Игорь ФРАНЦКЕВИЧ: «Ограничивая приток иностранного капитала в банковскую систему, мы ограничиваем возможности роста экономики»

Игорь Евгеньевич Францкевич, 1961 года рождения, — один из самых авторитетных банковских управленцев страны.

Окончил Киевский институт народного хозяйства, аспирантуру в Институте экономики АН УССР и защитил диссертацию. Магистр делового администрирования (МВА) после окончания Международного института менеджмента в Киеве.

Свою карьеру начал в банке «Украина», где в 1991—1996 годах занимал разные должности — от начальника отдела до заместителя председателя правления. Некоторое время работал в Укринбанке и Киевском международном банке.

С 1998-го по январь 2006-го возглавлял «Райффайзенбанк-Украина» и вывел его в число лидеров рынка. В апреле 2006-го перешел на должность председателя правления банка «Мрія»

23 ноября 2006 года назначен председателем правления АО «Индэкс-банк» (г.Киев), приобретенного французской группой Credit Agricole.

По мере того как антикризисная коалиция и правительство воюют с президентом за контроль над НБУ и госбанками, сами госбанки теряют конкурентные возможности на рынке. Поскольку государство до сих пор окончательно не определилось, что ему с ними делать, а в бюджете нынешнего года предусмотрено лишь мизерное увеличение их уставных фондов.

Тем временем в самой банковской системе полным ходом идут очень значимые изменения. Прежде всего они касаются структуры собственности самих банков: идет активное поглощение рынка иностранными финансовыми учреждениями.

О выгодах и угрозах этого процесса «ЗН» расспросило одного из его непосредственных участников — председателя правления Индэкс-банка Игоря
ФРАНЦКЕВИЧА. Заодно банкир поделился с нами рядом интересных прогнозов.

— Игорь Евгеньевич, существует широчайший спектр мнений относительно полезности и вредности освоения украинского рынка иностранными финучреждениями. Как человек, знающий процесс изнутри, сложили ли вы собственную точку зрения? Нужно ли государству пытаться регулировать ход событий?

— Как и практически все процессы в экономике, приток иностранного капитала может иметь свои плюсы и минусы. Если проводить аналогию с человеческим организмом, то тут, как и со всем происходящим с человеком, все зависит от дозы.

Если бы мы в свое время не допустили гиперинфляцию и, в результате, тотальную декапитализацию накопленного с советских времен национального богатства; если бы сумели сохранить сбережения своих граждан и провели приватизацию, основанную на этих сбережениях, как капитальной базе для развития экономики, то сегодня можно было бы спорить, нужен нам иностранный капитал или нет. И дискутировать, в какой форме обеспечивать его допуск в отечественную экономику.

Однако история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. В сложившейся ситуации мы можем лишь констатировать, что имеем слабую банковскую систему (нужно оговориться: только в относительном измерении), которая не способна в полной мере обеспечить потребности индустриальной части экономики.

В Украине создана очень концентрированная промышленность, инвестиционные нужды которой требуют слишком больших и длинных для отечественных банков кредитов. Экономика в целом испытывает огромную потребность в заемных средствах, для удовлетворения которой необходим капитал.

Возникает вопрос: а где его взять, если внутри страны нет ресурсов, концентрация которых позволяла бы развивать отечественные банки достаточными темпами?

Мы можем долго и тщательно изучать и сопоставлять неоднозначный опыт наших восточных соседей или латиноамериканских стран, или спорить о концепциях развития отечественного рынка капитала. Но есть сложившиеся реалии: чтобы обеспечить потребности роста экономики, приход иностранного капитала необходимо не то что не ограничивать, а наоборот, всячески стимулировать.

— Но ведь получается, что из-за недоразвитости отечественных финансовых рынков, а также отсутствия реальных инициатив государства по их развитию иностранный капитал рано или поздно неизбежно «проглотит» всю отечественную финансовую систему. И что тогда?

— На мой взгляд, многие среди достаточно крупных и пока непроданных отечественных банков еще имеют хорошие шансы осуществить публичные эмиссии акций, которые позволили бы их собственникам привлечь необходимый для развития этих финансовых учреждений капитал, одновременно сохранив контроль над ними. Примеры уже проведенных через IPO портфельных продаж свидетельствуют, что механизмы для этого есть.

