ПОЧЕМУ ПРОВАЛИЛСЯ «ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ-97»

В конце ноября правительство Украины вынесло на суд парламента пакет законопроектов, которому сами авторы дали условное название «Экономический рост-97», а пишущая и вещающая публика - «экономическая конституция». Увы, вторая после октября 1994 года попытка радикализовать хозяйственные преобразования потерпела фиаско, что окончательно стало ясно на заседании ВР 13 декабря. Симптоматично также, что начальная фаза данной акции сопровождалась взрывом пикетов возле Верховной Рады тех, кому грозило лишение различных льгот и привилегий. И они немедленно нашли отклик в сердцах людей, заседавших внутри осаждаемого здания. Еще бы: льготы и привилегии последних не шли ни в какое сравнение с преференциями уличных демонстрантов.

Шоковая терапия по Пасхаверу

Александра Иосифовича я неоднократно наблюдал на проходных мероприятиях, которыми столь богата всякая переходная эпоха. И каждый раз этот крупный специалист дарил присутствующим пару-тройку неординарных мыслей, как бы приподнимавших занавес над событиями. Вот и на одном из последних «круглых столов» в украинском представительстве Всемирного банка он выступил с весьма любопытным заявлением по поводу упомянутого пакета.

Прежде всего следует сказать, что речь его была по существу ответом на предшествующее выступление лектора Института экономического развития Всемирного банка Андрея Снижко. По мнению последнего, главные агенты нынешней экономики - директора как государственных, так и формально приватизированных предприятий - став их фактическими хозяевами, могут получать нормальную капиталистическую прибыль только при создании теневых дочерних структур. В этой ситуации никакие налоговые послабления не дадут результатов ни с точки зрения наполнения бюджета, ни с точки зрения снижения цен на отечественные товары и услуги. Отсюда вывод: до завершения подлинной приватизации принятие пакета может только навредить.

Будучи известным специалистом по проблемам приватизации, А.Пасхавер не согласился с выводом А.Снижко, но и не обольщался возможным итогом рассмотрения в парламенте предложенного пакета законопроектов, одним из соавторов которого он является. Хотя идея состоит в том, чтобы пакет был введен целиком, входящие в него законы, скорее всего, будут приняты не в полном комплекте и в усеченном варианте. Так что вполне вероятно, что действие итогового пакета окажется противоположным тому, что задумывалось. Такое часто случается в нашей стране (здесь А.И., очевидно, имел в виду все постсоветское пространство, где действует знаменитый «закон Черномырдина»: хотели как лучше, а получилось как всегда. - А.Г.).

Вопрос, однако, по мнению г-на Пасхавера, заключается в том, должны ли мы пытаться. Да, он не согласен со многими вещами в данном пакете, но главная цель последнего - растормошить экономику, а точнее, то болото, в которое она превратилась. Когда реформы идут по форме, но буксуют по содержанию. Когда заводы формально работают, а фактически стоят. Или же действуют по законам, не имеющим никакого отношения к рынку.

Конечно, говорит он, было бы просто замечательно, если бы мы могли с самого начала действовать по классической схеме. Сначала развить малый бизнес, накопить капитал, после чего спокойно провести денежную приватизацию, дабы передать крупные предприятия реальному эффективному собственнику, а до этого квалифицированно ими управлять в составе госсектора. Однако наш опыт показывает, что мы не в состоянии придерживаться такой стратегии, не получается у нас тонкое госрегулирование.

На то есть множество причин. Одна из них - доставшаяся нам в наследство государственная машина приспособлена была для управления регионом, а не самостоятельной страной. Поэтому у нас нет руководителей высшего звена с системным мышлением, у нас нет даже стратегических структур, которые бы интегрировали все тактические разработки и практические действия. И поскольку мы не владеем тонкими технологиями госуправления, остается грубое, шоковое воздействие на экономику, которое и должен по идее осуществить пакет «Экономический рост-97».

Что можно сказать по поводу всего изложенного? Казалось бы, пять лет малоудачных реформ должны были научить нас: невозможно в принципе разом, в одночасье, внедрить в общество передовые рыночные и либеральные политические институты. Но, оказывается, гены революционного штурма, непременного слома старой государственной машины, не поддающейся тонким управленческим технологиям, продолжают жить в наших сердцах и умах. Да и отечественное экономическое болото как-то не очень стыкуется с реформаторским молотом. Попробуйте-ка ударить им по болотной жиже… Разве не наблюдали мы с вами во время всех последних пленарных заседаний ВР, как медленно погружался в пучину означенный инструмент?

Кто они, «болотные» солдаты?

