Бизнес-обозрение

тоже плачут

Основы сельскохозяйственной политики ЕС закладывались в 60-е годы, когда еще свежи были воспоминания о голодных военных годах. Именно тогда европейские правительства разработали обширную программу мероприятий, гарантирующих фермерам достаточно высокие минимальные закупочные цены, а всему европейскому населению - гарантированное продовольственное снабжение. Однако за почти четыре десятилетия ситуация значительно изменилась, и сельскохозяйственные субсидии оказались самым тяжелым камнем на шее ЕС, выкачивая ежегодно более половины его консолидированного бюджета на спонсирование неконкурентоспособных фермерских хозяйств.

Попытки реформирования этой политики предпринимались уже с 1992 года, но сейчас, со вступлением в ЕС новых членов, что также влечет за собой дополнительные расходы, назревает уже кардинальный пересмотр.

После войны в шести европейских странах фермеров было вдвое больше, чем нынче в 15. Более половины европейских фермеров - старше 55 лет. Система субсидий, стимулирующая создание более крупных фермерских хозяйств, приводит к перепроизводству слишком дорогих продуктов питания и никак не стимулирует природоохранные мероприятия и производство экологически чистой продукции. Кроме того, в Европе все чаще задаются вопросом: почему 7 миллионов фермеров больше нуждаются в социальной защите, чем 17 миллионов безработных? И почему европейские налогоплательщики обязаны платить за сельскохозяйственную продукцию европейского производства дважды: первый раз - в виде налогов, а второй - приобретая эту продукцию по немыслимо высоким ценам?

Найти ответы на эти и ряд других вопросов будет достаточно сложно, но именно с этой целью главы государств и правительств 26 европейских стран собираются встретиться в Бонне. Прежде всего им предстоит определиться с тем, будет ли сохранен годовой бюджет по сельскому хозяйству на уровне нынешних 40,4 миллиарда евро (44,4 миллиарда долларов) до 2006 года или же он будет значительно сокращен.

Япония: срочно требуются предприниматели!

Острая нехватка предпринимательского потенциала в Японии вызывает в стране столь же острое беспокойство. В течение последнего десятилетия ежегодно количество лопнувших компаний превышало количество вновь создаваемых. В результате все меньше и меньше молодых японцев отваживались рискнуть и заняться частным бизнесом. Правительство отчаянно пытается найти основные причины этого негативного явления и разработать программу мер, способных изменить ситуацию к лучшему.

Статистические исследования, проведенные в рамках этой программы, показали, что если в 50-е годы доля предпринимателей в возрасте до 30 лет составляла около 30 процентов от их общего числа, то сейчас она едва достигает 5 процентов. В то же время доля предпринимателей, которым за 50 лет, возросла с 8 процентов до 35. Приблизительно столько же сейчас и 40-49-летних предпринимателей, тогда как 30-39-летние составляют оставшуюся четверть.

Пока правительство решает, «кто виноват» и «что делать», самые старые и самые удачливые предприниматели открывают свои собственные школы деловой инициативы. Ориентированы они в первую очередь именно на японскую молодежь. Но идут туда охотнее опять-таки люди преклонного возраста. Так, в одной из таких школ в «молодежный» класс записалось всего 160 абитуриентов, тогда как в группу представителей «золотого возраста» набралось более 200. Самому пожилому абитуриенту исполнилось 82 года.

Обучение в таких школах бесплатное, однако благотворительностью там и не пахнет - сказывается жилка бизнесменов старой закалки. Для того чтобы начать свой собственный бизнес, в Японии нужен стартовый капитал в 10 миллионов иен. Именно такие инвестиции и предоставляются тем студентам, которым удалось проявить себя должным образом за период обучения. С учетом того, что каждый месяц выпускается новая группа студентов, возможности для наиболее прибыльных инвестиций у владельцев школы растут, как грибы после дождя.

Особенности национальной нищеты. В России

Западные журналисты предприняли очередную попытку разобраться в той ситуации, которая складывается сейчас в России. Один из московских корреспондентов газеты Washington Post решил воочию познакомиться с жизнью типичной российской семьи в условиях финансового кризиса. Ему показалось, что молодая женщина с двухлетним ребенком, делавшая покупки у стихийного рынка на станции метро, принадлежала именно к среднему классу. По крайней мере, она не могла себе позволить отовариваться не то что во многочисленных супермаркетах, призывно сверкающих своими витринами, но даже на крытом рынке. Ей приходилось решительно пресекать просьбы своего сына купить сок или печенье, которые снова и снова повторялись у каждого из несчетных коммерческих киосков. Все, что она смогла себе позволить, - это купить у старушки прямо с асфальта немного творога, молока и сметаны...

Каково же было изумление корреспондента, когда он выяснил, что эта женщина принадлежит к весьма малочисленной прослойке достаточно обеспеченных москвичей - среднемесячный доход их семьи из трех человек составляет эквивалент 426 долларов в месяц. Для Америки, где среднестатистический доход такой же семьи составляет 2 931 доллар в месяц, это неприлично мало. Но для Москвы, где этот же показатель равен 234 долларам, это более чем высокий уровень жизни. И, тем не менее, весь семейный бюджет расходуется исключительно на приобретение минимально возможного количества продуктов питания, средств гигиены, оплаты садика и квартиры. Ни на одежду, ни на какие другие расходы денег не остается.

По данным Всероссийского центра уровня жизни, около 40 процентов москвичей не могут себе позволить даже трех таблеток аспирина в месяц, а новую блузку или рубашку покупают не чаще одного раза в два года. Вся эта арифметика на западного корреспондента произвела очень сильное впечатление. А россияне уже, похоже, свыклись...