Дмитрий Гриджук: «Наибольшая проблема — в долларизации отечественной экономики»

Своими мыслями о причинах, последствиях и путях выхода из кризиса с «ЗН» поделился Дмитрий ГРИДЖУК, кандидат экономических наук, председатель правления банка «Хрещатик».

— Дмитрий Николаевич, не секрет, что основные надежды украинской экономики связываются в основном с восстановлением на мировых рынках благоприятной конъюнктуры. А это тесно связано с преодолением мирового кризиса. Как вы оцениваете его глубину и характер?

— Существуют серьезные исследования, которые говорят, что главная причина кризиса — это закономерности циклического развития.

Опубликованный 13 ноября 2008 года обзор Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) констатировал, что развитые экономики мира вступили в рецессию. Международное рейтинговое агентство Fitch Ratings полагает, что рецессия будет самой суровой со времен Второй мировой войны, и впервые развитый мир вступает в нее синхронно.

При этом следует четко понимать, что протекать финансовый кризис может по-разному. В виде резких обвалов, как это было в 1929 году в США, с последующей реанимацией финансовой системы страны в течение нескольких лет, либо в виде плавного урегулирования государством правил игры на финансовом рынке, как это было в 1931 году в Германии.

Если посмотреть на историю всех последующих экономических потрясений, можно заметить определенные закономерности. Безусловно, все кризисы разные. Но главное — они повторяются с завидной регулярностью. И чем глубже, чем теснее международные связи, тем больше стран оказывается в зоне турбулентности и тем тяжелее последствия. А причина, по большому счету, одна: переизбыток дешевых денег и «мыльные пузыри».

Соединенные Штаты — самый свежий и наглядный пример. Сценарий спасения экономики по «плану Полсона» разыгрывался в США не раз и не два. Как только кредитная экспансия банков глохла, власти вбрасывали огромное количество денег в качестве основного способа стимулирования экономики. Рано или поздно дешевой ликвидности становилось столько, что никто уже и не думал о завтрашнем дне. Инвесторы просто прокручивали эти средства в финансовой системе, до поры до времени имея неплохой куш.

— А реальные деньги тем временем превращались в простые бумажки…

— Говоря языком ученых — в виртуальные абстрактные стоимости. Финансовые рынки поощряли потребителей к займам, предлагая все более сложные инструменты на все более благоприятных условиях. Власти, в свою очередь, стимулировали этот процесс всякий раз, когда возникали риски для финансовой системы.

На этой почве сначала робко, а потом буйным цветом начинают произрастать всяческие популистские идеи правительств. Взять ту же фактически бесплатную ипотеку в США. Все мы увидели, к чему это привело. Спекулятивные настроения возобладали над доводами рассудка и стали детонатором взрыва.

Знаменитый финансист Джордж Сорос назвал нынешний коллапс «кульминацией кредитного супербума», который разворачивался на протяжении 60 лет. Он уверен, что первая глобальная Великая депрессия означает конец эры кредитной экспансии, базировавшейся на роли доллара как международной резервной валюты.

— Стал ли, на ваш взгляд, значимым событием состоявшийся 14 ноября с.г. антикризисный саммит Группы двадцати (G-20)?

— Впечатление двойственное. Декларация саммита «двадцатки» содержит достаточно конкретные, но не революционные меры по борьбе с финансовым кризисом. Бреттон-Вудс жив, а признаков победившего экономического социализма пока немного. Участники саммита продемонстрировали высокое единство в риторике, которое, тем не менее, не позволяет пока делать практические выводы.

Конкретные меры содержатся в приложении к декларации и направлены на укрепление прозрачности финансовых систем и продуктов и унификацию регулирования в разных странах. Национальные рейтинговые агентства и банковские регуляторы должны стремиться к единым стандартам, надзорные органы — придерживаться единых принципов, а международные банки — вести деятельность в разных странах по одним и тем же правилам. Странам предлагается стимулировать внутренний спрос налогово-бюджетными мерами.

При этом обращает на себя внимание обязательство воздерживаться от применения протекционистских мер в последующие 12 месяцев. Причем с необходимостью подобного моратория согласились все участники саммита. С одной стороны, это довольно общее заявление, с другой — накладывает некие ограничения, прежде всего моральные. Никаких механизмов принуждения к соблюдению моратория нет. Но, конечно, страну, заподозренную в протекционизме, остальные участники «двадцатки» смогут публично осудить.

