ЕБРР и ядерные блоки: апология очевидного — нужны ли нам эти капли в море?

На своем заседании 6 июля 2004 года Совет директоров Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) принял решение о предоставлении НАЭК «Энергоатом» под государственную гарантию кредита в размере 42 млн. долл. на осуществление послепусковой программы модернизации и повышения безопасности на энергоблоках №2 Хмельницкой и №4 Ривненской АЭС. Параллельно с кредитом ЕБРР «Энергоатом» также получит на указанные цели кредит в размере 83 млн. долл. от Евроатома, что доведет общий объем пакета финансирования до 125 млн. долл.

Прокомментировать это решение мы попросили исполнительного директора ЕБРР от Украины Юрия ПОЛУНЕЕВА.

— Юрий Владимирович, в чем же значение проекта Х2—Р4, столь запоздалого и столь существенно отличающегося от первоначальных замыслов?

— Действительно, этот проект является «долгостроем». История подготовки Х2—Р4 началась в декабре 1995 года, когда страны «большой семерки» в рамках Оттавского меморандума «О взаимопонимании по поводу закрытия ЧАЭС» взяли на себя обязательства профинансировать строительство компенсирующих мощностей для Украины, а Украина обязалась закрыть Чернобыльскую АЭС в 2000 году. Общий пакет кредитного финансирования предусматривался тогда на уровне 1,8 млрд. долл. и должен был включать различные проекты (достройки блоков Х2—Р4, модернизации теплоэнергетики, инвестиций в энергосбережение и т.д.).

Поскольку у «семерки» нет общего института финансирования или кредитования, для выполнения Меморандума она обратилась в 1996 году к ЕБРР как международному финансовому учреждению, которое по своему мандату может финансировать (кредитами или акционерным капиталом) проекты в энергетике, в частности и в ядерной, с просьбой совместно с Евроатомом изучить возможность финансирования достройки Ривненской и Хмельницкой АЭС. При этом, согласно Меморандуму, проект компенсации мощностей должен был отвечать принципу наименьшей стоимости.

Однако достройка ядерных блоков, причем советского образца, была для ЕБРР делом не только новым, но и политически чувствительным прежде всего из-за неоднозначного отношения к ядерной энергетике в мире. Поэтому много лет ушло на изучение и обоснование этого проекта, на создание в Украине компании-заемщика, которой на сегодняшний день является «Энергоатом» (когда начиналась работа над проектом, «Энергоатом» как корпоративный клиент не существовал), на внедрение системы ядерного регулирования, реформу энергетического сектора. Поскольку, по правилам ЕБРР, проект должен быть самоокупаемым (то есть уровень тарифа компании покрывает все расходы не только операционного характера, но и на страхование ядерной ответственности и создание фонда выведения реакторов из эксплуатации), а также отвечать единому международному стандарту ядерной безопасности, задача оказалась не из легких.

Отмечу, что с точки зрения международной практики финансирования проектов подобного масштаба цикл подготовки от нуля до положительного решения сроком в пять-семь лет не является чем-то беспрецедентным. В частности, если речь идет о проектах в энергетике.

— Вы, по-видимому, хотите сказать, что такой «некороткий» процесс подготовки пошел украинской стороне на пользу?

— Именно так, поскольку перед Украиной возникали абсолютно новые и принципиально важные вызовы, и она вынуждена была на них реагировать. С 1997 по 2004-й вся подготовительная работа шла в русле чрезвычайно интенсивного и конструктивного политического диалога и сотрудничества. Были приняты многие экономические и административные решения, способствовавшие становлению ядерного сектора энергетики, оздоровлению энергорынка в целом. Прежде всего следует отметить учреждение единой Национальной атомной энергетической компании, создание независимого регулятивного органа — Государственного комитета ядерного регулирования.

Деятельность Рабочей группы Украина—ЕБРР по вопросам реформирования энергетического сектора, созданного в рамках работы над проектом Х2—Р4, имела непосредственное отношение к наведению порядка и финансовой дисциплины на энергорынке и к проведению первой в Украине прозрачной приватизации облэнерго с привлечением стратегических инвесторов. Нельзя не вспомнить и такие «экологические» и «демократические» черты проекта, как соблюдение международных стандартов и процедур, проведение — под «бдительным оком» ЕБРР — прозрачных консультаций по поводу достройки ядерных блоков не только с украинским обществом, но и с соседними странами.

Весьма положительные сдвиги произошли в деятельности «Энергоатома»: уровни оплаты за поставленную электроэнергию стабильно достигают почти стопроцентной отметки, а согласованная с экспертами ЕБРР методология формирования тарифа позволит компании в ближайшее время покрыть в полном объеме расходы, связанные как с функционированием отечественных АЭС, так и с повышением уровня безопасности на всех украинских ядерных реакторах.

Именно в этом я усматриваю положительное влияние проекта.

