«Агентский» скот молока не дает

С той поры, как в январе нынешнего года Россия закрыла таможенный шлагбаум перед животноводческой продукцией из Украины, сельскохозяйственное ведомство изображает дело так, будто прервавшийся экспорт мяса и молочной продукции в соседнюю страну навлек на отечественную животноводческую отрасль всякие напасти. Рынок сбыта, дескать, сузился, склады готовой продукции затоварились, а закупочные цены на сырье, и без того невысокие, еще больше снизились. Как только российские специалисты провели инспекцию нескольких десятков наших маслосырзаводов и разрешили ввоз их продукции, тон объяснений несколько изменился. Но заинтересованным лицам так и не объяснили, почему после смягчения позиции россиян, устранения препятствий на ввоз ситуация с низкими закупочными ценами на украинском рынке остается почти такой же, как и прежде, а установленный Кабмином нижний предел закупочных цен на молоко заготовители в сельской глубинке попросту игнорируют.

Если дело так пойдет и дальше, то проблема сбыта животноводческой продукции, особенно молока, вообще стоять не будет. Поскольку производимого не хватит не только для вывоза, но и для внутреннего потребления.

Это не угроза далекого будущего, а реальность настоящего. Уже сегодня предприятия Киевщины перерабатывают в основном животноводческую продукцию иностранного происхождения. Дело в том, что резкий спад производства наблюдается в хозяйствах населения.

После развала большинства крупных колхозно-совхозных ферм они какое-то время держались на плаву, производя немалую долю продукции и заполняя образовавшуюся вследствие непродуманной аграрной реформы брешь.

Но, судя по всему, крупные сельхозпроизводители заводить и развивать животноводческие фермы, особенно молочного направления, не спешат. А селянам, все чаще сталкивающимся с недобросовестностью заготовителей-переработчиков, а в последнее время — и с несколько призабытым администрированием, хозяйствовать становится невмоготу.

…Поскольку в селе работы не было, семья Владимира Прокофьевича и Татьяны Ивановны Бровченко из Трушков Белоцерковского района решила создать домашнюю мини-ферму. Обзавелись тремя коровами, стали получать от домашнего стада по нескольку десятков литров молока в день. Но заработок за «безразмерный», с раннего утра до поздней ночи, рабочий день двух человек был низким и нестабильным. Нынешним летом переработчики платили по 65 коп. за литр молока, а с наступлением осени закупочную цену подняли на 10 коп. Таких выплат даже на приобретение кормов для скота не хватало.

А переработчики при мизерных ценах требовали от партнеров новых расходов. И повод нашли. Мол, страна вскоре вступит в ВТО, так что требования к качеству молока, особенно к его чистоте, возрастают. И если доить коров не по-дедовски, а доильным аппаратом, то продукцию можно будет продать подороже.

Семья потратилась на недешевое доильное оборудование, но дополнительных средств от этого не получила. Сданное молоко идет на приемном пункте в «один котел», независимо от того, как оно выдоено и насколько стерильно. Бровченко, намеревавшиеся создавать современную мини-ферму, в последнее время крепко задумались — а стоит ли тратить силы и средства?

Тем временем еще один владелец молочной мини-фермы в этом селе — Борис Петренко уже сделал выводы. Приобретение доильного аппарата, переоборудование стойл для скота и ему не прибавило доходов. Борис Яковлевич, по существу, ликвидировал мини-ферму, которую создавал не один год. Три из четырех коров сдал на мясо (за такую операцию еще и дотацию из бюджета получил, немало удивившись слепоте государственных мужей, создавших условия, когда молоко закупается за бесценок, зато за реализацию коров на мясо платятся немалые деньги), а одну оставил для потребностей семьи.

Свое решение объяснил тем, что долго терпел — и низкие закупочные цены, и обилие ручного труда, и нежелание местных властей создать для его облегчения хоть какое-то подобие обслуживающих кооперативов по содержанию скота, выращиванию и заготовке кормов. Но вместо помощи власти преподнесли «сюрприз», о котором мы скажем ниже.

Борис Яковлевич не одинок в своем решении. Еще в прошлом году жители села Трушки держали на своих подворьях 260 коров, нынче же их осталось всего 126. Причем темпы уничтожения молочного стада таковы, что уже через полтора-два года молоковозам столичного перерабатывающего предприятия, по дешевке скупающим сырье, можно будет в Трушки не заезжать даже в том случае, если переработчики наконец повысят закупочные цены в несколько раз. Будет поздно.

Подобная ситуация — не только в отдельно взятом селе. За год поголовье коров в селянских усадьбах Белоцерковского района уменьшилось более чем на 500 единиц. По области цифра составляет несколько тысяч; невосполнимые годовые потери по стране приблизились к стотысячному показателю. При этом почти 90% из пущенных под нож коров приходятся на селянские подворья.

Такой процесс раскрестьянивания (переставая ухаживать за живностью, сельские жители, как правило, значительно сокращают занятия земледелием) имеет и социальный аспект. Хозяева подворий, некогда обеспечивавшие работой и заработком себя, более того, стимулировавшие создание дополнительных рабочих мест в городах, после ликвидации своего дела имеют все шансы пополнить армию безработных. Зарегистрировавшись в центрах занятости, они станут просить помощи у государства.