Но достаточно ли желания? Ведь значительно проще продать банк полностью или уступить его контрольный пакет серьезному стратегическому партнеру — крупной международной финансовой группе, которая возьмет на себя вопросы дальнейшего развития. И пока мы имеем больше именно таких примеров, как в случае с «Авалем», Укрсиббанком, «Мрією» или Индэкс-банком.

Альтернативный путь — возможность успешного развития банка благодаря продаже его акций на открытом рынке — наглядно демонстрирует OTP Bank, который не так давно имел статус государственного сберегательного банка Венгрии. Думаю, что тогда он мало чем отличался от Ощадбанка Украины. Сейчас OTP — это успешная публичная компания, акции которой принадлежат множеству частных инвесторов, а участие в нем государства, насколько я информирован, свелось к одной «золотой» акции.

Ощадбанк Украины, к сожалению, был и остается государственным. По многим причинам, которые можно анализировать отдельно, он растерял большинство рыночных позиций, оказавшись в свое время на грани банкротства. И сейчас выглядит все еще не особенно хорошо с финансовой точки зрения, поскольку слабо капитализирован и нагружен проблемными долгами. А бывший венгерский сбербанк уже дорос до того, чтобы приобретать «дочек» за границей (в Болгарии, Хорватии, Черногории, Румынии, России, Сербии, Словакии. — Ю.С.), в том числе в Украине.

Если вы спросите у меня, есть ли у отечественных банков, в том числе Ощадбанка, такие же шансы, я отвечу, что есть. Но захотят ли их собственники идти по такому пути, хватит ли у них для этого желания, умения и терпения, что они посчитают более удобным и какие утвердят инвестиционные планы на будущее — этот вопрос остается открытым.

— Раз уж мы коснулись темы государственных финансовых учреждений, то что вы скажете насчет идеи сохранения их в госсобственности, чтобы, нарастив капитализацию, использовать как инструмент реализации интересов государства на рынке? Например, для финансирования госпрограмм, регулирования стоимости ресурсов…

— Рассуждения об использовании коммерческого банка как регулятора денежного рынка или кредитно-депозитных ставок меня очень настораживают. Эта попытка государства влиять на рынок может закончиться, например, монополизацией. На самом деле, регуляторные задачи призван решать Национальный банк, который, в принципе, имеет для этого достаточно полномочий и инструментов.

Не нужно увязывать сюда коммерческие банки. Ведь когда для этого предлагают использовать госбанк, то сразу же возникает вопрос, почему именно его?

— Наверное, потому, что он принадлежит государству, следовательно, может быть использован как инструмент реализации государственной политики…

— Но он же является коммерческим банком, а значит, его главная цель — зарабатывать прибыль. Мы же декларируем, что у нас все формы собственности равны. А в этом случае получается, что не равны, поскольку возникают неравные условия конкуренции. Поэтому сбербанк должен быть сбербанком, и только. У него и без того есть такое огромное преимущество, как госгарантии по депозитам.

Если государство считает, что какую-то социально значимую задачу можно решить за счет прибыли этого финансового учреждения, полученной в равных условиях с другими банками, — пожалуйста, нет проблем. Куда государство, как собственник, девает полученную банком прибыль — это исключительно его дело.

Но если речь заходит о том, чтобы регулировать рынок, подменяя Национальный банк, то непонятно, почему это должен делать один из коммерческих банков.

— А может, все-таки есть смысл создать льготные условия для развития госбанков, обеспечив для них определенную рыночную долю? И именно таким образом ограничить участие иностранного капитала в банковской системе, вместо того чтобы вводить малоэффективные запреты?

— Скажите, а для чего сегодня необходимо ограничивать присутствие иностранного капитала? Какую цель — политическую или экономическую — мы при этом преследуем? Какую задачу хотим решить?

— Сохранить контроль над банковской системой.

— У нас очень часто отдельно позиционируют экономику и финансовую систему, а отдельно — банки. Банки что, не структурная составляющая экономики, не элемент рынка или не часть финансовой системы? И если в других отраслях мы допускаем частичное или даже полное отсутствие отечественного капитала, за счет импорта компенсируя спрос на соответствующие товары и услуги, то для чего искусственно ограничивать импорт капитала в банковский сектор, провоцируя его дополнительный дефицит и рост стоимости? Ведь у нас нет пока возможности за счет внутренних источников восполнить нехватку финансовых ресурсов. А значит, ограничивая приток иностранного капитала в банковскую систему, мы лишаем экономику возможностей роста. Нам что, угрожает кризис перепроизводства?

