И снова буллинг. Определяем и наказываем!

Не до конца осознавая его содержание, мы оперируем им, когда ребенок возвращается из школы с синяками или испорченными вещами, когда у него нет друзей и он не желает идти в школу, когда учителя предубежденно относятся к ребенку, занижают оценки, когда учитель заставляет убирать в классе и т.п.

Буллингом считается любая потасовка или несчастный случай за пределами школы. Мы по ошибке прикрепили это понятие лишь к детям и школе. Такая путаница вызвана навязыванием нам из средств массовой информации отношения к детской и подростковой агрессии как к прежде неслыханной и невиданной деградации общества. Нас убеждают в новизне этого явления, в том, что педагоги скрывают такие случаи, поскольку это будет свидетельствовать об их некомпетентности в борьбе с проявлениями агрессии среди учеников. Но на самом ли деле это явление ново? И действительно ли оно свидетельствует о тотальной деградации молодого поколения и абсолютной профдеформацией наших просвещенцев?

Ныне в законодательстве нет четкого понятия буллинга, а потому любые насильственные действия детей мы квалифицируем по правонарушениям, существующим сегодня. Ответственность за них определяется, прежде всего, последствиями, поэтому фактически все, что не имеет физического проявления (телесных повреждений), остается вне рамок закона. Да и физическое насилие подростков контролируется ответственностью исключительно согласно их возрасту. Уголовная ответственность наступает с 14 лет, а административная - с 16.

Конечно, за действия детей должны отвечать и отвечают их родители, но наказание в виде штрафа в размере до 100 гривен никого из них не побуждает к ответственности.

Более того, отсутствие контроля над выполнением родителями своих обязанностей автоматически в их воображении расширяет сферу влияния их родительских прав. Скажем, наши современные родители, воспитанные телевидением и Интернетом, хорошо усвоили, что в любой некомфортной ситуации, связанной с их детьми, нужно искать виновных среди учителей.

Отовсюду мы слышим обвинения в адрес учителей за то, что недосмотрели, не проявили, утаили, не научили и т.п. Когда погружаешься в тему школьного буллинга, вывод неутешителен: во всем виновата школа.

Вот и наших законотворцев вдохновила идея переложить ответственность за детский буллинг именно на учителей. В частности 02.10.2018 г. ВРУ в первом чтении одобрила законопроект №8584 о противодействии буллингу, которым предлагает ввести определение самого понятия, а также рекомендует и административную ответственность именно за такие действия. Анализ нормы об админответственности определяет гипотетический круг виновных в таких явлениях: дети-агрессоры, их родители, а также учителя и дирекция учебных заведений. Любопытный треугольник. Особенно если последних хотят привлекать к ответственности за утаивание таких фактов.

Тот, кто хотя бы раз в своей жизни сталкивался с буллингом на собственном примере, может уверенно сказать: в школе невозможно ничего скрыть! И именно учителя первыми реагируют на проявления агрессивного поведения того или иного ребенка. Учитель не выбирает учеников, они приходят к нему из уютных родительских объятий, уже со сформировавшейся моделью поведения в обществе, уже со сформировавшимся отношением ко взрослым и выполнению установленных правил. Эти дети уже умеют решать конфликты (либо же их создавать). И делают это довольно нехитро, просто подражая своим родителям.

Вспомним, как мы воспитываем своих детей. Дома за ужином мы не стыдимся и не выбираем слова, комментируя школу, учителей, одноклассников и их родителей. Мы же дома все очень умные - знаем, как надо учить и воспитывать, даем нашим детям важную установку, что никто не имеет права на них кричать, а тем более касаться физически. Но при этом таким привилегированным правом по отношению к своим детям пользуемся, не спрашивая. При этом сами можем обидеть, унизить и запугать своих детей так, что они будут бояться быть с нами открытыми и искренними.

Вот к примеру последний случай якобы буллинга с третьеклассником на Черкасщине.

Первая весть об инциденте из уст мамы и бабушки была полнейшим шоком для общества. Что же это за такие жестокие дети, которые средь бела дня, в людном месте, на детской площадке, могли так отлупить мальчика младше себя? У Давида серьезные телесные повреждения, которые он мог бы получить в результате даже не потасовки, а каких-то садистских издевательств. Ну и, конечно, не обошлось без громких обвинений в адрес школы и классного руководителя: дескать, мама много раз сообщала о конфликте между ее сыном и двумя ребятами, но никаких мер реагирования никто не предпринял, что будто бы и привело к такой трагедии.

Мне такое однобокое объяснение события сразу показалось подозрительным. И не потому, что мама или бабушка оговаривают кого-то. Нет. Со слов учителей и учеников, Давид был не последней звездой в школе и иногда сам провоцировал конфликты. Ответ на вопрос о ситуации дают объяснения детей-очевидцев, бывших вместе с ним на площадке. Все как один объясняли, что драки не было и близко, более того, гипотетических обидчиков тоже не было рядом. Со слов детей, Давид упал с двухметровой горки. И упал очень больно, и ударился очень сильно, а еще он штаны порвал, из-за которых плакал больше всего, потому что очень боялся рассказать об этом маме…

Таким образом, если верить детям, а я совершенно не вижу причин подвергать сомнению их слова, Давиду было страшно сказать маме правду о том, что он бесчинствовал, рискуя жизнью, и при этом порвал штаны, и он придумал обычную для мамы "правду": его бьют и преследуют старшие ребята. А это означает, что дома он для мамы жертва, чем оправдывается его личное поведение, учеба и прочее.

