Александр ЯРОСЛАВСКИЙ: «Это решение я принимал не впопыхах». Один из крупнейших украинских бизнесменов не будет баллотироваться в народные депутаты

После появившейся на прошлой неделе информации о продаже одному из международных гигантов — BNP-Paribas — контрольного пакета Укрсиббанка очень хотелось пообщаться с его почетным президентом Александром Ярославским и разузнать побольше подробностей о сделке с французами. Но особых надежд на это не было: один из богатейших жителей Украины сторонится масс-медиа, пожалуй, больше других своих коллег-олигархов. По крайней мере, до последнего времени выходы Александра Владиленовича «на публику» сводились к присутствию на паре-тройке пресс-конференций. А интервью каким-либо печатным изданиям и вовсе припомнить трудно.

Однако «Зеркало недели» согласие на интервью получило. Правда, вопреки всеобщей убежденности в существовании множества скандальных подробностей и корпоративных конфликтов, неизбежно сопровождающих жизнь олигарха, вышло оно довольно сдержанным. Общаясь с журналистом, г-н Ярославский избегал упоминания каких-либо конкретных имен и фамилий, старался говорить только правильные слова и, что естественно, выглядеть как можно лучше. Предлагаем вниманию читателей текст нашей беседы, а дальше уж каждый волен составить собственное мнение об этом человеке, его взглядах и намерениях.

О банке

— Александр Владиленович, главная тема сегодняшнего дня — это, конечно же, продажа контрольного пакета Укрсиббанка французам. В отличие от собственников «Аваля», вы не продали банк целиком. В отличие от тоже выставленного на продажу иностранцам Укрсоцбанка, принадлежащего Виктору Пинчуку, который недавно заявил, что для него банковский бизнес был изначально спекулятивным, Укрсиббанк — не какая-то отдельная часть, а основа вашего бизнеса. По аналогии с Приватбанком, он является операционным ядром и своеобразным логотипом одной из известнейших в стране финансово-промышленных групп (ФПГ). Можно ли отныне считать, что французы стали вашими партнерами по ФПГ?

— Действительно, когда мы приобретали банк в 1996 году, он имел только два филиала: один — в городе Харькове и второй — в Черкассах. То есть это был фактически не банк, а расчетно-кассовый центр. Сегодня мы построили один из крупнейших в стране системных банков с сетью в 750 филиалов и отделений.

Поэтому, конечно, я в банк вкладываю несколько иной смысл, нежели Виктор Михайлович в упомянутом вами примере...

Но на определенном этапе ребром встал вопрос, как этот бизнес развивать дальше. Проведя необходимые консультации и проанализировав мировой опыт, мы пришли к выводу, что лучший путь — поиск стратегического партнера среди крупнейших международных системных банков. Поскольку они обладают не только огромными финансовыми возможностями и всемирно известными брэндами, но и расширенным набором продуктов, банковских технологий, ноу-хау. То есть формула такова: мы привлекаем их технологии и опыт, получаем доступ к более значительным и дешевым зарубежным ресурсам, а сами, кроме «Укрсиба», привносим наши головы и руки. Именно такая конфигурация и должна дать необходимые конкурентные преимущества, ту синергию, на которую мы рассчитываем и которую ожидаем.

У нас есть согласованный с будущими партнерами бизнес-план до 2010 года. Он достаточно агрессивный и достаточно перспективный — как с нашей, так и с их точки зрения. Речь идет о 10—12% рынка, о банке, который будет предоставлять своим клиентам максимально широкий и качественный набор банковских продуктов. На базе Укрсиббанка мы хотим создать финансовую корпорацию, которая будет предоставлять услуги во всех сегментах финансового рынка, включая лизинг и страхование.

— Кроме получаемых вами конкурентных преимуществ, одним из ключевых параметров сделки наверняка была и цена. Оценки экспертов относительно стоимости проданного вами контрольного пакета в основном варьируются в диапазоне 200—350 млн. долл. Понимаю, что точную сумму вы не назовете. Но хотя бы намекните — к какой границе ближе реальная цифра?

