По закону больших пустот

Обвал на криворожской шахте им. Орджоникидзе, в одно мгновенье превративший 16 гектаров промплощадки рудодобывающего предприятия в сплошную воронку объемом в 7 млн. кубометров, обнажил не только выработанные за 20 лет гигантские подземные пустоты. Авария в буквальном смысле выбила почву из-под ног, в первую очередь, производственников, лишив какой-либо уверенности в надежности рекомендаций отраслевой науки. Ведь Научно-исследовательский горнорудный институт (НИГРИ, г. Кривой Рог), дававший шахте рекомендации по отработке рудных залежей и согласовывавший проекты работ, на протяжении многих лет осуществляя авторский надзор за их соблюдением, оптимистично утверждал, что провалов поверхности здесь быть не должно. А ближайшие четыре года эта территория, мол, вообще не представляет никакой опасности, и шахта может спокойно работать: конструктивные элементы выработок устойчивы, как и весь горный массив.

Однако утром 13 июня уверения ученых с шумом провалились вместе с автодорогами, газопроводом, линиями электропередач, оказавшимися в зоне аварии. В движение пришли около 40 млн. кубометров горных пород. Сползающие в пропасть пласты увлекли за собой четыре автомобиля. В одном из них находился водитель из НИГРИ, который привез в то утро сотрудников сейсмолаборатории института на территорию шахты.

— Я не перестаю задавать себе один и тот же вопрос: почему плановая работа привела к такому результату? Ведь мы четко выполняли рекомендации ученых, к нам с их стороны не было претензий, — говорит Виктор Дербас, исполняющий обязанности генерального директора ОАО «Центральный горно-обогатительный комбинат», в состав которого входит шахта им. Орджоникидзе. — Не собираюсь сейчас обвинять в произошедшем науку. Но нам, производственникам, необходимо теперь понять, как в дальнейшем выстраивать отношения с отраслевыми институтами. Ведь для того и существуют ученые, которые занимают определенные должности, имеют звания, знания, опыт, весь необходимый инструментарий, чтобы давать или не давать предприятию те или иные заключения и разрешения. Где гарантии того, что их рекомендации опять не приведут к таким вот последствиям? После этой аварии подобных гарантий быть не может. И это превращается в серьезнейшую проблему Кривбасса…

В истории Криворожского рудного бассейна еще не было подобных техногенных катастроф, и дело не только в масштабе. Как говорят специалисты, обычно обвалам земли, тем более таких больших объемов, предшествует длительный и достаточно громкий гул горного массива. В этот раз огромные трещины и провалы глубиной до 100 м молниеносно образовывались в ужасающей тишине.

Руководство НИГРИ так и пытается представить ситуацию — как некий мистический случай, когда проводимые в то утро на шахте плановые взрывы небольшой мощности разбудили загадочные подземные силы.

— Никто не ожидал такого, — признался директор ГП «Научно-исследовательский горнорудный институт» Евгений Бабец. — Заглянуть внутрь земли невозможно. Это — несчастный случай, вызванный накопленными остаточными напряжениями в своде камеры. Сработал закон больших чисел. Обрушившиеся пустоты — уникальны по размерам, которые, думаю, еще не полностью оценены. Конечно, сегодня по факту можно и нужно искать причины и виновных в аварии. Хотя найти и то, и другое — очень сложно. Потому что здесь, на мой взгляд, виновных нет…

Тем не менее созданная приказом Госгорпромнадзора специальная комиссия по расследованию обстоятельств и причин криворожского инцидента, опираясь на факты и выводы научно-технической экспертной комиссии, куда вошли светила горной науки страны, назвала конкретных виновных аварии. Среди них — сотрудники НИГРИ и ГПИ «Кривбасспроект» (генеральный проектировщик разработки запасов данной залежи), должностные лица ЦГОКа, допустившие нарушения ряда законов и нормативных актов, что в результате и привело к трагедии.

Названы и причины внезапного обрушения. Согласно проекту, шахта должна была отрабатывать месторождение по этажно-камерной системе, впервые примененной в Украине к магнетитовым кварцитам: образованные при добыче подземные пустоты разделялись предохранительными целиками — нетронутыми массивами руды. Их как раз и оставляли специально для того, чтобы предотвратить внезапное обрушение шахтной поверхности. Предполагалось также, что поверхность над очистными камерами будет постепенно оседать, а сам процесс самообрушения будет контролируемым и прогнозируемым. Однако, по заключению экспертной комиссии, названные институтами система и технология разработки пород были выбраны при недостаточной изученности физико-механических свойств и условий залегания таких пород.