— Да, но ведь банковская система — это особенная отрасль, через нее происходит обращение денег. И если мы ее не контролируем, то не контролируем один из ключевых атрибутов суверенитета государства — его денежную систему.

— Тогда я поставлю вопрос по-другому: а мы видим различие между понятиями «контроль» и «хозяйствование»? Ведь если государство хочет участвовать в банковском капитале, то оно хочет быть собственником, т.е. хозяйствовать. Возникает вопрос, а государство что, самый эффективный собственник? Однозначный ответ из мировой практики — нет. Оно может быть удовлетворительным хозяйственником, но лучшим — никогда.

А для контроля есть Национальный банк.

— Неужели вы уверены, что НБУ сможет контролировать таких финансовых гигантов, как Credit Agricole или BNP Paribas, и они будут ему подчиняться?

— В Украине — будут. Потому что в нашем государстве есть своя юридическая среда, потому что здесь принадлежащие Credit Agricole Индэкс-банк и Calyon Bank Ukraine каждый божий день, без всяких исключений, точно так же, как любой другой банк, подчиняются НБУ, выполняют его требования и нормативы, отправляют ему все необходимые отчеты, формируют резервы и т.д. То есть все, что Нацбанк хочет видеть, он видит и контролирует.

Точно так же эти банки на равных со всеми остальными основаниях выполняют и другие требования украинского законодательства, ничуть не менее добросовестно, нежели отечественные учреждения. Вопрос: какой еще контроль нужен?

— Есть еще, например, очень «чувствительные» статьи внешней торговли, информацией о которой нежелательно ни с кем делиться из соображений национальной безопасности...

— Если государство ставит перед собой задачу контролировать расчеты по закрытым или стратегическим статьям экспорта или импорта, например, поставки оружия или импорт урана, или финансировать какие-то секретные разработки, то для таких целей, пожалуй, необходима какая-то финансовая госструктура с соответствующим менеджментом и капитализацией. И пока такое учреждение успешно справляется с подобного рода задачами, контролируя данный сектор рынка, иностранный капитал туда не попадет.

Для решения подобной задачи и Эксимбанк, и Ощадбанк — идеальные решения. Но стоит ли ограничивать рост остальной части рынка из-за секретности в торговле оружием или ураном?

— А не кажется ли вам, Игорь Евгеньевич, что пока иностранный капитал не оправдывает связывавшихся с ним для кого-то надежд, а кого-то — опасений? И покупок пока не так уж и много, и капитал в банки вливается не слишком быстро, и нет избытка ресурсов, да и ставки пока не слишком снижаются.

— Вы говорите «не так активно»? Тогда я спрошу: а как надо, чтобы было «так активно»? Оценка ведь будет зависеть от выбранных критериев.

Например, всего за полтора последних года мы увидели целый ряд покупок, в том числе и крупнейших отечественных банков, чего не наблюдалось за все предыдущие годы независимости. Каждый из этих банков, и в том числе Индэкс-банк, проводил масштабную допэмиссию перед продажей или после нее. Каждый из этих банков заявил об очень серьезных намерениях — стать лидером рынка или как минимум войти в первую пятерку или десятку. Многие иностранные группы еще ищут достойные объекты для покупок, так что объявления о новых сделках, скорее всего, не заставят себя долго ждать.

Задаем следующий вопрос: капитала вливается много или мало? Ответ: капитала вливается ровно столько, сколько нужно, иначе избыток означал бы неэффективное его размещение.

Точно так же и в вопросе снижения ставок. Стоимость ресурсов в экономике определяется в первую очередь уровнем инфляции и существующими в стране рисками. Пока мы будем иметь двузначные темпы роста цен, а страна — спекулятивный кредитный рейтинг, столь заметного удешевления займов, как нам бы того хотелось, не произойдет.

Иностранные финансовые учреждения — не благотворительные организации, которые должны здесь всех бесплатно напоить и накормить. Они приходят сюда зарабатывать деньги и, как и все, ставят цель получить максимальную прибыль, которая должна компенсировать существующие в нашей стране риски. Приходят они в Украину в том числе и потому, что, оценив множество других вариантов инвестиций, готовы и сюда вложить некую толику. Потому что здесь есть экономическая эффективность, которая их устраивает.