— Я просто не могу раскрывать никакой информации о сумме сделки, поскольку ограничен подписанным мною договором конфиденциальности. Я вам отвечу так: эта сделка абсолютно прозрачна, легальна, известна. И все деньги, кто бы и что бы ни говорил, придут в Украину, и я с радостью заплачу все налоги. Так что вам, журналистам, придется немного потерпеть — скоро все узнаете.

— Вы реализовали в Украине своеобразное новшество, организовав тендер на продажу банка. Не хотите поделиться с коллегами-банкирами его особенностями?

— Ничего особенного — известная практика, стандартная процедура, давно отработанная на Западе. Мы наняли специалистов, и они нам этот тендер организовали.

— Вы остались довольны услугами UBS, они отработали свои комиссионные сполна?

— Конечно, в полной мере.

— А дорого стоят такие услуги подобного супергиганта (UBS — крупнейший в мире инвестиционный банк. — Ю.С.)?

— Гонорары и расценки были стандартными.

— Ладно, попробуем подступиться с другой стороны. В процессе тендера вы вели переговоры с целым рядом крупных иностранных банков. Насколько серьезны были их намерения, на какие показатели украинских банков они обращают наибольшее внимание?

— О серьезности намерений говорит официально заявленное желание большинства из этих структур купить банк в Украине. Подобные организации не бросают слов на ветер. Но далее я ни об одном участнике тендера, кроме BNP-Paribas, ничего говорить не буду — это оговорено условиями сделки. Хотел бы, чтобы вы меня правильно поняли: репутация финансиста — ее купить невозможно, поэтому обсуждать другие банки я не могу и не имею права.

— Всех немного смутила весьма сдержанная реакция представителей BNP на сообщение «Укрсиба» о наличии договоренности о продаже контрольного пакета. Пока французы подтверждают лишь факт ведения с вами эксклюзивных переговоров. Так состоялась сделка или нет, и какие еще остались нюансы и оговорки?

— Сделка окончательно состоится, когда будут подписаны контракт и все необходимые бумаги. Но принципиальная договоренность существует, а нюансы связаны только с необходимостью уладить технические вопросы.

— За последние два года Укрсиббанк открыл более 500 филиалов и отделений. Есть мнение, что все это было элементом предпродажной подготовки банка, а некоторые ваши розничные точки «лепились» где попало, чуть ли не в подворотнях… Также за последний год вы практически удвоили банковские активы. Не страдает ли от этого качество кредитного портфеля банка, его устойчивость? Где вы набираете персонал?

— Никакой специальной предпродажной подготовки мы не вели и ни в каких «подворотнях» никакие точки не «лепили». К развитию филиальной и розничной сети мы всегда относились очень скрупулезно, тщательно все планируя и взвешивая. Представители BNP специально проехали, посмотрели и остались полностью удовлетворены нашей филиальной сетью. Все наши розничные точки расположены в абсолютно ликвидных местах, где банку наиболее удобно и выгодно иметь филиалы и отделения.

Что касается набора, подготовки и уровня квалификации персонала, то это действительно серьезная проблема для любого быстрорастущего банка. Поэтому к кадровому вопросу мы относимся особенно трепетно. Считаю, что за прошлые годы мы привлекли и вырастили достаточно серьезных и компетентных специалистов, поэтому по нашему персоналу у меня серьезных вопросов нет. Вопросы есть по набору и качеству новых продуктов, но мы надеемся, что в этом вопросе нам помогут наши новые партнеры. Как мы уже заявляли, развитие розничного банковского бизнеса — одна из наших ключевых стратегических задач. Но параллельно мы будем возвращаться и к кредитованию крупных клиентов. Благо, ресурсные возможности теперь для этого будут.

— Весной вы приобрели небольшой по размерам московский банк. Собираетесь ли продвигаться дальше на российский рынок, или то была попытка набить себе цену в глазах потенциальных инвесторов?

— Российское направление — один из ключевых элементов нашей рыночной стратегии. Буквально на днях мы приступили к разработке бизнес-плана по развитию нашего банка в России. Как только в следующем году закончим строительство нашей розничной сети в Украине, команду, которая этим занимается здесь, переводим в Россию на строительство там разветвленной филиальной сети.

