О настоящей полиции

Революция достоинства в своей первоначальной сущности была восстанием против милицейского произвола. Сюжетная линия ненаказанности "беркутов" после 30 ноября дала толчок беспрецедентному восстанию, и эта линия продолжается доныне. Система, изменения которой требовали майдановцы - это как раз система милиции - прокуроров - судей. В этой тройке милиция играла самую кровавую роль, задокументированную фотокамерами и судебно-медицинскими экспертами.

Долги

Нереформирование милиции создает огромную моральную угрозу обществу. Сотни высокопоставленных членов правительства, пришедшие к власти благодаря жертвам милиции. Десятки тысяч участников Майдана, избежавшие смерти, заключения, увечья, вынужденной эмиграции - благодаря жертвам милиции. Собственно, миллионы, которые не смогли предотвратить трагедию, медленно, но очевидно назревавшую - и созревшую трагедией Небесной Сотни.

У общества появился колоссальный моральный долг - справедливое наказание системы, которая убила лучших, самых преданных. Общество никогда не будет здоровым, если не вернет свой долг. Эта революция никогда не закончится, пока будет существовать этот долг. Скелетом общества являются морально-этические установки. Пока с ними не все благополучно - страну будет лихорадить, бросать в крайности "зрада - перемога".

Поэтому нельзя понимать реформу милиции как сугубо техническое переформатирование органов внутренних дел. Это должно быть прежде всего справедливое наказание системы - процесс, делающий невозможным повторение майдановской трагедии.

Была ли проведена широкая общественная дискуссия именно в этом ключе - как нам перестроить правоохранительные органы, чтобы гарантировано не было повторения преступлений?

Были ли четко названы механизмы, позволившие "семерке" организовывать тайный террор, "Беркуту" - террор явный, открытый, а УБОПу - этим всем командовать?

Скорее нет, чем да. Потому что дискуссия не вышла за пределы экспертного круга. Был ужасный дефицит фактажа на тех этапах, когда он был нужен, пока тема была особо горячей. Крупнейшие политические силы на этапах предвыборной кампании не предложили достаточного количества эффективных решений для устранения этой проблемы. Не было системной дискуссии ни на уровне парламента, ни, тем более, на уровне коалиции. Некоторые полезные новеллы попали в коалиционное соглашение, но о нем довольно скоро забыли.

Тема предотвращения полицейского произвола, имея мощный потенциал после Майдана, так и не была проработана, и вернулась туда, где была всегда - в узкие круги правозащитников и юристов-специалистов.

Самая смелая реформа

На сегодняшний день реформа полиции является самой масштабной попыткой реформ вообще. Нигде больше власть (в обобщенном значении этого слова) не шла на такой риск и не пыталась ввести такое количество управленческих инноваций, как в реформе МВД.

Вынужденной или наоборот, осознанной является эта попытка, вызвана она внешним давлением, требованиями граждан внутри страны или внутренним желанием политиков - не так важно. Важно то, что она является безусловным лидером. Как в заметности для населения, так и в объективной, исторической значимости.

Однако у нынешней реформы - плохая карма.

Эта реформа полиции началась с того, что противозаконным образом были ликвидированы все законодательные альтернативы правительственному законопроекту №2822 "О Национальной полиции", подготовленному кулуарно, без надлежащей широкой дискуссии. 13 мая проект №2822 был зарегистрирован в Раде, и в тот же день сотрудниками секретариата ВР был противозаконно снят с регистрации законопроект №1692-1, предлагавший альтернативный вариант реформы.

Характерно, что эта почти готовая, выписанная экспертами в проекте №1692-1 реформа полиции никому не была нужна четыре месяца, пока в мае правительство не начало реализовывать свой вариант.

Если бы началось сравнение законопроектов1692-1 и 2822, то оно было бы не в пользу последнего. В частности, №1692-1 предусматривал определяющую роль независимых от руководства МВД конкурсных комиссий, которые должны были набирать полицейских. Или, например, обязательность полиграфа как процедуры при приеме полицейских на работу.

Как свидетельствует опыт аттестационных комиссий, только эти новшества во много раз усилили бы эффект реформирования милиции в полицию. Но - не судьба.

Пиар

Реализована ли полицейская реформа? Нет.

Имеет ли эта реформа признаки успешности? Нет.