— Так-то оно так. Однако Чернобыль закрыт, а где же обещанные миллиарды? Складывается впечатление, что на Украине сэкономили. Разве не напоминают сейчас обещанные 125 млн. долл. каплю в море?

— Принятие 6 июля с.г. проекта является важным этапом непростого восьмилетнего диалога Украины с ЕБРР и международным сообществом в сфере ядерной энергетики и реформы энергосектора в целом. За минувшее время не только сократился объем проекта (с начальных 1,5 млрд. до 125 млн. долл.), тем самым уменьшив финансовую нагрузку на заемщика и его тарифную политику. Произошла смена акцентов: на сегодняшний день внимание сосредоточено на достижении наивысших международных стандартов ядерной безопасности — не только на двух новых блоках, но и на всех действующих в Украине АЭС.

Ключевые условия, за выполнением которых ЕБРР и Евроатом будут осуществлять непосредственный мониторинг, включают: достижение на момент пуска блоков ранее согласованного уровня безопасности, принятой в мире; осуществление послепусковой программы модернизации систем безопасности на Х2 и Р4; выполнение мер, направленных на доведение ядерной безопасности на всех 13 атомных энергоблоках в Украине до уровня, достигнутого на Х2 и Р4; оформление страхования ответственности за ядерный вред в соответствии с украинским законодательством и международными стандартами; создание и наполнение Фонда выведения из эксплуатации действующих в Украине АЭС.

Кому-то покажется, что ЕБРР дует на холодную воду. Возможно, и так. Однако в таком вопросе, как безопасность ядерной энергетики, в стране, пережившей чернобыльскую катастрофу, ничего не может быть слишком много. Ведь речь идет о жизни и здоровье наших детей. И я лично благодарен, что вопрос сегодня поставлен именно таким образом.

— И все-таки, куда девались первоначально планировавшиеся 1,8 млрд. долл.?

— Не буду говорить с позиций «семерки». Скажу о ЕБРР, в капитале которого контрольный пакет принадлежит именно странам «семерки». Давайте посмотрим на «энергетический» портфель Банка в Украине. Модернизация Старобешевской ТЭС (113 млн. долл.), три проекта в области энергосбережения (60 млн. долл.), так называемый топливный кредит после закрытия ЧАЭС (100 млн.), два кредита для улучшения газтранзита через Украину (100 млн.). Наконец, 125 млн. на Хмельницкий и Ривненский блоки. То есть в целом имеем около 400 млн. долл. Плюс открытие Банком в первоочередном порядке филиала Микрофинансбанка в г. Славутич, что увеличивает финансовые возможности для разрешения острых социальных проблем в Чернобыльской зоне.

Кроме того, позволю себе напомнить, что проект достройки двух украинских ядерных блоков рассматривался Советом директоров ЕБРР трижды. Первый раз — в декабре 2000 года, перед закрытием ЧАЭС. Суммарный объем проекта достигал тогда отметки почти в 1,5 млрд. долл., в котором вклад Банка был равен 215 млн. долл., а Евросоюза — 585 млн., остальное должны были вложить агентства по страхованию экспортных кредитов. Тогда решение приняли, но с условиями. Они состояли в проведении независимого международного аудита программы модернизации блоков с точки зрения безопасности и создании в Украине независимого ядерного регулятора.

Год ушел на решение этих вопросов. И когда в ноябре 2001-го президент ЕБРР Жан Лемьер вынес, наконец, на Совет директоров этот проект общей стоимостью 1,5 млрд. долл., украинская сторона отказалась его брать. Именно из-за условий, предложенных международными кредиторами.

— Говорят, условия были нереальными, почти грабительскими? Повышение тарифа почти до двух с половиной центов могло к такому привести...

— Условия были очень трудными для выполнения, это правда. Но вопрос следует ставить иначе — почему они возникли? В чем была их логика?

Если в 2000 году «Энергоатом» собирал «живыми» деньгами в среднем 10—15% стоимости отпущенной электроэнергии, а за остальное рассчитывались зачетами и бартером, то говорить о реалистической модели финансовой самоокупаемости проекта было просто невозможно. Еще сложнее в такой ситуации определить в финансовых потоках заемщика обязательные отчисления, которые «Энергоатом» должен делать как оператор ядерных установок — на программу модернизации всех реакторов, на страхование ядерной ответственности, на создание Фонда выведения реакторов из эксплуатации и т.д. Поэтому приходилось строить предположения по поводу объемов этих расходов, а уровень тарифа поднимать хотя бы для корректности финансовой модели.

— А ради чего это нужно было делать? Ведь проект должен был осуществляться под гарантии украинского правительства. Правительству и следовало было бы думать о возврате этих кредитов, не так ли?

— Нет, не так. Поскольку даже при наличии суверенной гарантии Банк, в соответствии со своими правилами, не может опираться на нее в своих финансовых расчетах. Проект должен быть самоокупаемым, а заемщик — платежеспособным. А это возможно лишь в том случае, если тариф заемщика покрывает все, подчеркиваю, все необходимые затраты.