При надлежащем авторском надзоре со стороны НИГРИ (прежде всего за процессом управляемого самообрушения) и при соответствующем уровне работы инженерно-технических служб шахты и ЦГОКа технологию выемки можно было бы вовремя откорректировать. К примеру, перейти на схему закладки отработанного пространства, гарантирующей устойчивость горного массива. По крайней мере, спрогнозировать развитие событий. Однако в отчетах научно-исследовательских работ института никогда не анализировалась эффективность применяемой технологии и не рассматривался вариант выхода воронок на дневную поверхность, несмотря на фактические данные наблюдений о поднятии уровня свода обрушения пород. Не было у ученых и никаких замечаний к ведению работ на шахте, хотя, как установила экспертная комиссия, предприятие нарушило утвержденную в рабочем проекте очередность отработки камер и погашения целиков, что стало одной из причин аварии.

Вероятно, сотрудники НИГРИ не видели этих нарушений, ни разу не зафиксировав серьезных отклонений от выполнения проекта (что ставит под сомнение их профессиональную компетентность). Возможно и другое: с помощью весомых аргументов ученых «попросили» не вмешиваться в производственный процесс, а давать о нем «нужные» заключения и научные обоснования.

Впрочем, директор НИГРИ Е.Бабец решительно отвергает какую-либо возможность решения вопросов в возглавляемом им институте неформальным путем. Хотя и не скрывает, что практика «продажи» научных работ — достаточно распространенное в отраслевых НИИ явление.

— Все потому, что наукой сегодня руководят не технические специалисты, а экономисты, которые определяют целесообразность проведения конкретными учеными работы не по их квалификации, а по сумме денег, запрашиваемых у заказчика, — сетует Евгений Бабец. — Я говорил и говорю об этом на всех уровнях, хотя я сам экономист. Отраслевая наука сегодня у нас вообще в загоне, к тому же катастрофически стареет. Средний возраст ученых в наших институтах — 65—75 лет. А при существующей системе финансирования нет возможности ни привлечь, ни удержать молодых специалистов. Еще одна острейшая проблема — налоги. Земельный налог, на который приходится треть зарабатываемых нами средств, нас просто задушит. К тому же мы вынуждены выплачивать научные пенсии, содержать социальную сферу…

В такой ситуации действительно не мог не сработать упомянутый директором НИГРИ закон больших чисел, когда одновременное действие множества случайных, на первый взгляд, факторов в определенных общих условиях приводит к результату, уже не зависящему от случая: результат становится ожидаемым и закономерным, а событие — прогнозируемым и вероятным.

Случайностью в криворожской аварии (причем, крайне счастливой) можно назвать лишь то обстоятельство, что на момент проведения взрыва в шахте, как и положено, никто не работал. Иначе жертв обвала могло быть намного больше — ударная волна смела все на своем пути в действующих выработках и вышла через шахтный ствол. А ведь нарушить равновесие массива в любую минуту могли и взрывы на расположенных рядом карьерах.

Все остальное в этой истории выглядит закономерностью. И если не понять и не проанализировать причины произошедшего, то потенциальная угроза возникновения подобных аварий в горнодобывающем комплексе страны будет оставаться очень высокой. В первую очередь — в Кривбассе, где размещены крупнейшие подземные рудники и ГОКи и где, по очень приблизительным подсчетам специалистов, накопилось свыше
30 млн. кубометров техногенных пустот.

Вряд ли проблему можно решить одним лишь составлением карты этих пустот и разработкой независимой государственной системы постоянно действующего инструментального мониторинга за ними, как предлагает министр промполитики Дмитрий Колесников. Кому сегодня, спрашивается, можно поручить такой мониторинг и какой будет его результативность при нынешнем состоянии дел в отраслевой науке, которая ни за что не отвечает и выживает за счет аренды и «заказных» работ? Похоже, сначала Минпромполитики, как и другим министерствам, следует определиться с не менее опасными «пустотами» в деятельности своих научных институтов.

Сегодня руководство ЦГОКа уже подумывает о том, чтобы обратиться за научным сопровождением производственных и проектно-технических работ к зарубежным ученым. Своим же верить боятся, особенно если ведущие институты горнодобывающей отрасли дают погрешность безопасной работы предприятий в десять лет. По этой же причине Госгорпромнадзор в срочном порядке создает в Кривом Роге филиал Национального научно-исследовательского института промышленной безопасности и охраны труда, который займется комплексом вопросов по безопасному ведению горных работ, а также научные отделы при государственных экспертно-технических центрах.

Впрочем, катастрофа на шахте им. Орджоникидзе обнажила и обратную сторону медали. В любом случае, все проекты утверждает главный инженер предприятия, а за безопасные условия производства отвечает непосредственно работодатель. Никакая самая компетентная наука не способна нивелировать негативные последствия сложившейся в последнее время практики, когда шахтами, по сути, руководят лица, далекие от понимания сложной специфики подземной разработки рудных месторождений.

…Все разрушенные обвалом коммуникации в Кривом Роге уже восстановлены, провал полностью огражден колючей проволокой. По прогнозам НИГРИ, разрушение территории находится в динамическом состоянии и будет увеличиваться. Все зависит от погодных условий. С какой скоростью и в каком направлении — ученые не берутся точно сказать, однако уверяют, что расположенным вблизи жилым домам поселка Горького ничто не угрожает.