С осени, когда полицейская реформа заработала (?), когда состоялся ребрендинг милиции, показатели преступности возросли во много раз. Это очевидно из графиков относительно самых распространенных преступлений, которыми должна заниматься полиция, формально созданная 7 ноября 2015 года.

Как видим, полицейская реформа заметно коррелирует с ростом показателей преступности.

Почему так?

В основе реформ не может быть один только пиар. Так называемая коммуникация реформ не может подменять собой сами реформы. Тем более нельзя навязывать обществу примитивные и агрессивные пропагандистские конструкты - наподобие "святой патрульной полиции". Эти конструкты делают невозможным собственно адекватное развитие реформ, поскольку любая критика реформ будет восприниматься как проявление враждебности.

Только реформы, способные воспринимать критику, имеют шанс на успех. Реформы, которые критику не воспринимают, закончатся быстро и бесславно. Пиар полиции не защищает людей от разбойников и воров.

Очищение?

Возможно, рост (предположим, временный) показателей преступности является платой за кадровое обновление персонального состава полиции?

Наоборот. Прецедент с патрульным полицейским, застрелившим пассажира БМВ в Киеве, неожиданно показал, что даже авангардное подразделение полиции - патрульные - не подверглись надлежащему анализу на служебное соответствие. Патрульный, убивший пассажира, оказался тем следователем, который фабриковал дела против задержанных и избитых активистов Автомайдана во время событий Революции Достоинства. Как он попал в новую полицию? И это при том, что адвокаты Автомайдана передали представителям полиции списки правоохранителей, причастных к преступлениям против Майдана.

Что уж и говорить о других подразделениях полиции?

Проводимая сейчас аттестация носит хаотичный и несистемный характер.

1. Общественность представляет меньшинство в комиссиях, большинство - милиционеры, в той или иной степени - люди системы. Более того, реально независимая общественность - это один-два человека на комиссию.

2. Непонятны принципы, по которым идет распределение сотрудников по комиссиям. "Нужных" кандидатов направляют в "нужные" комиссии.

3. Наличие значительного числа должностных лиц, назначаемых на высокие, руководящие должности в полиции без аттестации и конкурса.

4. Относительно неширокое применение детектора лжи как средства контроля.

5. Комиссии, вследствие искусственно созданных условий, не имеют достаточно времени для сбора информации об аттестуемых. Обычно списки кандидатов появляются только накануне собственно собеседования.

6. Непонятнен механизм так называемой заочной аттестации.

Попытки автора узнать, существуют ли нормативно-правовые акты, регламентирующие пункты 2–6, не были успешными - ответы на депутатские обращения свидетельствуют о том, что переаттестация происходит в ручном режиме. Никаких инструкций, приказов о порядке аттестации, в ответ на запрос получено не было.

По пока неофициальной информации, в Киеве значительное количество преступников, относительно которых прокуратура еще не успела доказать их причастность к преступлениям против Майдана, прошли аттестацию. О масштабах этого явления говорить рано, но есть ряд очень тревожных примеров, когда люди, на чьих руках, по данным активистов, много крови майдановцев, попали на ключевые должности в полицию. И Олейник, застреливший пассажира в погоне, судя по всему, - наименее опасный персонаж из тех, кого можно представить.

Конечно, такие слова автора, основанные на непубличных, засекреченных данных, звучат не весьма убедительно, но фактом остается то, что система аттестации является "дырявой" - сквозь нее, при надобности, проводят людей в обход бдительного контроля.

Реформаторы кто?

На сегодняшний день лицами реформы являются две грузинские барышни - Эка Згуладзе и Хатия Деканоидзе. Этим список публичных адвокатов именно нынешнего варианта реформирования полиции и заканчивается. Очевидно, что такая кадровая репрезентация самой важной в моральном смысле и сложной в организационно-правовом измерении реформы, мягко говоря, недостаточна.

Эка Згуладзе, по ее личному признанию, не является профессионалом в повседневной деятельности полицейских подразделений. Надо отдать ей должное - от поста начальницы полиции она отказалась, именно из соображений своего недостаточного опыта. Згуладзе, безусловно, является прекрасным специалистом именно в "коммуникации реформы" - по крайней мере, в части популяризации полицейской реформы все было сделано качественно. Тем не менее, кто-то должен руководить министерством, координировать реформы - а делать это из Парижа (где, насколько известно, большую часть времени проводит заместитель министра внутренних дел), как свидетельствует опыт, довольно тяжело.

