ФАЛЬШИВЫЕ БРИЛЛИАНТЫ ОТ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА

Высадившийся в начале недели в Киеве десант московских отставников-неолибералов в составе Егора Гайдара, Бориса Немцова и Якова Уринсона странным образом ассоциировался с парламентским инцидентом накануне празднования очередного «Великого Октября». Дело в том, что в обоих случаях в помещение вносили флаг, скажем так, не первой свежести. В Верховной Раде то был красный советский стяг, во дворце «Украина» - «Liberty Life», то бишь «Свобода в прямом эфире».

К «прямому эфиру», признал Егор Тимурович, постсоветское общество не было готово. И потому, когда всеобщая либерализация цен обернулась массовыми неплатежами и бартером, а финансовая стабилизация вкупе с облавой на заядлых налоговых должников - обвалом государственных обязательств, в высших законодательных органах России и Украины стал бродить призрак импичмента либерализму. В отличие, однако, от своего московского коллеги из Госдумы Виктора Илюхина, регулярно требующего назначить медицинское освидетельствование президента Ельцина, наш коммунистический «флагман» - Владимир Моисеенко - всякий раз призывает объявить импичмент приватизации во имя прекращения «разграбления созданных народом за годы советской власти ценностей».

По поводу «разграбления» возразить что-либо трудно, а вот насчет «ценностей» имеется одно существенное замечание.

Как ни странно, но многие сегодняшние беды проистекают из финансового механизма, составлявшего в свое время квинтэссенцию косыгинской реформы. Поставив своей целью повышение экономической мотивации труда, она узаконила принцип распределения балансовой прибыли предприятий не через бюджет, а непосредственно между трудовым коллективом и государством. Но чем больше «повышалась экономическая заинтересованность трудящихся», тем меньшей оказывалась наполняемость потребительской корзины. Когда к началу «перестройки» доля трудовых коллективов в общей прибыли приблизилась к 50%, дефицит изделий ширпотреба достиг угрожающих размеров. Прежде всего это касалось основных продуктов питания, товаров для детей и лиц пожилого возраста, т.е. так называемой социально значимой продукции. В чем же было дело?

В плановой (фиксированной) норме прибыли. У перечисленных товаров она была намного ниже, чем у «обычных», а следовательно, то же самое относилось к величине отчислений в фонды экономического стимулирования. И никакие призывы и меры правительства по социальной защите слабых слоев населения не могли исправить положение. Более того, сами госчиновники, якобы борясь за бездефицитность бюджета, а на самом деле за благополучие своего ведомства (чувствуете параллель?), закрывали глаза на сокращение производства невыгодной предприятиям продукции. Так уже в годы «развитого социализма» идея социально ориентированной экономики потерпела сокрушительное поражение.

В этой ситуации в крайне неравноправном положении оказались коллективы непроизводственных сфер деятельности, финансируемые из бюджета. Поскольку в годовых сметах их расходов нормативная прибыль, как правило, не предусматривалась, это стало одной из основных причин отставания от мировых стандартов нашего образования, здравоохранения, науки, массовой культуры, а также широкого распространения здесь теневой частной практики, как бы выравнивающей доходы работников непроизводственной сферы с производственной.

Но ведь недаром говорят, что благие пожелания обычно мостят дорогу прямиком в ад. Когда в 1991-92 годах начался переход к рынку и свободному ценообразованию, то во имя создания равных стартовых условий для предприятий устанавливались единые нормы прибыли и ставки налогообложения. Но это экономическое отношение никак не учитывало трудоемкость продукции: ведь при равных фондах стимулирования (ранее) или прибыли, остающейся в распоряжении хозяйствующего субъекта (сейчас), абсолютный размер ее в расчете на одного работника будет сильно различаться (возможность уравнять два предприятия с разной фондовооруженностью с помощью налога на недвижимость иллюзорна). Отсюда проистекает целый ряд деградационных явлений, который мы ныне наблюдаем в экономике Украины, но главное среди них - формирование упрощенной модели национального хозяйства, где превалирует выпуск «простой» продукции: ТЭК, металлургия, химия, производство малотрудоемкой агропродукции. Ведь чем выше соотношение материальных затрат к зарплате в структуре цены, тем привлекательнее данная сфера деятельности для производителя товаров и услуг, поскольку одна и та же прибыль будет распределяться между меньшим числом работников или собственников.

Та же закономерность проявила себя во всплеске торгово-посреднической и финансово-кредитной деятельности. Дело в том, что торговую надбавку к оптовой цене можно разделить на три приблизительно одинаковых части - материальные затраты (транспортировка, хранение, сортировка и т.п.), оплата труда, прибыль. Благодаря этому, в структуре розничной цены соотношение материальных затрат и оплаты труда оказалось намного выше, чем в материальном производстве. То же самое касается банковской сферы, где цена одной операции составляет примерно 3% суммы платежного поручения клиента.

Читатель вправе спросить: почему же в развитых капиталистических странах средняя норма прибыли не ставит экономических барьеров перед трудоемкой продукцией? А потому, что при частной собственности вся прибыль после уплаты налогов остается владельцу капитала и перед ним не стоит задача «справедливого» ее распределения между наемными работниками. Иное дело, когда в результате сертификатной приватизации в Украине насчитываются миллионы коллективных собственников. Отсюда и проистекает низкая эффективность работы большинства приватизированных таким образом предприятий, а также вал злоупотреблений их руководства, связанный с сокрытием прибыли от рядовых акционеров.

Казалось бы, переход к денежной приватизации должен разрубить этот гордиев узел. Но, во-первых, в предлагаемом проекте программы приватизации на 1999 год опять есть льготы на покупку акций работниками предприятий, а во-вторых, как преодолеть потенциально деструктивный экономический интерес многомиллионной массы уже состоявшихся мелких собственников? Увы, приходится констатировать: использованные принципы реформирования отношений собственности, ценообразования и налогообложения так и не преодолели едва ли не главный порок советской системы хозяйствования - отсутствие мотивации для производства технологически сложной продукции. А раз так, то столь необходимая нам структурная перестройка была и остается журавлем в небе.

Если теперь суммировать сказанное, то не кажется ли товарищам слева и господам справа (в центре, как говорится, у нас только «девушки»), что мы сегодня наблюдаем не столько крах рыночных реформ, сколько завершение агонии прежнего политического и экономического строя? В этой связи нельзя не отметить почти полную аналогию между сгоревшими в костре гиперинфляции 1992-93 годов сбережениями населения и сегодняшними долгами по зарплате. И в том, и в другом случае это - объективно пустые деньги, за которыми не стоит мало-мальски приемлемое обеспечение в виде товаров и услуг. Первые или лежат мертвым грузом на складах, или проданы по ценам ниже себестоимости, вторые, как правило, не отвечают требованиям современного уровня развития в сфере управления, образования, науки, здравоохранения и т.д.

Однако найти в себе мужество сказать об этом во всеуслышание и каким-то образом разрядить патовую ситуацию, когда подавляющее число заседаний правительства и пленарных заседаний ВР посвящается проблеме госдолгов, в то время как подлинные проблемы преодоления системного кризиса «пасут задних», не в состоянии ни одна ветвь власти. А еще мужества не хватает на то, чтобы фальшивые бриллианты, доставшиеся от одряхлевшей диктатуры пролетариата и бездумно перенесенной на отечественную почву «чикагской школы», сдать на вечное хранение в музей.