— Как все это соотносится с отечественными реалиями?

— Если отталкиваться от основ, то главная задача правительства и регулятора финансового рынка — это поддержание фундаментальных показателей, таких как инфляция, курс, уровень налогов, темпы прироста государственных расходов на таком уровне, чтобы обеспечивать стабильность и устойчивость национальной экономики к кризисным шокам.

К началу нынешнего кризиса мы пришли с высокой инфляцией. Т. е. наши внутренние факторы с точки зрения долгосрочных, или длинных, денег были очень неблагоприятными. Украинские заемщики, как известно, старались занимать ресурсы на внешнем рынке, считая, что это более долгосрочный источник пассивов, источник длинных денег и кредитов. Но оказался он не длинным. А внутренний рынок еще не был подготовлен, чтобы генерировать длинные деньги.

Мировая экономика и стабильные рынки, которые генерируют длинные ресурсы, рассматривают большую часть инвестиций как кредитные деньги под будущие доходы предприятия, которое на эти деньги создается. И банки, эти главные институты рынка, определяют, рентабелен ли проект, с какими рисками сопряжена его реализация, какой исходя из этого можно дать кредит, под какую ставку и на какой срок.

В Бразилии, например, доля кредитного рынка в инвестициях равна 23%, в Канаде — 23, в Италии — 50%. Кроме того, есть еще фондовый рынок, на котором в инвестиционных целях размещаются облигации. В той же Бразилии доля этого рынка составляет 6%, в Польше — 28, в Германии — 23%. То есть совокупно кредитный и фондовый рынки должны быть основными источниками инвестиционных ресурсов. Но они становятся ими лишь в случае, если макросреда абсолютно стабильна, если все участники рынка — и банки, и предприятия — знают, что денежные власти обеспечивают стабильность показателей, а длинные деньги появляются не из Пенсионного фонда, пополняемого в том числе бюджетными средствами, а в результате стабильности пассивов банков и их способности посредством соответствующего мультипликатора эмитировать безналичные деньги. Этот фактор, который бы «подхватил знамя» внешних заимствований и создавал базу для серьезных инвестиций, у нас, к сожалению, не развит.

— «Маємо те, що маємо». Что делать?

— Считаю, что необходимы комплексные макроэкономические меры, направленные на стабилизацию банковской системы, и тщательно взвешенная монетарная политика. Разговоры о том, что в стране переизбыток денег на фоне кризиса ликвидности банковской системы, не имеют под собой оснований.

В Украине оказалось перегретым потребление, ориентированное в большей степени на импорт, приобретавшийся за счет потребительских кредитов. Реальная же экономика, в частности отечественный товаропроизводитель, ощущала нехватку финансирования. Оно осуществлялось на достаточно короткий срок, как правило, три-шесть месяцев. Эти и другие факторы, которые, заметьте, являются внутренними, а не внешними, существенно ухудшили позиции украинской экономики, привели к формированию достаточно большой внешней задолженности.

Действующий же механизм рефинансирования создает иллюзию благополучия и не создает той «подушки» безопасности, которую можно будет использовать в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств. Избежать ситуации, при которой выделяемые ресурсы начнут работать до того, как получившие рефинансирование банки решат все свои проблемы, можно лишь при условии четкой регламентации целей и задач рефинансирования, а также процедуры использования средств. Кроме того, за выполнением этих процедур должен осуществляться должный контроль со стороны государства.

Чтобы деньги не вылетали «в трубу», а работали на рост реального продукта в противовес разрастанию виртуального сектора, необходимо кардинально изменить инвестиционный климат в Украине, оптимизировать налоговое бремя и затормозить рост цен на услуги монополий.

— Как влияют на ситуацию последние колебания валютного курса?

— Для скачкообразного изменения валютного курса существуют различные причины. С одной стороны, это внешнеэкономические факторы, влияние которых нельзя не учитывать. С другой — причины внутренние, в основе которых не только действия Национального банка как регулятора валютного рынка, но и соотношение реального спроса и предложения.