— Еще какие-то банки для этого покупать собираетесь?

— Нет, будем строить розничную сеть сами.

— Исключительно сами или подключите каких-то российских партнеров?

— Самостоятельно. По крайней мере, пока вопрос по-другому не ставится.

— А французы?

— У нас есть определенные оговоренные условия по России, все они будут представлены в нашем бизнес-плане, который вскоре будет опубликован. Все, опять же, будет зависеть от нас. То, насколько мы успешно там развернемся, и будет определять наши дальнейшие взаимоотношения с BNP-Paribas в этом плане.

— И что, есть какие-то планы относительно доли российского рынка?

— Мы не обсуждали долю, мы обсуждали размеры филиальной сети. Это будет порядка 150—200 филиалов.

— Во всех регионах широкой и необъятной?

— Регионы будут определяться по их качеству.

— На проведенной 1 декабря пресс-конференции сообщалось, что основной состав топ-менеджмента Укрсиббанка после вхождения новых акционеров сохранится, а вы и г-н Галиев будете активно участвовать в укрсиббовском бизнесе. А не боитесь, что через год, два или три, после того как ваши новые партнеры освоятся и обживутся в банке, они захотят перебрать на себя контроль над финансовыми потоками и операционной деятельностью полностью и вынудят вас уступить более значимую долю?

— Наш стратег — это очень солидная организация. Активы BNP-Paribas превышают триллион долларов. По этому показателю, как, впрочем, и по капиталу он входит в десятку крупнейших банков в мире. И то, что подписано им в соглашении о намерениях, я уверен, сделано не для проформы, а будет выполняться. Авторитет и репутация наших партнеров говорит о том, что расхождений с написанным на бумаге и тем, что реально предполагается сделать, не будет.

В ходе переговоров мы изначально ставили условия, что мы полностью остаемся в бизнесе. Потому именно этот стратег и был выбран, что он принял наши условия. Ему понравились наши методы работы, наша система, его устраивает, что остается украинский партнер на такую-то долю. Согласитесь, когда у нас остается 49%, здесь не скажешь, что речь идет о расставании с бизнесом. Это наоборот, я бы так сказал, сопряженные с новыми большими возможностями большие обязанности.

И дальше все будет уже от нас зависеть. Вы поймите, дополнительной работы никто не ищет, даже они. Когда есть деньги, все наоборот ищут, кого бы нанять, чтобы на тебя работал.

Если наши французские партнеры увидят, что за нормальную работу, приносящую реальную прибыль, соответствующую заложенным в стратегическом бизнес-плане параметрам, они заплатили нормальную цену, это всех устроит.

Мне самому, хоть я и в целом доволен своими менеджерами, хотелось бы найти еще одного специалиста и платить ему большие деньги, чтобы часть работы с себя снять. Но не так часто удается найти человека, которому можно доверить ответственный участок работы, чтобы потом не болела за него голова. И не пришлось за этого человека работать.

— Вы говорите о хорошей прибыли. Между тем Укрсиббанк недавно фигурировал в обвинениях со стороны налоговой в том, что платит слишком мало налога на прибыль по отношению к его доходам. Периодически и другие принадлежащие вам предприятия оказываются объектами претензий в связи с не слишком эффективной деятельностью. Что это, результат налоговой минимизации, от практики которой вы уйдете?

— Я не признаю никаких обвинений в минимизации прибыли и никогда ею не занимался. Я не хочу сейчас анализировать или критиковать, кто и что говорил из высшего чиновничьего бомонда Украины, что писалось в СМИ или какая информация «гуляла» в Интернете. Есть закон, который я четко хочу выполнять. Я не хочу спорить, высокая или невысокая налоговая нагрузка лежит на моем банке. Я хочу, чтобы по отношению к любому моему бизнесу со стороны государства существовал один критерий оценки — законность. Я хочу платить налогов не меньше и не больше, а ровно столько, сколько положено по закону.

