми пространствами

Подлежит реконструкции

Предшественник нынешнего президента Петр Порошенко, будучи компетентным и даже искушенным игроком в этой сфере, проводником необходимых преобразований стать не захотел. Жизненно важная сфера напоминает стройку, где коробка будущего дома высока и красива, имеется архитектурный орнамент, но она хрупка, а внутри - ошеломляющая пустота. Петр Алексеевич сделал ставку на "ручное управление" и поэтапное выведение из строя потенциальных политических конкурентов и не спешил выстраивать конструкцию сектора безопасности. Ныне этот сектор мало похож на отлаженный механизм, работающий на государство, независимо от имени хозяина главного кабинета на Банковой.

У нового президента имеется бесспорный козырь - кредит доверия. Возможно, больший, нежели у Порошенко в 2014 году. Правда, времени оправдать это доверие, очевидно, меньше, чем у предшественника.

Ключевые вызовы

В первой линии угроз, связанных с продолжающейся войной, - потенциальная некомпетентность и непродуманность решений государственного управления, коррумпированность структур власти. Во второй, не менее значимой и связанной с первой, - уязвимость в энергетическом и информационном секторах, деградация экономики и, как следствие, упомянутая слабость Украины как игрока на мировой арене.

Наличие в Ростовской области порядка 25 батальонных тактических групп, а по периметру границ - около 82 тыс. вооруженных и готовых к войне российских армейцев и нашпигованный современным оружием аннексированный Крым (на фоне проблемной Беларуси, шатающейся Молдовы и претенциозной Венгрии) создает необходимость формирования мощного оборонного кулака.

Пользуясь моментом передачи власти в Украине как возможностью навязать новые шаблоны, Кремль изменил мотив "песен о мире" и начал продвигать идею "об урегулировании конфликта на Донбассе", пытаясь заговорить и заретушировать давно понятную аксиому: завершение войны с Россией возможно лишь при четком решении Путина. Кремль жаждет преференций от Запада - за счет интересов Украины. Москва рассчитывает за счет перепрограммирования сознания вывести пророссийские, настроенные на реваншизм политсилы на новые рубежи через места в парламенте.

Отсюда и заявление о том, что в Кремле есть "ожидания сдержанного оптимизма" относительно политики Зеленского. Настойчивые попытки навязать бессмысленные переговоры с российскими военно-террористическими группировками на Донбассе. Для Путина "ЛНР" и "ДНР" - это механизм ведения системной подрывной войны против Украины. Компромисс с Путиным относительно войны невозможен без потери части суверенитета.

Необходима реалистичная стратегия противодействия создавшимся угрозам, и новая команда вроде бы демонстрирует решимость. Стартовал оборонный обзор, началась работа по подготовке новой Стратегии нацбезопасности. Главное, чтобы она не превратилась в долгострой, как у предшественника. Ревизия должна быть не просто быстрой и качественной - она обязана стать предвестником ряда новых, не менее оперативно реализованных решений.

Мобилизовались гражданские институты. Созданный на базе известных аналитических структур негосударственный think tank - Украинский институт исследований безопасности (УИИБ), - предложил немедленно создать при Совете нацбезопасности и обороны экспертную рабочую группу, в которую должны войти и негосударственные эксперты. Качественная экспертиза должна стать основой прорывных решений.

Несиловой блок

Именно развитые несиловые элементы государственной машины призваны стать основой результативной стратегии развития и предвестником победы над внешним врагом. Для начала СНБОУ предстоит стать реальным мозговым центром принятия стратегических решений. Именно там должны формироваться ключевые задачи для внешнеполитического ведомства, разведывательных органов, контрразведки, структур информационного влияния и противодействия. А также решаться задачи наращивания оборонного потенциала, развития армии нового типа, формироваться приоритеты построения обороны.

