ДЕНЬГИ ДЛЯ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ

Министерство обороны объявило о готовности к кардинальной реформе. Если государство найдет для этого деньги. Именно так следует трактовать обращение к правительству министра обороны Евгения Марчука с просьбой выделить в 2004 г. 6,4 млрд. грн. на реформирование Вооруженных сил. В долларовом эквиваленте это наибольшая цена за оборону с времен новой украинской независимости. Но при этом и потратить их планируется с размахом. По словам Е.Марчука, именно такая сумма нужна для выполнения разработанной Минобороны программы реформирования ВСУ в 2004—2005 гг., которая предусматривает изменение структуры и сокращение численности армии. До конца 2005 г. армия готова сократиться на 155 тыс. Тогда ВС Украины будут насчитывать в своих рядах лишь 200 тыс. Правда, до сих пор Минобороны всегда получало денег меньше, чем просило, и потому самое силовое ведомство разработало несколько сценариев реформирования Вооруженных сил — с учетом и оптимистических планов, и привычной реальности. Программу реформирования, Закон о численности ВС и расходы на оборону в рамках бюджета будет утверждать парламент. Лозунг «нет денег — нет реформ», конечно, может быть использован для прикрытия отступления в случае провала атаки за бюджет. Так уже бывало и раньше. Если, например, в 1998 г. армию сократили на 2%, то объемы финансирования после этого уменьшили на 4%. В 1999 г. сокращение было на 11%, после чего финансирование армии урезали на 35%. В последующие два года тенденция не изменилась. Армия вынуждена заниматься «самоедством» — 80% всех средств, выделяемых для ВСУ, расходуется сейчас на содержание личного состава. В развитых государствах мира этот показатель не превышает 45—50%.

Новое руководство Минобороны уже сегодня пытается искать иные источники финансирования и по-новому подходить к источникам существующим. Так как в значительной степени темп реформ и сокращений потребуют дополнительных ресурсов. Резервов не так уж и много. Путь первый — начать приватизацию оборонных предприятий. По планам, из 209 предприятий, которые сейчас находятся в подчинении Минобороны, останется 19 стратегически важных и 10 казенных. По крайней мере, так еще недавно утверждал помощник министра обороны по вопросам бюджета и финансовой деятельности Валерий Мунтиян. Путь второй — активизация взаимодействия Минобороны с госпосредниками, реализующими имущество и вооружение из военных арсеналов и помогающими оборонному ведомству.

Приватизация по-военному

При Владимире Шкидченко, как и при Александре Кузьмуке, в самом Министерстве обороны так не выработали единодушного взгляда на проблему приватизации военных предприятий. Более того, периодически всплывали весьма парадоксальные нюансы. С одной стороны, жесткая статистика утверждала, что львиная доля из более чем двух сотен объектов хозяйствования военного ведомства просто выживает. Без государственного оборонного заказа они так и не смогли достичь показателей, которые обеспечили бы им рентабельность. Средняя загруженность их производственных мощностей составляет 20—25%, износ основных фондов — свыше 53%. Избыточность казалась очевидной. Однако, как это ни странно, количество военных предприятий неуклонно продолжает расти. Среди совершенно уникальных последних примеров — появление нового предприятия военного ведомства — киевского ремонтного завода «Радиан»… на базе части совершенно беспомощной в хозяйственном отношении Дарницкой ремонтной базы. Но когда вдруг нужно было отправить на согласование в Министерство экономики проект закона «О перечне предприятий Министерства обороны Украины, которые не подлежат приватизации», то к изначально имеющимся 30 казенным заводам неожиданно добавилось еще более 50 предприятий и организаций. Среди них — лесничества, военторги, учреждения продовольственной службы, комбинаты бытового обслуживания, УНРы, предприятия КЭУ. За каждым из таких предприятий был скрытый или явный интерес начальника того или иного уровня.

А в итоге в списке на приватизацию оказались лишь три предприятия — Киевский авторемонтный завод (КАРЗ), Украинская дорожно-транспортная компания «Военконверс-43» (участвовала в программе Нанна—Лугара, а нынче имеет перспективу на значительный подряд в строительстве европейских транснациональных коридоров) и ГП «Футбольный клуб ЦСКА». Но и эти «избранные», пройдя барьеры в Министерстве экономики, Антимонопольном комитете, Фонде госимущества, Министерстве финансов и Кабмине, до законодательного решения так и не дотянули. Причем один из вопросов традиционно касался реальности оценки подобных предприятий при их приватизации. И включения, например, стоимости земли, на которой они размещены, в общую стоимость — что военные считать не хотели, ограничиваясь лишь категориями боеготовности. Так когда речь шла о Киевском авторемонтном заводе, утверждалось, что его приватизация не подорвет обороноспособности Украины. Так как ремонтом вооружений под крышей Минобороны занимается 54 завода, а после его приватизации останется еще 10 авторемонтных государственных предприятий.