И кредитные ставки пойдут вниз лишь тогда, когда начнет снижаться инфляция, обеспечив возможность снижения стоимости депозитов. Когда уменьшатся инвестиционные риски и увеличится приток капитала, за счет конкуренции которого и подешевеют заемные ресурсы.

Но уже и сейчас на вопрос: «Усиливает ли присутствие иностранных финансовых учреждений конкуренцию на отечественном рынке в пользу потребителей банковских услуг?» имеется четкий ответ: «Да».

— Хорошо, а при каких условиях экспансию иностранного капитала необходимо ограничивать?

— А вот когда на определенном этапе присутствие иностранного капитала достигает такого уровня, что конкуренция на рынке начинает, наоборот, снижаться, тогда этот процесс становится негативным, и его необходимо ограничивать. Это происходит, когда степень монополизации или контроля рынка отдельными игроками становится таковой, что позволяет им диктовать свои условия потребителям и конкурентам.

Здесь, как и в ситуации с закупками энергоносителей: главную угрозу для экономики и суверенитета государства составляет не доля импорта, а его слабая диверсификация или чрезмерная зависимость от одного поставщика.

— Ваш нынешний работодатель — Credit Agricole — поставил перед возглавляемым вами банком цель уже через четыре года войти в десятку крупнейших в Украине. Когда-то вы уже решили похожую задачу всего за три года, создав едва ли не с нуля «Райффайзенбанк-Украина». Но тогда вы стартовали почти девять лет назад, и конкурентные условия на рынке были, мягко говоря, проще…

— Вы совершенно правы: с тех пор ситуация серьезно изменилась. Конкурентная среда поменялась, на мой взгляд, кардинально. В чем это выражается? На украинский рынок пришло уже несколько крупных международных банковских групп, тогда как в 1998-м пришли многие, но среди «иностранцев» лишь Raiffeisen начинал его активно осваивать.

То, что конкуренция здесь стала многократно жестче, а среда менее благоприятной для быстрого роста отдельного финансового учреждения, это факт. И теперь нужны более качественные услуги и более узкая маржа. Вопрос: боится ли хоть одна из этих международных групп конкуренции? Ответ: нет, они в еще более жестких конкурентных условиях вполне успешно работают и дома, и во многих странах присутствия.

— И все же Credit Agricole — один из крупнейших банковских холдингов (четвертый в мире по активам), который, согласно этому статусу, должен ставить перед собой задачу находится не просто в десятке, а как минимум в первой тройке-пятерке лидеров. Его основной конкурент-земляк — BNP Paribas — сделал, как мне кажется, намного более удачное приобретение, купив банк из первой пятерки с почти тысячей розничных точек. Сейчас «Укрсиб» — уже третий на украинском рынке, «Индэкс» же стартует из третьей десятки, имея менее двухсот розничных точек. Реально ли догнать «дочку» BNP Paribas?

— Основная задача, которую группа пока ставит перед собой в Украине, формулируется так: «Расширение присутствия и создание основы для долговременного роста». Да, пока мы будем не очень большими. Но как долго продлиться это «пока», что значит «не очень большими», когда мы вырастем и до чего дорастем, покажет время. Рынок-то все равно будет меняться.

Ментально мы сейчас слишком привязываемся к периоду первоначального его насыщения. Да, этот период очень важен, поскольку именно сейчас за счет естественного роста бизнеса можно при небольших относительных затратах (на одного клиента, на процент рыночной доли) получить значительную рыночную долю. Потом это будет сделать намного сложнее и дороже. Понадобятся какие-то очень мощные конкурентные преимущества: либо технологические, либо в виде принципиально новых продуктов, очень эффективных форм продаж.

Возьмем ту же Францию: там развитие рынка ведь не закончилось. Его участники все равно ищут и находят новые рыночные возможности.

Здесь же мы рассматриваем ситуацию еще очень молодого рынка, который в розничном своем блоке, являющемся очень сильной стороной Credit Agricole, еще даже не сформировался. Еще не пройден этап первоначального насыщения, по завершении которого темпы роста рынка несколько снизятся.

Это подтверждает опыт западных соседей, опережающих Украину в развитии на пять-семь лет. У них и сейчас банковский рынок растет минимум в два-три раза быстрее, чем в среднем по Западной Европе. А его розничный сегмент все равно растет вдвое быстрее, чем корпоративный. То есть и у нас рост будет и через пять-семь лет еще довольно интенсивным. Это — во-первых.