При существующем курсовом хаосе можно ожидать значительных убытков в ряде секторов экономики, в первую очередь в строительстве и торговле. Наибольшая же проблема — в долларизации отечественной экономики. Деньги выводятся из банковской системы, т.е. из экономического оборота, а заменить их нечем. При этом финансовый кризис происходит на фоне бесконечного политического кризиса, мешающего принимать согласованные антикризисные меры.

— Вы видите выход?

— Думаю, у государства есть все возможности стабилизировать ситуацию, но для этого нужен комплексный подход, решение как тактических, так и стратегических задач.

Во-первых, следует усилить роль государства как регулятора экономики. Необходимо привести все отечественное правовое поле и регулятивные процедуры в соответствие с международными стандартами и осуществлять жесткий, скоординированный с другими государствами контроль.

Во-вторых, последствия кризиса можно минимизировать, обеспечив адекватное потребностям экономики увеличение денежного предложения. Опыт снижения инфляции при мировых финансовых кризисах доказал, что рост денежной массы при увеличении степени монетизации способствовал, наряду с укреплением национальной валюты, снижению инфляционных процессов. Как сделать эмиссию продуктивной, мы уже обсуждали.

В-третьих, следует коренным образом изменить валютную политику. Валюта не должна рассматриваться государством ни как средство платежа, ни как средство накопления. Валютные кредиты и депозиты должны исчезнуть как класс, а экспортная выручка, поступающая на счета предприятия, должна тут же конвертироваться в гривню. При этом и для предприятий, и для населения иностранная валюта должна быть в свободной продаже: для юрлиц — с определенным регулированием, для людей — бездефицитной.

— Как население воспримет подобные меры?

— Должно воспринять. Необходимо довести до сознания каждого украинца, что гривня никогда не станет достаточно устойчивой, независимой и полноценной, пока мы не будем относиться к ней как к истинно ценной и главной валюте в государстве.

И коль уж мы заговорили о разъяснительной работе, то хотел бы акцентировать внимание на том, что сегодня особенно важно давать четкий отпор информационным войнам и паническим настроениям. Паника заразна, ибо утрачивается способность к рациональному мышлению. Поэтому следует обратить особое внимание на информационные антикризисные технологии, которые необходимо использовать в комплексе с другими мерами.

Иными словами, необходимо вернуть доверие на финансовые рынки, разговаривая с людьми с экранов телевизоров, по радио, со страниц газет, причем делая это, по возможности, ежедневно. СМИ же, освещая кризисные явления, не должны гиперболизировать факты и играть на страхах людей. Подобные форматы подачи фактов носят антигражданский, на мой взгляд, характер. Украинская экономика, и в частности банки, оказываются перед ними беззащитными.

— Сегодня в государственной информационной политике совсем другие приоритеты…

— Более того, в чрезвычайно запущенном состоянии оказалась и идеологическая работа по формированию системы общественных приоритетов и ценностей. Этого тоже нельзя допускать, поскольку расплачиваться за подобные упущения придется слишком дорого. Сегодня жизненно необходимым стал возврат системы ограничений на рыночном и личностном уровнях, отказ от бума потребления как смысла жизнедеятельности.

Именно поэтому важным станет усиление роли человеческого фактора, интеллекта во всех социально-экономических процессах.

— Ко времени ли сейчас говорить о подобных вещах, если общество озабочено решением намного более прозаических проблем?

— Послушайте, но ведь мы не вчера и не сегодня начали разбазаривать главный капитал общества — его интеллектуальный потенциал! Этот процесс продолжается уже почти два десятилетия, успело вырасти целое поколение. Поэтому уже сегодня необходимо уделять первоочередное внимание этим вопросам, если мы все-таки всерьез говорим о необходимости создавать высокотехнологичную экономику.

Об инновационной модели экономики нужно думать не тогда, когда мы в состоянии больше потратить бюджетных средств на соответствующие разработки или поддержку ученых. Истинно инновационные модели возникают, когда мы можем свой высокотехнологичный (пусть и рискованный) проект осуществить за счет финансовых инструментов рынка. Тогда, соответственно, и сформируются предпосылки для модернизации экономики, применения высоких технологий и опережающего роста производительности над ростом заработной платы. Всего того, о чем мы так много говорим, но так мало делаем.