Маленький американец и большая экономика

Крылатая фраза о том, что Клинтону нельзя доверить любимую женщину, а Бушу — экономику, в последнее время все реже воспринимается как предвыборный анекдот. Удручающие статистические данные, посыпавшиеся на головы простых американцев, способны лишить надежды даже самых отчаянных оптимистов, тех, кто не слишком близко к сердцу принимал очередные нули в астрономических суммах бюджетного и торгового дефицитов. Обнародованный на днях статистическим департаментом Федеральной резервной системы финансовый портрет средней американской семьи может послужить наиболее убедительным звонком экономической тревоги.

Итак, средняя американская семья живет в собственном доме стоимостью 160 тыс. долл. Правда, ей еще предстоит выплатить за него 95 тыс. Годовой доход составляет 43 тыс. долл., на банковском счете — 3 800 долл. При этом на кредитных карточках набегает общей задолженности примерно 2 200 долл. Ни акций, ни облигаций, ни других ценных бумаг в больших количествах в такой семье не водится.

Более того, результаты уже другого исследования показывают, что в 2004 году только 49,7% американских семей имели хотя бы один пенсионный план. Сейчас, как предполагается, этот показатель опустился еще ниже. И не скажешь, что своевременно: нынче США переживают пик достижения старшими представителями поколения бебибумеров 60-летнего возраста — по 7 918 человек в день.

Полдюжины финансовых аналитиков, к которым обратилась за комментариями The Washington Post, смогли лишь констатировать тот факт, что сложившаяся картина оказалась значительно хуже той, которую они себе представляли. Убедить американцев меньше тратить и больше откладывать, в том числе и на старость, — задача не из легких, но, судя по всему, одна из самых актуальных.

Несколько иной точки зрения придерживаются авторы резонансного обзора, опубликованного журналом Business Week. Они не подвергают сомнению достоверность полученных статистических данных, зато настаивают на их более адекватной интерпретации. Правда, в масштабах не отдельно взятой семьи, а на уровне общенациональной экономики. Ведь тенденция тратить больше, чем удается заработать, на уровне американского правительства проявляется гораздо сильнее, чем на примере отдельного семейства.

Как известно, попытка сопоставить доходы и расходы на уровне целого государства впервые была предпринята после Великой депрессии, за что Симону Кузнецу в 1971 году таки присудили Нобелевскую премию по экономике. Скромный (по крайней мере, в то время) сотрудник Национального бюро экономических исследований вручную подсчитал, сколько Америка зарабатывает, сколько «проедает», а сколько — инвестирует в свое будущее. К последней категории были отнесены в первую очередь расходы на помещения, оборудование, средства передвижения и прочие материальные ценности. А расходы на образование, повышение квалификации, научные исследования и внедрение пошли вторым пунктом.

Вот и получилось, что здание казино в Лас-Вегасе стоимостью в 6 млн. долл. стало одной из крупнейших инвестиций послевоенного 1946 года, а пришедшееся на то же время изобретение и внедрение транзистора, позволившего революционизировать всю систему телефонных коммуникаций, национальную экономику ну ничем не обогатило...

Одна из бесценных заслуг Алана Гринспена, который Нобелевской премии пока еще не удостоился, но почти два десятилетия «просто работал волшебником» по надзору за американской (и не только) экономикой, состоит в том, что с его подачи эта система экономических ценностей была частично пересмотрена. И в расчет принят такой, например, факт: в 1996 году американские компании на компьютеры потратили 100 млрд. долл. А на программное обеспечение для них — 150 млрд. Как утверждают специалисты, именно перевод последнего показателя из разряда «текущих расходов» в «долговременные инвестиции» и позволил Гринспену так виртуозно дирижировать запутанными финансовыми потоками.

Правда, недоброжелатели не преминули подчеркнуть, что если программу покупают в виде красочно упакованного компакт-диска, то ничем другим, кроме как материальной ценностью, она являться и не может. И тем самым заложили мину под дальнейшие финансовые расчеты. Как показывает новейшая американская статистика, десять крупнейших компаний, к которым относятся ExxonMobil, Procter&Gamble, General Electric, Microsoft и Intel, нарастили свои капиталовложения с 2000 года всего лишь на 2%, что составило менее одного миллиарда долларов. А расходы на научные исследования и внедрения — на 42%, получив на выходе 11 млрд. долл. При этом, с точки зрения педантов из вашингтонского Бюро экономического анализа, один миллиард они таки «вложили», а 11 — «проели».

В масштабах всей американской экономики «классический бухучет» показывает, что с 1970 по 2005 год объем инвестиций упал с 23,8% общих расходов до 18,3. Но если туда же включить «нематериальные инвестиции», то получим рост объема инвестиций — до 25,1%. С другой стороны, и оценка масштабов рецессии 2001 года существенно отличается: по новой методике подсчета ее последствия оказываются гораздо более тяжелыми. Так, прирост ВВП в 2001 году оценивается в 0,1% — значительно ниже официальных показателей.

Зато новая теория убедительно объясняет новейший парадокс американской экономики: при очень низком приросте ВВП в четвертом квартале 2005 года (1,1%) индекс доверия потребителей в январе нынешнего года подскочил до самой высокой с 2002 года отметки. А все благодаря росту «нематериального» сектора экономики, способствующего созданию новых рабочих мест для консультантов, дизайнеров и брэнд-менеджеров. Которые не просто создают ноу-хау, брэнды и прочие нематериальные ценности «экономики знаний», но и экспортируют их за рубеж. Следовательно, показатели торгового дефицита тоже нуждаются в существенной ревизии...