А во-вторых, обратите внимание, что в достаточно крупную по населению страну пришло пока всего лишь несколько крупных финансовых учреждений. Но есть же и другие, которые здесь уже присутствуют, наблюдают...

В то же время конкурентная борьба с BNP Paribas или Societe Generale будет ведь происходить во всех странах присутствия, а не только в Украине.

— Раз уж мы заговорили о перспективах роста отечественного рынка, не поделитесь ли прогнозами на ближайшие три-пять лет? Какими будут темпы роста, как будет меняться структура?

— Темпы роста, как я уже говорил, останутся очень высокими: розничный рынок будет увеличиваться минимум на 30—40% в год. Одновременно будет идти перераспределение рыночных долей в пользу банков с иностранным капиталом. Их владельцы будут инвестировать значительные дополнительные капиталы в уставные фонды и на этой базе развивать свои услуги.

Клиентскую базу для них создадут прежде всего те клиенты, которые сейчас находятся в крупных сетевых банках. По результатам последнего исследования GfK, от 10 до 30% опрошенных респондентов главной причиной перехода из одного банка в другой называют низкое качество сервиса. Иностранные банки будут делать упор прежде всего на этот параметр. Высокие качество и надежность — два основных фактора, которыми они постараются привлечь клиентуру.

Согласно тому же исследованию, соотношение потенциальных клиентов (т.е. таких, которые считают тот или иной банк привлекательным, но еще не стали, а только собираются стать его клиентами) и реальных клиентов, наиболее благоприятно у банков с иностранным капиталом. Чемпионский параметр — «5», тогда как у отечественных банков — меньше единицы. Понятно, что показатель иностранцев несколько завышен за счет узости у некоторых из них существующей клиентской базы. Но с другой стороны, это свидетельствует о том, что потенциал развития этих финансовых учреждений очень высок, и именно за счет преимущества «качество сервиса».

Перераспределение клиентов из крупных сетевых банков в иностранные будет восполняться за счет более глубокого проникновения рынка банковских услуг, т.е. появления новых клиентов. Как показывают исследования, население Украины оценивает свое благосостояние с каждым годом все более положительно, и все большее количество людей высказывают готовность воспользоваться банковскими услугами.

— Значит, кардинального перераспределения рыночных долей все-таки не будет?

— Будет, поскольку появятся новые имена в первой десятке. Вопрос только в том, будут ли это новые иностранные имена «старых» обитателей лидерского дивизиона, или появятся новички и в самой десятке. Скорее всего, и то, и другое.

— И какой, по вашим оценкам, будет доля иностранцев в отечественной банковской системе через пять лет, процентов 70—80?

— Едва ли. Не думаю, что эта доля превысит 50% — как по активам, так и по капиталу. Это достаточно несложно подсчитать. Все иностранные банки, которые пришли или сделают это в ближайшем будущем, имеют планы инвестиций порядка 300—500 млн. долл. на ближайшие три-пять лет. Умножив этот параметр на десять банков, мы только здесь получим вливания от трех до пяти миллиардов в капитал. Рыночная доля этих учреждений будет расти пропорционально.

— А почему, на ваш взгляд, украинский рынок пока не очень интересен ни американцам, ни британцам, ни даже немцам?

— В качестве примера приведу рассуждения менеджеров одного из крупнейших мировых банков, присутствующих в Украине. Они говорят: «Розница? Да, хорошо бы... Да, сеть можно было бы развивать… Да, население в Украине большое и потенциально здесь будет огромный рынок… Но пока, оценивая этот рынок в относительных параметрах, мы делаем для себя вывод, что он еще не развился, не созрел до того состояния, когда он становится нам интересен».

Т.е. при существующих рисках нынешний уровень доходов на душу населения не позволяет рассчитывать на необходимую для такого финансового учреждения рентабельность крупных инвестиций в розницу. Вот и все рассуждения.

Набор учитываемых при этом факторов у каждого из крупных учреждений свой. И решение, идти или не идти в Украину, принимается не только исходя из того, нравится им здешняя ситуация или нет. Но и потому, что у них есть опции в других странах, которые могут оцениваться как более перспективные или менее рискованные.