Ответственность за реализацию и контроль таких решений должна быть перенесена в исполнительную власть, которая до этого участия в организации обороны практически не принимала. Специалисты считают парадоксом, что в правительстве в течение пяти лет войны не появилось лица, ответственного за оборону, как не появилось единого органа исполнительной власти, занимающегося перевооружением сил обороны и реализацией оборонно-промышленной политики государства (и это при наличии шести вице-премьеров и четырех правительственных комитетов). Ныне растет убежденность специалистов в том, что в Кабмине должен появиться вице-премьер-министр по вопросам обороны, которому был бы подчинен военный правительственный кабинет. Такая конструкция, много лет действующая, скажем, в Израиле, позволила бы формировать государственный оборонный заказ (ГОЗ) для всех сил обороны (удовлетворяя потребности 16 заказчиков с уклоном к унификации вооружений и военной техники), заниматься внедрением и контролем решений СНБОУ по подготовке обороны, опять-таки, всех сил обороны, а не только ВСУ.

Первый замминистра обороны Украины генерал-полковник Иван Руснак, давший импульс этой идее, считает, что в таком случае все вопросы ГОЗ будут формироваться и рассматриваться не кулуарно, а на правительственном комитете по вопросам обороны. В котором, в частности, будут представители всех силовых министерств, Минэкономразвития и торговли, Минфина, Службы безопасности, Минюста, частных компаний и др. По мнению Руснака, подробно обсужденный на профильном правительственном комитете ГОЗ должен рассматриваться на СНБОУ, где упомянутый оборонный вице-премьер представлял бы и обосновывал логику его наполнения.

Должен ли оборонный вице-премьер быть одновременно и министром обороны - вопрос дискуссионный. Опыт Валерия Шмарова в середине 90-х годов неоднозначен и не может быть принят за основу. Во-первых, тогда страна не была в состоянии войны и не перевооружалась вовсе; во-вторых, Шмаров был первым гражданским министром обороны, который, придя в военное ведомство без своей команды, не сумел противостоять объединившемуся генералитету. Многие аналитики сегодня выступают за усиление статуса военного министра, что представляется логичным во время войны, и решает все еще неподъемную задачу формирования центрального органа исполнительной власти (ЦОИВ) для реализации оборонно-промышленной политики. Проблемы ЦОИВ выплыли совсем с другой стороны: как оказалось, даже существующий профильный департамент с расширенными полномочиями практически невозможно наполнить: пустуют более 20 вакансий по оборонной промышленности, и более десятка - по космической.

Возможны две взаимосвязанные версии формирования центрального органа исполнительной власти (подробно это было описано мною в ZN №16 от 26 апреля 2019 г.). Первая заключается в подчинении оборонному вице-премьеру профильного департамента Минэкономразвития, вторая - в создании на его базе профильного министерства. С передачей туда регуляторных функций "Укроборонпрома", который остался бы хозяйственной структурой, возможно, со временем преобразованной в группу самостоятельных госхолдингов. Кстати, вторая модель была бы очень близка к израильской - там министру безопасности подчинено большинство израильских сил безопасности, включая военную и авиационную промышленность.

Еще одной из важнейших задач политиков, дипломатов и спецслужб становится активизация двусторонних отношений Украины с Соединенными Штатами. На фоне заметного обострения отношений между ЕС и США именно это направление (при обязательном наращивании конструктивного взаимодействия с НАТО) может и должно стать стержнем внешнеполитических усилий Киева. Без преувеличения, превращение Украины в полновесного союзника США - задача судьбоносная. Стоит лишь посмотреть на достижения Израиля и Польши, чтобы понять, что сулит превращение государства в поддерживаемый Вашингтоном региональный форпост.

Благодаря американским инвестициям и технологической помощи Польша становится все более укрепленной. Начав с закупки 48 подержанных F-16, ныне Польша рекордно наращивает военный потенциал, реализуя шесть масштабных и еще 10 менее емких программ перевооружения на сумму 50 млрд долл. (2017-2026 гг.). В частности, предусмотрены закупки солидных партий боевых самолетов F-35 Lightning II, боевых вертолетов, трех неатомных подводных лодок, партии ЗРК малой дальности с ракетами нового поколения. При этом уже закуплены ЗРК средней дальности Patriot, заключено соглашение на поставку ракетных систем M142 HIMARS с дальностью поражения до 300 км. В текущем году США решились создать в Польше эскадрилью беспилотных авиационных комплексов (БАК) разведки MQ-9. Вашингтон планирует расширить нынешнее военное присутствие в Польше с 4,5 тыс. военнослужащих до 5,5 тыс.