Вы представляете, что это значит, когда такая финансовая группа согласилась стать нашим партнером и купить большую часть нашего банка? Хорошо известно, какие именитые организации участвовали в тендере на его покупку. Нас проверили и просветили вдоль, поперек и по диагонали. А затем еще снизу вверх и сверху вниз, справа налево и слева направо. И поверьте, если бы они почувствовали хоть малейший «душок» или несоответствие отраженного в документах и того, что есть в действительности, к нам бы на пушечный выстрел никто не подошел.

О других сферах бизнеса

— В нынешнем году вы фактически ушли из бизнеса, который связан с металлургией. Что это значит? Решили, что не потянете?

— Мы определили для себя фокус бизнеса и не собираемся разбрасываться на слишком многие сферы.

— И какие приоритеты вы определили?

— Ну, первый, понятно, это финансовый сектор. Далее идут химическая промышленность и девелопмент (разработка и сопровождение инвестиционных проектов, связанных со строительством и реконструкцией объектов недвижимости. — Ю.С.). Это те сектора, которые мы будем развивать в наибольшей степени.

— Вы намерены провести масштабную эмиссию на миллиард гривен на черкасском «Азоте». Весной у государства возникали претензии к законности приватизации этого комбината, в прошлом году были «трения» с миноритарными акционерами. Пока вроде удалось уладить конфликты, но все-таки эти обстоятельства вас не смущают?

— Черкасский «Азот» наверняка пойдет по той же схеме, по которой шел банк. И мы сейчас привлекаем консалтинговые компании, которые помогают наладить все бизнес-процессы на предприятии. Аудиторы уже полностью «вычистили» его баланс. Это будет абсолютно прозрачная структура, чтобы никто не мог предъявить никаких претензий относительно какой-либо минимизации и прочего.

— А миноритарные акционеры претензий не предъявят? В одном из деловых СМИ было высказано предположение, что нынешняя эмиссия — это попытка «размыть» блокирующий пакет «Клирингового дома» в отместку якобы связанному с этой структурой Константину Жеваго за отобранный у вас контроль над ЗАО «Росава».

— Эта информация не соответствует действительности. Ни о каком «размывании» речи не идет, и мы подобными вещами никогда не занимались. Мы всегда стараемся решать проблемы максимально цивилизованным и нормальным путем. На «Азоте» у нас конфликтов нет. Ни о какой мести Константину Жеваго речи быть не может. У меня с ним великолепные отношения, и «Росаву» я ему продал на абсолютно цивилизованных условиях без всякого давления. К тому же, насколько мне известно, Константин к «Азоту» не имеет никакого отношения…

— А что вы, Александр Владиленович, скажете по поводу грядущего повышения в несколько раз цен на газ? Ведь понятно, что рано или поздно оно обязательно произойдет. После этого, как утверждают эксперты, химические производства в нашей стране, при нынешней-то их энергозатратности, станут нерентабельными.

— Мы в течение пяти лет собираемся вложить в этот комбинат от 400 до 460 млн. долл., чтобы перевести его на качественно новый уровень производства и внедрить энергосберегающие технологии. Хотим довести его до среднеевропейского уровня, и переоснащение будет учитывать все ценовые параметры и характеристики сырья и всего остального. Какая цена газа в Европе, вам известно.

— А как вы оцениваете перспективы такого сегмента, как тракторостроение? Что будет с приобретенным вами не так давно Харьковским тракторным?

— Харьковский тракторный без поддержки правительства мы не вытянем. Причем поддержки не нас самих, а сельхозпроизводителей как основного потребителя этой продукции. Придя на завод, мы производство наладили и увеличили. Но сегодня столкнулись с тем, что адекватного платежеспособного спроса нет. Поскольку наши сельхозники, несмотря на то что о них много пекутся с высоких трибун, в действительности никому не нужны.

Вы знаете, что везде в мире сельское хозяйство пользуется господдержкой. И если правительство не начнет реально и эффективно помогать аграриям, за счет льготных ставок по кредитам или чего-то еще — надо просто посмотреть, как во всем мире это делается, — ХТЗ обречен. Он умрет, и его надо будет сравнять с землей. И это не зависит от того, кто будет управлять этим предприятием, — Ярославский, Петров или Сидоров.