— Почему тогда именно французские банки оказались наиболее активными покупателями здесь? Почему не немцы, торговый оборот с которыми у нас, кажется, значительно больший?

— Что касается группы Credit Agricole, то в ее бизнес-плане был зафиксирован некоторый объем внешних инвестиций на определенный период, причем довольно значительный. Чтобы разместить эту сумму, по определенным критериям был отобран ряд стран, в число которых вошла и Украина. Мы оказались в этом ряду потому, что при быстром росте ВВП и доходов населения здесь можно было относительно недорого приобрести достаточную для старта рыночную долю.

Однако практически в то же время группа приняла решение о значительно более крупных инвестициях в Италию и Грецию. У всех трех стран совершенно разная степень зрелости рынка и, соответственно, конкуренция на нем. Украина попала в этот пакет потому, что небольшая для масштабов группы инвестиция дает хороший прирост и имеет значительный потенциал.

Что же касается немецких коллег, мне сложно дать какие-либо комментарии — менеджмент каждого банка принимает свои решения.

— Можете ли вы прокомментировать промелькнувшую недавно в украинских СМИ информацию о возможном приобретении группой Credit Agricole австрийской Raiffeisen International, с которой у вас год назад закончился контракт и которая владеет в Украине «Райффайзен Банком Аваль»?

— Я не хотел бы это комментировать. За информацией по этому поводу вам лучше обратиться к моим французским коллегам. Что же касается моего ухода из Raiffeisen, то ему некоторые отечественные СМИ пытаются придать некую искусственную скандальность, которой на самом деле не было. Я никого ни в чем не обвинял, как и меня ни в чем не обвиняли.

— В промежутке между Raiffeisen и Credit Agricole вам довелось поработать и в банке «Мрія», который в прошлом году был куплен российским ВТБ, ранее называвшимся Внешторгбанком. Когда эта покупка состоялась, президент АУБ даже заявил, что деятельность российских госбанков может дестабилизировать ситуацию в отечественной банковской системе. А в итоге оказалось, что эти финансовые учреждения вроде особенно к нам и не рвутся. Так ли это?

— Я бы не сказал, что планы, в частности ВТБ, в отношении Украины недостаточно амбициозны. Не так давно были заявлены очень серьезные намерения: войти в десятку, а затем и пятерку крупнейших в стране, построив огромную розничную сеть. Эти планы объявлены публично, и я не открою никаких коммерческих секретов, сообщив, что они имеют под собой серьезные основания. Это — достаточно крупные инвестиции, и мало агрессивными, а уж тем более незаметными такие намерения назвать никак нельзя.

— Очень серьезны и намерения руководства НБУ таки ограничить валютное кредитование. Не хотите ли добавить что-либо в продолжение дискуссии, состоявшейся между вами и главой НБУ Владимиром Стельмахом в ходе зеркалонедельского круглого стола в мае прошлого года?

— Хочу, чтобы меня правильно поняли. Все мои высказывания в отношении того, что я не приветствую ограничение валютного кредитования, не имеют абсолютистского подхода. Мол, я против — и все тут. Нет, я против введения запретов в конкретной нынешней ситуации. Рынок растет, и ему нужно расти. Но, так же, как и Владимир Семенович, другие специалисты, я вижу, что быстро нарастают и макроэкономические риски, с этим процессом связанные. Ведь если что-то случится с курсом, у нас может возникнуть очень серьезная общенациональная проблема. И чем дольше на это не обращать внимания, тем более серьезные риски и дисбалансы будут накапливаться.

Но, с моей точки зрения, это вовсе не значит, что нужно в одночасье взять и напрочь перекрыть валютные кредиты — возникнет другой дисбаланс. Запрещаем кредиты — давайте и депозиты в иностранной валюте запрещать. Разумнее было бы постепенно вводить какие-то ограничители, принимать какие-то поэтапные меры. Давайте вместе искать пути решения этой проблемы. Дополнительное резервирование на кредиты (но тогда обязательно и на депозиты) в иностранной валюте — очень неплохая идея, о чем в ходе упомянутой выше дискуссии говорил и я, и другие участники.

Однако этим не решить проблему нехватки в экономике достаточно длинных и дешевых кредитов в национальной валюте. Этот дефицит быстро можно восполнять пока за счет внешних рынков. И отказываться от этого источника ресурсов в текущей ситуации я пока не вижу смысла.