Но Украине нужны не только вооружения, проданные или поставленные в рамках военной помощи. Академик Владимир Горбулин справедливо заметил: "Стержневая задача двусторонних отношений с США - ставки на получение критических технологий при втягивании западных компаний в работу на украинском рынке. Создание наукоемких СП, приобретение лицензий, совместная работа на рынках третьих стран при взаимообмене технологиями и научными достижениями. Если суметь заякорить в Украине американский бизнес, это станет не меньшим предохранителем от военной опасности, чем получение от США ЗРК Patriot".

Только для этого Киеву следует (как любят говорить переговорщики с американской стороной) убедить Вашингтон, что Украина - это актив, а не пассив.

Силы обороны

"Независимо от решения усиления статуса Министерства обороны именно на него следует возложить функции по организации планирования обороны государства и разработку отдельного документа, которого пока не существует в природе. Это документ под названием "План обороны государства".

Это мнение генерала Руснака стоит принять во внимание, поскольку после пяти лет войны государство не имеет пошагового плана взаимодействия всех органов власти и составляющих сил обороны на случай масштабной военной агрессии. Включая, кстати, территориальную оборону - сферу до сих пор весьма противоречивую.

Специалисты говорят, что разработка документа, о котором говорит Руснак, должна быть жестко увязана с результатами оборонного обзора, первое представление которого намечено на 11 июля. Речь, в первую очередь, должна идти о системе реагирования государства на модели разворачиваемых против Украины боевых действий.

Назрели существенные изменения парадигмы развития ВСУ. Для Украины с ее неоднородным обществом, социальным неравенством и специфически поддерживаемым патриотизмом, необходима реалистичная программа создания профессиональной армии и ее добровольного резерва. Последний оправдан в виде Войск территориальной обороны, интегрированных в структуру сил обороны. Украине, очевидно, под силу сделать из нынешней бумажной армии цифровую, т.е. реализовать задачи создания и внедрения Единой автоматизированной системы управления силами обороны, оснащения сил обороны устойчивой закрытой связью и современными системами РЭБ. В этой же плоскости лежит и решение задачи создания эффективной государственной системы ПВО. А также мощного ракетного щита и развитых Сил специального назначения, в которые должны быть включены подразделения информационного противодействия.

В конце 2018 г. я подробно описывал обоснования и возможности создания профессиональной армии (ZN №40 от 27 октября 2018 г.), потому остановлюсь только на некоторых элементах будущей подготовки обороны страны. Эксперты с надеждой восприняли заявление начальника Генштаба ВСУ Руслана Хомчака о планах "свести к оптимальному количеству" численность воинских частей. Возможно, это - предвестник реальной и масштабной реорганизации армии, которая сегодня крайне необходима.

По мнению многих военных специалистов, конкуренция современных армий - в первую очередь конкуренция систем управления. Если говорить об Украине, то следует перейти от понятия создания Единой автоматизированной системы управления (ЕАСУ) ВСУ до создания ЕАСУ всех сил Украины. Это внедрение современных информационных технологий в управление войсками, боевыми средствами и оружием. Все составляющие ЕАСУ должны проектироваться с учетом требований интегрированной информационной среды - это принципиальное требование, без реализации которого внедрение ЕАСУ сил обороны не может быть эффективным. Анализ имеющихся разработок и сроков перевооружения украинской армии свидетельствует, что "вакуумный период" (невозможность получить новейшие системы вооружения вследствие подготовки производств и самих циклов производства) продлится до 2022-2023 гг. При этом внедрение ЕАСУ сил обороны, по оценкам самих военных, способно на 40% улучшить реагирование на вооруженную агрессию и подготовиться к развертыванию в ответ на наступление войск противника. А также позволит существенно снизить потери личного состава ВСУ во время столкновений и огневых атак украинских подразделений. Вот почему стратегия цифровой армии уже сегодня обеспечит быстрые изменения в управлении сектором безопасности в Украине.

Уже тестирование элементов будущей ЕАСУ свидетельствует о возможности "прохождения" и реализации решений военного руководства в 12 раз быстрее, чем сейчас (речь о росте темпов принятия решений с нескольких часов до нескольких минут). Новые подходы к организации функционирования сектора безопасности страны позволят перейти от реагирования на навязываемые военные вызовы к стратегии "упреждающего реагирования".