Как же должны реагировать учителя на проявления буллинга среди детей?

Если вспомнить, случались ли травля, бойкоты и драки в нашем с вами детстве, то фактически каждый из нас был в подобных сегодняшней ситуациях. Как реагировали учителя тогда? Когда проявления буллинга были очевидны, начинался ад: с тобой разговаривали, водили к директору, вызвали родителей, доходило даже до милиции. И такая крайность действительно была эффективной. Потому что оказаться в детской комнате милиции означало, что при любой краже или драке в районе первым будут таскать именно тебя.

Сейчас учителя делают то же самое: они разговаривают с обидчиком и жертвой, объясняют одноклассникам последствия такого поведения. И все это происходит под всевидящим оком родителей, которых вызывают в школу немедленно. И правильно делают, чтобы потом не обвиняли в утаивании.

Обычно под таким давлением взрослых ребенок-обидчик не видит иного пути для исправления, как на какое-то время затихнуть, а потом начать свою агрессию снова. Почему он так делает? Потому, что причина такого поведения остается без соответствующей реакции со стороны тех, кто ее породил, - родителей. Кто из родителей после того, как его вызвали в школу для выяснения обстоятельств, обращался за помощью к психологам или другим специалистам? Кто задавал правильные вопросы учителю: что мы можем сделать с вами вместе, чтобы такое больше не повторялось в нашем школьном коллективе? Кто из родителей искал причину в себе и пытался исправить ситуацию?

Это же касается и родителей детей-жертв. Вне обвинения школы и учителей, какую работу они проводят над собой и ребенком, чтобы он не чувствовал себя жертвой? Обращались ли они с правильными вопросами к учителю: что мы упустили из виду, почему мой ребенок не такой для других детей и что мы можем сделать вместе, чтобы избавиться от такой проблемы в дальнейшем в школьном сообществе?

А что же родители тех детей, которые рассказывают дома об очередной потасовке или бранном слове в классе? Как они реагируют? Кто из этих родителей обращался к учителям с тревожным звоночком: как нам вместе предупредить нелады и остановить то, что происходит? Не ища виновных, а защищая детей, которые вынужденно стали одной школьной семьей.

На прошлой неделе небывалую огласку получил законопроект №8584. Ученики тоже его активно обсуждают. Более того, дети начали считать, сколько их родителям придется заплатить за каждое обидное слово или драку. Но вот главный вопрос моего одиннадцатилетнего сына: "А что конкретно является буллингом? За какие действия нужно платить штраф?"

И тут есть проблема. В законопроекте приводится такое определение понятия "буллинг": "моральное или физическое насилие, агрессия в любой форме, либо любые иные действия, содеянные с целью вызвать страх, тревогу, подчинить лицо своим интересам, имеющие признаки сознательного жестокого отношения".

Использование в норме таких словосочетаний как "любая форма", "любые другие действия", делает невозможным идентифицировать действия как противоправные и общественно опасные. Особенно если такие неопределенные действия должны иметь "признаки сознательного жестокого отношения". Если мы используем такой признак как квалифицирующий, то следует дать ему четкое определение. Предложенное понятие из-за
своей неопределенности и всеобщности создает почву для двузначного толкования и неправильной оценки ситуации. Да и вообще возникает вопрос: кто и каким способом должен давать оценку событию на соответствие его признакам буллинга? Эта норма должна быть четкой и понятной для всех, кто ее будет использовать, а особенно для самих детей.

Для сравнения приведу определение понятия "буллинг" из Закона №56 "О предотвращении и противодействии буллингу и насилию в школе" провинции Квебек (Канада): "буллинг" (третирование) - это прямое или косвенное поведение, комментарий, действие или знак, в том числе осуществленные с помощью социальных сетей, с целью нанести лицу физический или психологический вред, его унижение, запугивание, социальное исключение".

Разница двух понятий очевидна, не так ли?

Более того, в их законе настолько подробно и понятно прописаны механизмы противодействия и предупреждения, что такие нормы можно рекомендовать для применения и в нашем законодательстве. Фактически главный и единственный акцент их основного закона о противодействии буллингу основывается на прозрачном и однозначном диалоге ученик - школа - родители, который заключается в создании общешкольной культуры уважения и понимания; интеграции антибуллингового компонента в учебно-воспитательный процесс и внеклассную и внешкольную деятельности; в учете серьезности буллингового поведения, факторов, которые его вызывают, чтобы осуществить адекватное вмешательство; в проведении постоянного мониторинга и фиксации случаев буллинга; в использовании восстановительной справедливости для налаживания отношений между обидчиком и жертвой, устранении вреда, причиненного в результате буллинга.

Таким образом, пока наш законопроект №8584 еще можно откорректировать перед официальным его утверждением, будем надеяться, что законотворцы наконец прислушаются к рекомендациям правого сообщества и сделают его пригодным к применению.

А что касается школы и учителей, то скрывать можно лишь то, что должно официально и в определенной форме фиксироваться. Когда учитель получит четкое определение понятия "буллинг" и протокольно-документальный механизм реагирования, то это однозначно облегчит жизнь, прежде всего, именно ему. Потому что намного проще по каждому факту написать заявление директору, провести расследование случая комиссией, вынести соответствующее решение и закрыть вопрос.

Но будут ли такие изменения действенными, если в диалоге ученик - учитель - родители все будут продолжать искать виноватых, а не помогать друг другу преодолевать проблему буллинга и насилия?