Государственные гарантии — это фактор дополнительного комфорта в случае с таким государственным монополистом, как, например, «Энергоатом». Это, если хотите, политическая констатация правил игры на энергетическом поле.

— И что, теперь уже все это есть — и программа модернизации, и страхование, и Фонд выведения реакторов из эксплуатации?

— Да. И самое главное — будет. Есть методология тарифообразования, в которой учтены все необходимые расходы и отчисления. Есть независимый ядерный регулятор, который не позволит никому экономить на ядерной безопасности, а лицензии будет выдавать или продлевать только тогда, когда блоки будут отвечать международно принятому стандарту ядерной безопасности. Недавно при содействии, а точнее, под давлением ЕБРР был принят закон, дающий «Энергоатому» возможность создать Фонд выведения блоков из эксплуатации, без которого не может финансироваться ни один ядерный оператор в мире. И все это стало возможно, как я уже говорил, в результате общих усилий двух сторон в процессе работы над проектом.

— Однако почему проект одобрен именно теперь — когда Украина фактически завершила львиную долю работ своими силами?

— Отказ украинской стороны от проекта образца 2001 года не означал отказа от идеи вообще. Между тем ситуация на энергорынке существенным образом изменилась, доходы «Энергоатома» стабилизировались. И, не дожидаясь международных кредитов (которые, собственно, не было под что давать, поскольку не существовало законченного проекта), компания продолжала достройку блоков, но — придерживаясь оригинальной (в соответствии с проектом 2000—2001 гг.) программы модернизации.

В течение 2002—2004 годов продолжались переговорный процесс и работа на экспертном уровне, что позволило, с учетом положительных изменений в электроэнергетике Украины, оздоровления «Энергоатома» и прогресса в достройке мощностей на Хмельницкой и Ривненской АЭС, выйти на новый формат проекта, полностью ориентированный на повышение уровней ядерной безопасности.

Одним из ключевых вопросов во время последнего рассмотрения проекта было соблюдение НАЭК при достройке блоков программы допусковых мер безопасности. Только после получения положительных выводов всемирно известной компании «Рискаудит», проведшей соответствующее исследование по заказу ЕБРР в начале этого года, Банк и Евроатом выразили готовность вернуться к подготовке обновленного проекта.

Таким образом, утверждение проекта сейчас — в начале июля 2004-го — отвечает логике переговорного процесса по поводу проекта и графика работ на Ривненской и Хмельницкой АЭС. Так, «Энергоатом» в начале июня фактически завершил достройку и реализовал почти все допусковые меры безопасности, что сделало нецелесообразным включение в проект этих элементов. Вместе с тем украинская сторона была заинтересована в привлечении внешних средств на финансирование программы мер безопасности, которые, в соответствии с программой модернизации, должны быть реализованы после запуска.

Учитывая эти обстоятельства, стороны и вышли на такие сроки: принятие проекта Банком — в начале июля с.г., подписание кредитного и гарантийного соглашений в конце текущего месяца, ратификация Верховной Радой — в сентябре и начало проплат по кредиту — до конца 2004 года. Это позволит НАЭК вовремя разместить необходимые заказы по контрактам, с тем чтобы начать реализацию программы послепусковых мер безопасности и модернизации уже при первой плановой остановке блоков летом 2005-го.

— На ваш взгляд, имеет ли этот проект более широкое значение для Украины в контексте ее евроинтеграционных устремлений?

— Сошлюсь на мнение большинства стран-акционеров Банка: утверждение проекта является свидетельством высокого уровня партнерства между Украиной, «большой семеркой» и ЕС в области ядерной безопасности и реформирования энергетического сектора. Ядерная энергетика, ее безопасность являются одним из реальных, практических каналов, которые сегодня объединяют интересы Украины и Европы в широком смысле. Чем больше таких каналов взаимозависимости, тем мощнее становится наша политическая «фракция» в Европе.

Не следует также забывать о перспективах экспорта украинской электроэнергии в страны Евросоюза. Там довольно разборчивы при импорте энергоносителей, предпочитая «чистую» электроэнергию, произведенную с соблюдением международных стандартов безопасности и защиты окружающей среды. А получение финансирования по проекту Х2—Р4 от ЕБРР и Евроатома как раз и будет означать постоянный контроль со стороны этих институтов за соблюдением на Ривненской и Хмельницкой, а также на других АЭС в Украине международных уровней безопасности.

Наконец, получение «Энергоатомом» кредитов от ЕБРР и Еврокомиссии открывает перед компанией новые перспективы выхода на международные рынки капитала, расширяет возможности сотрудничества с иностранными инвесторами.

— То есть вы считаете, что лучше поздно, чем никогда?..

— Хотя и поздно, и мало, но нужно уметь видеть лес за деревьями. Видеть будущее, которое, надеюсь, будет лучше настоящего.