Хатия Деканоидзе не имела раньше никакого опыта руководства полицейскими подразделениями. Ее назначение на должность главного полицейского нельзя объяснить ничем другим, кроме желания двух самых влиятельных властных политических сил - Народного фронта и партии Порошенко - максимально перенести ответственность за полицейскую реформу на внешних управленцев в лице США.

О роли США в полицейской реформе говорится мало, недостаточно. Масштабы материальной поддержки и операционного контроля со стороны американской правительственной международной программы ICITAP не находится сегодня в фокусе внимания. Но можно утверждать, что именно компромисс между американцами и местными топ-политиками определяет, как происходит реформа полиции.

В масштабной американской помощи не было бы ничего плохого, если бы она носила более прозрачный, максимально гласный и компетентный характер. А при нынешнем стиле работы американцев и их представительницы Хатии Деканоидзе мы рискуем получить (точнее, уже получаем) низкое качество управленческих решений. Иностранные советники плохо разбираются в той специфике, для понимания которой даже местным интеллектуалам необходимо полное напряжение ментальных сил.

Кроме того, не была проведена дискуссия о том, насколько оправдано вообще отдавать такую чувствительную сферу, как правоохранительные органы под контроль со стороны пусть и дружеской, но все же чужой страны? Такое решение наши руководители государства как политики должны хотя бы честно объяснить своим избирателям.

К слову, автор является категоричным противником такого подхода. И не только потому, что при прочих равных условиях местные эксперты лучше знают местную проблематику. Скорее потому, что иностранные управленцы не несут надлежащей ответственности за свои ошибки. Зарабатывая деньги на реформах (реформах ли?), они в любой момент могут беспрепятственно прекратить свою работу и выехать из страны. Тогда как украинцы за провалы в реформах вынуждены платить жертвами вопиющей некомпетентности тех органов, которые понасоздавали "варяги".

Нехватка политической и управленческой ответственности - вот, наверное, чуть ли не основная причина пробуксовки полицейской реформы. Авантюрные кадровые решения, преступная толерантность к старым, злокачественным кадрам, непонимание украинской правовой системы - это уже последствия. Непонимание сути событий, обусловивших необходимость милицейско-полицейской реформы, невозможность противостоять реваншу старых кадров в системе, неспособность противостоять интригам местных политиков.

Реформы не могут делаться с балаклавой на голове. Источник идей, или по крайней мере те, кто воспринимает эти идеи как свои родные, должны быть понятными. Доступными для дискуссий, в конце концов.

Непубличный подход к реформам нивелирует рациональный анализ. Если реформа делается тайно, непременно появляются те, кто в нее верит, и те, кто в нее не верит. Дискуссия между этими группами крайне осложнена, поскольку носит практически религиозный характер, поскольку из-за искусственного утаивания данных невозможно опираться на факты, на рациональные аргументы. Происходит злокачественная политизация - чтобы не сказать истеризация -процесса.

Что делать?

Не следует разочаровываться, наоборот, нужно не останавливаться. Надо не бояться перезагружать реформу.

Необходимо создать адекватное поле коммуникации между местными экспертами, политиками и иностранными советниками, осуществить открытый и публичный аудит полицейской реформы: что планировалось сделать, что удалось осуществить, что - нет, почему? И в контексте этого, если нужно, реализовать необходимые кадровые решения.

Нужно честно ответить себе - чем является процесс, называемый реформированием полиции? Каким образом мы, глядя на систему показателей работы полиции, можем гарантировать, что эта реформа не является только освоением средств доверчивых американских налогоплательщиков? Что весь пиар вокруг реформы не является только медиа-прикрытием афер руководства МВД по разворовыванию бюджета министерства и крышеванию нелегального бизнеса? Следует вспомнить дело о наплечниках, "вечном" янтаре, нелегальной добыче песка и т.п.