Но почему авторемонтников должно быть 10, а не 5? Тот же вопрос закономерен и по другим направлениям ремонта. Не должны ли среди них остаться лишь те, у которых дела идут успешно? Например, Киевский ремонтно-механический завод в течение нескольких лет экспортировал спецуслуг уже более чем на 100 млн. долл. — причем иностранным заказчикам. Конотопский «Авиакон» практически постоянно загружен заказами по ремонту вертолетов для стран Черного континента, Львовский авиаремонтный «подработал» в Малайзии. Конечно, это скорее исключения, нежели правила. «Не вписавшихся» в новые экономические реалии гораздо больше. Один из генералов Вооружения ВСУ откровенно заявил агентству Defense-Express, что даже из пяти самых успешных бронетанкоремонтных заводов военному ведомству даже двух будет более чем достаточно.

Ответов относительно решения проблемы пока нет, но есть первые заявления. Тот же Марчук уже высказался за необходимость изменения ряда законодательных актов, среди которых Закон Украины «О правовом режиме имущества Вооруженных сил Украины», «О передаче объектов права государственной и коммунальной собственности», а также постановления Кабмина «Об утверждении порядка изъятия и передачи военного имущества Вооруженных сил Украины», «О порядке отчуждения и реализации военного имущества Вооруженных сил Украины» и «Об утверждении методики определения остаточной стоимости имущества Вооруженных сил Украины и других военных формирований». Это первый сигнал к новому приватизационному штурму.

Новое — это хорошо забытое старое?

Первая версия в решении судьбы ремонтных заводов Министерства обороны может развиваться как раз по старому, однажды забытому сценарию. Когда заводы пытались выстроить в хозрасчетную корпорацию. Но тогда, как вспоминают бывалые участники строительства национальных Вооруженных сил, столкнулись личные амбиции двух высоких чиновников. В результате имеем то, что имеем. В то же время часть ремонтной инфраструктуры военного ведомства остается весомым «куском» оружейного пирога...

Многие наблюдатели склонны полагать, что в скором времени в ВСУ будет создана единая холдинговая компания или корпорация. Структурированная по родам войск. В этом случае, скажем, 14 авиаремонтных заводов были бы объединены в корпорацию «А», главой которой стал бы менеджер, а не военачальник. Точно по такому же принципу были бы реорганизованы и другие предприятия хозрасчетного холдинга. А наверху пирамиды они должны замыкаться на заместителя военного министра. С тем, чтобы часть прибыли от экспортных заказов передавалась военному ведомству. Не исключено, для того чтобы миновать государственных посредников (сегодня заводы Министерства обороны имеют право выхода на внешние рынки только под эгидой «Укрспецэкспорта» или одной из его дочерних фирм), в военном ведомстве попытаются создать свою компанию с правами выхода на внешний рынок. Во всяком случае, такая информация витает в кулуарах власти. Это также не ново: реализовать подобную инициативу военные уже пытались при министре А.Кузьмуке. Тогда Президент, вспомнив о последствиях деятельности коммерческого центра Минобороны в первые годы независимости, отказал…

Но, возвращаясь к предприятиям, наблюдатели предсказывают, что, даже создав холдинг, очень скоро руководство Министерства обороны сможет с удивлением констатировать, что добиться реального наполнения спецфонда гораздо труднее, чем кажется на первый взгляд. Потому что заинтересованность ремонтного предприятия в экспортных контрактах и заинтересованность в наполнении спецфонда военного — вовсе не одно и то же. Тем более что заказы приходят не из Минобороны, а из «Укрспецэкспорта». Поэтому большую часть оставшихся предприятий, скорее всего, ожидает тернистый путь приватизации. Причем после нее профиль военных заводов, не говоря уже о мобилизационных мощностях, будет навсегда потерян. Поскольку вряд ли частные структуры, которые получат специфические производственные мощности, заинтересуются их развитием. Более того, даже сегодня ряд таких государственных предприятий военного ведомства активно эксплуатирует эти мощности в спайке с коммерческими структурами. Среди наиболее ярких примеров — тот же упомянутый Киевский авторемонтный завод, который, по оценкам экспертов, сдает более 30% площадей частным фирмам. Этот пример далеко не исключение, а вот наполняется ли от такой деятельности спецфонд Минобороны, вопрос скорее риторический.