Ключевая причина постигшей команду реформаторов неудачи по сути закодирована в пояснительной записке Кабмина к рассматриваемому пакету документов. Если первым среди условий, гарантирующих успех, названо «безусловное принятие и внедрение предлагаемых мер как единого и неделимого пакета», то вторым - «достижение политического консенсуса в обществе относительно целей и результатов предложенных действий». Но это значит, что ангажированные политическими играми авторы записки упустили из виду существенно более важное условие, коль речь идет об обществе в целом, - социальный консенсус. Ибо наше общество - искореженное, изломанное, перевернутое с головы на ноги реальным социализмом - не просто не готово к рынку и либеральной демократии. В нем сложились противоборствующие силы, по своей органике несовместимые с институтами современной цивилизации.

Одна из таких сил - агрессивно-иждивенческие, люмпенизированные настроения и тенденции, которые даже обострились в постсоциалистическое время, не получив от новой власти привычной подпитки. В обстановке бед и просчетов, сопровождающих обретение страной независимости и коренное переустройство общества, сложился слой людей, в разных пропорциях пронизывающий все социальные группы, который оказался как бы на изготовке к восприятию легковесных посулов и соблазнов, на которые столь щедра в первую очередь наша Верховная Рада. В таких условиях любой выборный политик будет ориентироваться, понятное дело, именно на этот, довольно многочисленный слой. Вот и получается порочный круг - люди, от которых зависит настоящее и будущее экономики Украины, оказывают ограниченное влияние на ее политику.

Иного рода беда постигла существенную часть «трудящихся» под условным названием «новые украинцы». Представляя собой реальную политическую и экономическую силу, этот социальный слой исповедует вульгарно-монетаристскую философию, где деньги есть высшая ценность, безусловный и всеобщий мировой эквивалент.

Справедливости ради надо заметить, что денежная целенаправленность предпринимательства объективна и не является сама по себе искажением ценностных ориентиров. Но поскольку бизнесмены по роду своих занятий пребывают в своеобразной группе риска, гарантией от экстраполяции денежной шкалы успеха в стиль жизни может служить только высокий духовный потенциал человека, способность его к критическому самоанализу. Как показывает опыт постсоветского бизнеса, такой духовной защиты у большинства отечественных предпринимателей, к сожалению, нет.

Воспоминание

о будущем

Таким образом, социальный консенсус, который мог бы обеспечить успех столь необходимых украинскому обществу радикальных реформ, должен базироваться на концепции, в первую очередь, не экономического, а духовного возрождения. Эту закономерность подтверждает история человеческой цивилизации: готовили современную рыночную экономику и либеральную демократию следовавшие одно за другим Возрождение и Реформация.

Если же эта альтернатива не будет осмыслена нами и учтена в ближайших «пакетах роста», то хочу обратить внимание заинтересованной публики еще на одну любопытную аналогию. Знаменитый нэп был в свое время свернут по двум очень даже знакомым причинам: во-первых, из-за неэквивалентности товарообмена между городом и деревней практически развалились сельское хозяйство и промышленность, а во-вторых, в стране перестали платить налоги. Добавьте сюда социальное расслоение, падение общественной морали, поголовную коррумпированность чиновничества - и вы получите в конце 1996 года весь «джентльменский набор» конца 1926-го.

«Надо делиться!» - возвала к тогдашним «новым советским» нэпманам тогдашняя ВЧК. Помогло, но не слишком. Тогда начали трясти зажиточных крестьян. И без того высокие налоги, которые, правда, никто не платил, увеличили, но их не платили тоже. Пришлось отбирать хлеб насильно, а заодно реквизировать лавки и фабрички нэпманов, предприятия покрупней - превращать в казенные. И так далее, вплоть до массовых репрессий 30-х годов.

Не менее любопытно бесследное исчезновение нэпманов в последующие десятилетия советской истории. Нет, они не сгинули в лагерях, как дворяне, священники, кулаки да старые, заслуженные интеллигенты, партийцы и энкавэдисты. Постреволюционные «новые русские», вынырнув на несколько лет из небытия, поворовали, покутили (однова живем!) да и сгинули в огромном человеческом море. Выражаясь научно, становления нового класса не произошло.

Разумеется, прямые параллели срабатывают лишь до известного предела. Но даже если в ближайшее время речь не пойдет о насильственной коллективизации, форсированной индустриализации и массовых репрессиях, с некими символическими аналогами этих процессов мы вполне можем столкнуться. Разве не превратился бюджет страны в закамуфлированный «сталинский однолетний план», который никогда не выполняют, но прилагают максимум усилий для затушевывания этого факта? А разве не наблюдаем мы «социализацию всей страны» - если не под лозунгом «Больше социализма!», так под диктовку суровых формул выживания? И разве не пытаемся мы все время либо «свернуть ленинско-пинзениковский нэп», либо «разоружить оппозицию»?

Неужто так и не вырвемся из этой проклятой спирали и рулетки одновременно?!