О депутатстве

— Раз уж мы затронули всегда политически актуальную тему сельского хозяйства, скажите, а правдивы ли слухи, что вы не будете баллотироваться в парламент, хотя для вас были зарезервированы «тепленькие» места как минимум в двух партийных списках?

— Это не слухи — это факт. Я не буду баллотироваться в парламент. Я для себя жизненные приоритеты определил: буду заниматься тем, чем хочу заниматься и умею.

— А ваш партнер Эрнест Галиев и брат Алексей Ярославский?

— Они тоже не пойдут, поскольку в свое время я им и предложил туда идти. А сейчас мы сообща приняли это решение.

— Неожиданный выбор, особенно если учесть, что он резко контрастирует с образом поведения практически всех бизнесменов вашего калибра: они-то уже заняли места в проходных частях выборных списков тех или иных партий. Ну, разве что г-н Коломойский выпадает из этой когорты, но он, кажется, не гражданин Украины. А теперь вот и вы. Окончательное ли ваше решение, и можете ли рассказать о его мотивах?

— Вот видите, где ж все? Если не иду я, не идут мои партнеры, значит, уже не все…

Это решение я принимал не впопыхах, не на скорую руку и очень долго консультировался сам с собой. Поскольку, даже советуясь с близкими, в конечном счете такие стратегические решения, я уверен, человек всегда принимает сам. Важным, хотя и не главным толчком для меня послужила продажа 51% акций Укрсиббанка одной из крупнейших финансовых групп мира.

— То есть после того, как получили очень неплохую, с позволения сказать, иностранную крышу?

— Нет, я рассматривал это в несколько ином аспекте. Я увидел и еще раз убедился, что наш банковский бизнес аудирован, полностью прозрачен и легален. Это во-первых.

Во-вторых, я увидел очень серьезные перспективы. С учетом разработанных бизнес-планов и оговоренных условий работы в банке не уменьшится, а наоборот, во много раз прибавится. Времени на походы в парламент, даже если просто туда ходить и ничего не делать, у меня просто не будет. Я, не секрет, особо и не ходил на парламентские заседания, но все равно, когда что-то у тебя есть, ты должен какое-то внимание этому уделять. Что бы это ни было, пусть даже просто машина в гараже, которой ты не пользуешься. Ведь все равно она периодически попадает тебе на глаза и занимает твое внимание.

За четыре года пребывания в Верховной Раде парламентская деятельность меня не увлекла, и я ею всерьез не занимаюсь. Занимать чужое место в парламенте, носить или претендовать на звание народного депутата, зная, что ты ему не соответствуешь, для меня, допустим, не совсем удобно. Хотите — верьте, а хотите — нет, но я ни разу в жизни никуда не позвонил, назвавшись: «Здравствуйте, я — народный депутат Ярославский».

И еще, пообщавшись в последнее время со многими видными иностранными банкирами, я увидел, что у этих людей другие приоритеты. Они не рассматривают прикосновенность или неприкосновенность. Для них главное — законность или незаконность.

— Вы хотите сказать, что ваших новых французских партнеров не интересовало надежное лобби в парламенте? И даже наоборот, они отговаривали вас туда идти?

— Наши новые французские партнеры очень демократичны в этом плане и считают, что каждый человек должен сам делать свой выбор. Но они просто не представляют, как можно совмещать две несовместимые с их точки зрения вещи — работу в парламенте и серьезный бизнес.

Мы консультировались на этот счет с известной консалтинговой фирмой, и нам один из авторитетнейших экспертов сказал, что, например, в английском парламенте подавляющее количество законодателей занимаются этим профессионально, имея юридическое образование. И только очень незначительная доля парламентариев — не более десяти процентов — имеют отношение к бизнесу. Но есть одна особенность — там нет депутатской неприкосновенности. То есть депутат может заниматься чем угодно, но только не противозаконными вещами. У него должно быть все задекларировано, все понятно и прозрачно. И если это соответствует букве закона, пусть занимается, чем считает нужным...