Можно ли, наконец, считать реформой создание новой патрульной службы? Не является ли это банальным объединением ГАИ и ППС? Каким образом это объединение приблизит полицию к нашему идеалу - к образу правоохранительного органа, который гарантированно не будет пытать и убивать людей? Который не слушается команд сверху, не обслуживает интересы высшего политического руководства государства? В конце концов, имеет новый уровень правосознания, когда права человека - независимо от того, законопослушный это гражданин, нарушитель или даже уголовный преступник, - так вот, когда жизнь и достоинство человека являются наивысшей ценностью для полицейского?

Что сейчас со следствием, с уголовным розыском? Остались ли они в принципе, как институт полиции, как выглядят показатели их деятельности, результаты? Почему творится такой ужас с системой регистрации автомобилей, почему бумажная волокита в сервисных центрах только увеличилась; что мешает, наконец, работать по тем же грузинскими стандартами, если уж так получилось, что все топ-руководство имеет грузинское происхождение?

Можно ли считать реформой банальную замену кадров? Было ли гарантировано четкими и универсальными процедурами высокое качество даже такого осторожного шага, как кадровое обновление состава полиции? Почему случаи нарушения правил обращения с оружием являются настолько многочисленными для новых патрульных? Как сделать так, чтобы авангард реформы - новые патрульные - гарантированно не были соучастниками избиения? Как это было, например, с участником боевых действий Богданом Тицким в машине новой патрульной полиции.

Наконец, отвечает ли профессиональный уровень нынешних исполнителей реформы тем колоссальной задачам, которые перед ними стоят? Нормально ли то, что полицейскими реформами командуют люди, ни дня не проработавшие в полиции, абсолютно незнакомы с украинским законодательством, да и неспособны ознакомиться с ним из-за принципиального нежелания изучать государственный язык и пользоваться им? Какие меры нам надо принять, чтобы привлечь в руководящую полицейской реформой команду настоящих специалистов? Мы должны убедить в серьезности намерений самих реформаторов - потому что как можно внедрять ключевую реформу в Киеве, фактически живя в Париже, как это делает первая заместительница министра МВД Згуладзе?

Необходимо четко и недвусмысленно сформулировать цели реформы и много раз повторить их обществу, власти, всем частям правоохранительной системы. У нас были претензии к старой милиции, дескать, она нарушает права человека, выполняет политические заказы, обслуживает коррупцию наивысших должностных лиц. Какими мерами мы будем добиваться, чтобы новая полиция не занималась тем же?

Надо определить перечень идей, которые несправедливо были отброшены нынешними реформаторами. И вместе с тем определить ряд бесперспективных идей, которые пытались реализовать, но которые сейчас, с высоты приобретенного опыта, уже доказали свою бесперспективность.

Надо категорически отвергнуть практику бесконтрольной передачи реформы в руки иностранных грантодателей. Принятие или непринятие зарубежных рекомендаций должно быть подчеркнуто публичным, и, таким образом, легитимированным в глазах общества. Также следует уделить внимание тому, чтобы пул иностранных "акционеров" реформы был достаточно диверсифицирован. Как минимум, с учетом того, что украинская правовая традиция значительно ближе Европе, чем США.

Особое внимание нужно уделить перезагрузке аттестационного процесса. Надо количественно и качественно увеличить долю независимых, общественных агентов в аттестационных комиссиях, ввести четкие правила и процедуры, без каких-либо сомнительных схем в части правил прохождения этих комиссий. Очевидно, что необходимо определить аттестацию как перманентный процесс, а не разовый акт. Конечно, нужно расширить применение полиграфа - для этого есть мощный банк законодательных инициатив, разработанных специалистами в этой сфере.

Колоссальный кредит доверия, который все еще сохраняет новая полиция, нужно спасать и использовать для дальнейших реформ, а не в политических битвах. И не бояться откровенных дискуссий, не отмалчиваться на запросы народных депутатов, в конце концов, открыто и прозрачно сотрудничать с парламентом, а не отказываться от такого сотрудничества.

Нам не нужна лубочная, "святая" патрульная полиция. Нам нужна полиция, где полицейский является ответственным - в противоположность его предшественникам, безнаказанным милиционерам. Нам нужна полиция, которая внутри себя самой (а в идеале - внутри каждого полицейского) содержит механизм, удерживающий от нарушения закона. Которой, в том же идеале, не нужен внешний контроль прокуратуры. Которая способна сама заставить себя действовать исключительно по закону.