Альтернативы

Нет сомнений: без приватизации заводов Министерство обороны не обойдется. Впрочем, существует и альтернативная версия, которую, как считают специалисты, может использовать новое руководство Минобороны. Речь о том, что наряду с прямой реализацией части заводов военное ведомство другую часть может отдать под крышу иных государственных собственников. Такими могут оказаться спецэкспортеры, претендующие на участие в гособоронзаказе. Вернее, на получение новой роли при его реализации — роли держателей контрактов со всеми вытекающими последствиями.

На первый взгляд в появлении дополнительного посреднического звена мало логики. Действительно, Министерству обороны было бы проще заключать контракты напрямую с заводами. Однако сегодня предприятия военного ведомства стараются любыми путями избежать договорных обязательств с Министерством обороны. Ведь долги некоторым предприятиям уже исчисляются миллионами. Потому, будучи хозрасчетными единицами, они с гораздо большей заинтересованностью ремонтируют иностранную военную технику, чем вооружения украинской армии.

С другой стороны, у спецэкспортера есть своя коммерческая выгода. Напрямую выполняя условия гособоронзаказа, он заинтересован в наполнении спецфонда Минобороны. Поскольку деньги должны вернуться ему же в виде оплаты последующих работ. Вырастает и диапазон действий: например, спецэкспортер может воспользоваться услугами иностранной фирмы для решения задач украинской армии. Кстати, первый такой прецедент может появиться в ближайшем будущем: один из украинских спецэкспортеров ведет переговоры о совместном с израильской фирмой обеспечении украинской армии новыми цифровыми средствами связи стандартов НАТО. Более того, на территории Украины иностранная фирма готова разместить производство средств связи — при условии, если Украинское государство решится в виде залога за кредит оформить производственные мощности одного из ремонтных заводов Минобороны. Зачем это иностранной фирме и украинскому спецэкспортеру? Очень просто: новые станции связи можно будет совместно поставлять не только в ВСУ, но в ряд иностранных армий — с учетом того факта, что стоимость рабочей силы при производстве таких станций будет существенно ниже их аналогов, произведенных в родной стране.

Спецэкспортер, в отличие от заводов, которым нужны деньги сегодня и сейчас, согласен, чтобы с ним расплачивались старыми вооружениями и военной техникой. Да профильную технику готовы взять и очень немногие богатые заводы. То есть конотопский «Авиакон», который ремонтирует вертолеты, берет в качестве оплаты старые вертолеты, чтобы реализовать их на внешнем рынке после модернизации. Но таких заводов один-два. Да и количество отдаваемых вертолетов не беспредельно. У спецэкспортера куда больше возможностей для действий: тот же «Укроборонсервис» (дочернее предприятие «Укрспецэкспорта») за работы по ремонту авиатехники почти без риска взял стрелковое оружие. И сумел продать его в Африке.

Наконец, самое главное: у спецэкспортеров сегодня есть оборотные деньги, которые можно инвестировать в те направления, где торговцы оружием будут чувствовать себя хозяевами. В ином случае значительная часть денег просто уйдет в бюджет в виде налога. Польза будет и от этого, но военному ведомству ее сложно измерить. И еще сложнее оценить.

На фоне хронического недофинансирования армии у торговцев оружием, как отмечают они сами, произошла ощутимая трансформация мышления. Если в середине 90-х успехом можно было считать, если на рынке найдена лазейка для сбыта техники, неважно новой или старой, то ныне хитом считается уже такое вкладывание денег, при котором развивается производство и открываются рынки. Причем особенно актуальным стал внутренний рынок, без которого развитие оборонно-промышленной сферы выглядит туманным. Примеры украинского происхождения уже есть: в будущем году одно из украинских предприятий-спецэкспортеров выпустит хоть и лицензионный, но отечественный вертолет. Другой спецэкспортер, инициативно наладив лицензионное производство
«КамАЗов» на базе 83-го авторемонтного завода Минобороны (такие грузовики вот-вот понадобятся и самому оборонному ведомству), уже продал первых полтора десятка. На внутреннем рынке.

Каким путем пойдет нынешнее руководство ВСУ, прогнозировать сложно. Но уже сегодня стало очевидно: Минобороны заняло позиции для предстоящей атаки.