— И все-таки до стандартов одной из старейших в мире демократий нам пока далеко. В то же время, по поводу некоторых из принадлежащих вам или контролируемых вами объектов у новой власти возникали претензии в законности их приватизации. Пока под реприватизацией вроде бы подведена черта. Но неужели вы не боитесь, что после выборов могут произойти новые серьезные перестановки в исполнительной власти и кто-то снова, «добиваясь справедливости», попробует затеять новый передел собственности, реанимировав реприватизацию?

— Я думаю, что сегодня уже не 1993-й, 2000-й и даже не первая половина 2005 года. Многие влиятельные политики, и в том числе президент, осознали вредность подобных вещей. Украина уже признана страной с рыночной экономикой, и это налагает на страну определенные обязательства. Уверен, что мы движемся по пути к цивилизации, а не в противоположную сторону.

Поймите, все наши беды оттого, что многие из нас пытаются заниматься тем, чем на самом деле не могут заниматься. А вот когда сапоги будет тачать сапожник, а пироги печь пирожник — профессионально, качественно, давая тот продукт, который он умеет делать, вот тогда у нас будет все происходить, как в цивилизованном обществе.

— Признайтесь, а в прошлый раз вы пошли в парламент по доброй воле, по необходимости или по принуждению?

— Я вам скажу, что точно не по принуждению. Первый раз было в какой-то степени интересно. Вокруг парламента всегда множество бурлящих страстей, статей, разговоров, слухов, сплетен…

— Реальность разочаровала?

— Не то чтобы разочаровала. Просто я точно понял, что мне это неинтересно, это не мое, и я этим заниматься не хочу, убивая свое и отбирая чье-то время.

О футболе и патриотизме

— Скажите, а не начал ли вас разочаровывать футбольный бизнес и президентство в харьковском «Металлисте»? Вернувшись в высшую лигу и удачно стартовав в нынешнем чемпионате, команда после двух подряд поражений от донетчан затем явно сбавила обороты…

— Футбол — это для меня не бизнес, а чистое меценатство. Бизнесом это назвать вообще невозможно. Просто как житель и патриот Харькова, после того как «Металлист» вылетел из высшей лиги, я обязан был поддержать его, чтобы вернуть для болельщиков. Сейчас клуб занимает седьмое место в чемпионате, и я считаю, что на данном этапе это совсем неплохо.

— Но ведь были и другие серьезные разочарования. Сначала вместе с двумя соучредителями с поста тренера ушел один знаменитый в прошлом футболист и еще полкоманды, а затем недостаточным и нерегулярным финансированием, а также вмешательством в тренировочный процесс свой уход мотивировал другой кумир советского футбола... Что вы можете ответить на жалобы г-на Заварова о необходимости ходить и выпрашивать у руководства чайники?

— Я постараюсь ответить, не называя фамилий. В отношении финансирования клуба у нас есть четко прописанный бюджет. Все условия о гонорарах и зарплатах были оговорены заранее, при подписании контракта. И мы четко и по графику производим все выплаты — как в старые добрые времена в Советском Союзе. Аванс, потом зарплата, получил — расписался. Поэтому ничего не надо ходить и просить.

При этом ни я, ни г-н Галиев не вмешиваемся в тренировочный процесс, поскольку в таком случае должны были бы взять на себя ответственность за игровой результат.

Да, мы не собираемся участвовать в гонке бюджетов. А основной своей целью ставим развитие местного футбола, воспитание собственных игроков и зрелищность.

— То есть покупок иностранных игроков «Металлист» не планирует?

— Мы будем покупать иностранцев, но больший упор сделаем на наших футболистов.

— А насколько испортились ваши отношения с местной исполнительной властью после ухода господ Авакова и Данилова в другой клуб?

— Вообще не испортились. У меня нормальные отношения с Аваковым. А с Даниловым у меня нет никаких отношений. И не было никогда.

— Вы назвались жителем и патриотом Харькова. А не придется ли в связи с увеличением объема работы в банке все-таки переселяться в Киев и менять прописку?

— Я в Киев никогда не переселялся. Жил в Харькове, живу и буду жить. К тому же неважно, где ты территориально находишься. И даже если по долгу службы приходится больше находиться в столице, первенство всегда останется за Харьковом.