Но вернемся в Трушки. Узнаем, что имели в виду селяне, когда говорили о «сюрпризе» на мясомолочном «фронте». Одному из авторов этих строк попалось на глаза отпечатанное типографским способом и, судя по всему, большим тиражом объявление, которое вывесили в сельсовете. До сведения жителей доводилось, что «вступил в действие запрет на любое перемещение крупного рогатого скота из хозяйства в хозяйство, продажу и сбыт животных на мясо и реализацию, если животное не идентифицировано двумя ушными бирками установленного образца и если отсутствует паспорт крупного рогатого скота и ветеринарная карточка к нему».

Еще много чего вещало объявление, по существу запрещающее селянам распоряжаться собственным скотом. Что «идентификация и регистрация животных составляет неотъемлемую часть государственной политики в области животноводства», что селяне «обязаны гарантировать безопасность молока и мяса», поэтому им вменяется в обязанность оперативно исполнить предписание, без чего они уже как бы не хозяева на собственных скотных дворах. И подпись — агент по идентификации Владимир Ефимец.

Селянам ничего не оставалось делать, как, сломя голову, бросив все дела, рвануть в Белую Церковь. Но, увы, указанные в грозном объявлении номера телефонов принадлежали организациям, не имеющим никакого отношения к агентству, декларирующему наведение порядка на личных подворьях.

Лишь через третьих лиц удалось пообщаться с Владимиром Ефимцом по мобильной связи. От не очень разговорчивого собеседника только и узнали, что, несмотря на принимаемые жесткие меры, дела с идентификацией скота продвигаются медленно. В Белоцерковском районе зарегистрировано и идентифицировано всего четыре сотни коров частного сектора из 4500 имеющихся. Новосозданная структура не находит общего языка ни с селянами, ни с ветеринарной службой, без которой в таком деле не обойтись.

Стоит напомнить, что еще в 2003 году сельское хозяйство, нуждающееся в создании обслуживающих кооперативов, современной производственно-сбытовой инфраструктуры, было осчастливлено совсем другим — новой структурой контрольно-управленческого образца. На основе распоряжения Кабмина, последующих приказов Минагрополитики было создано государственное предприятие «Агентство по идентификации и регистрации животных». И хотя на его формирование были выделены бюджетные средства, созданная организация оказалась не способной исполнить поставленную задачу в срок, наладить взаимодействие с ветеринарной службой.

Процесс идентификации скота тормозился то отсутствием кадров на местах, то их неопытностью и неорганизованностью, то нехваткой бланков документации или бирок для обозначения скота. Более того, есть информация, что в ряде отдаленных сел, воспользовавшись запретом на реализацию неидентифицированного скота, появились дельцы, у которых все есть. В том числе и отсутствующие у официальных структур бланки, бирки. Вот только за услугу они берут не положенные 13,5 грн., а гораздо больше…

Хотя промахи допускало агентство, крайними, как видим, в очередной раз оказались селяне, содержащие скот. Подразделения «идентификаторов» на местах заговорили с ними на языке ультиматума: было громогласно заявлено, что с 1 июля нынешнего года собственникам неидентифицированного скота не то что мясо, а даже молоко продавать запретят.

Такого рода «страшилки» посеяли в сельской глубинке неуверенность, а порой даже панику. Как продавать мясо и молоко, когда для его регистрации и идентификации коров каких-то бланков не хватает? Неразберихой не преминули воспользоваться разного рода дельцы-заготовители, которые стали скупать скот и молочные продукты за бесценок.

Пытаясь на ходу исправить ситуацию, Минагрополитики и его подразделения, в дополнение к приказу 2003 года о создании агентства, выдавали дополнительные нормативные акты. Но от этого процесс идентификации скота если и ускорился, то ненамного. О чем свидетельствует, в частности, приказ Государственного департамента ветеринарной медицины от 26 июля 2006 года, вносящий очередные изменения, дающие основания отсрочить принятие на местах жестких запретительных мер до 1 декабря 2006-го. Помимо этого, ветеринарным врачам разрешается участвовать в выполнении работ по идентификации и регистрации животных, если имеется договоренность с агентством.

Хотя принятие жестких мер перенесено, сами подходы остаются прежними. И селяне, испытывая тем большее административное давление, чем меньше порядка в осуществляемом процессе, делают свои выводы, сокращая поголовье крупного рогатого скота.

Вследствие отсутствия стратегического видения того, как превратить мелкотоварные селянские хозяйства в современные мини-фермы, важнейшая животноводческая отрасль загоняется в тупик. Административное давление, даже применяемое с наилучшими намерениями, способно нанести такой удар по селянским подворьям, что другого уже не понадобится. Слишком уж благоприятные создались условия для окончательного исчезновения селянских хозяйств с экономической карты. И что тогда случится с перерабатывающей промышленностью, с торговлей молочными продуктами, со всеми заготовительно-перерабатывающими структурами, которые накачивают бизнес-мускулы за счет почти дармового сырья, производимого мелким частником?