БРИТАНИЯ НЕ БУДЕТ КАЧАТЬ КОЛЫБЕЛЬ ЕВРО

Да, с первого января 1999 года, когда 11 стран-первопроходцев начнут растить и холить новорожденную денежную единицу Европы - евро, среди них не будет Великобритании, одной из ведущих стран мира и континента, а также других членов Европейского союза - Швеции, Дании и Греции. Три из них, как считается, воздержались от участия в первом дивизионе по политическим мотивам, а Греция не прошла в евроклуб из-за недостаточных экономических параметров.

Чуть больше месяца осталось до знаменательного шага, и посему европейские просторы охвачены предстартовой лихорадкой. Британия, избравшая себе место попутчика-наблюдателя, как ни странно, все больше проникается настроением континентальных соседей.

Прошло 13 месяцев с октября 97-го, когда министр финансов Гордон Браун объявил решение правительства о том, что Великобритания не будет присоединяться к еврозоне в течение как минимум последующих пяти лет, то есть до новых всеобщих выборов. Таким вот образом было создано поле для сражения, на котором вот уже год, в публичных боях, с переменным успехом сражаются британские еврофилы и евроскептики.

Три составных решения

о неприсоединении

Речь идет именно о «неприсоединении» Британии на начальном этапе, а не о полном ее отказе от участия в новом коллективном европейском деле - образовании Экономического и валютного союза (ЭВС). Причин же, мотивирующих такое решение, можно при желании насчитать много, но лучше остановиться на трех классических - политической, экономической и ментальной, то есть психологической.

Будучи главным стратегическим партнером США, Великобритания всегда считала себя несколько обособленной, даже вышестоящей в европейской политике. Она также прекрасно понимала, что и Европейский союз создавался как политический противовес американскому влиянию в мире. Но, являясь географической частью Европы, не могла оказаться за бортом ЕС. Так со времен второй мировой войны Британия политически балансирует между европейскими соседями и американским другом, порой извлекая из этого пользу, а порой и наоборот.

Что касается экономических стимулов «невступления», то они также довольно прозрачны. Британский фунт стерлингов весь послевоенный период до 70-х

годов был наряду с американским долларом резервной валютой, иными словами, отличался особой стабильностью. Затем он перешел в разряд просто сильных валют, что обеспечивало постоянный приток иностранного капитала в страну. Потому англичанам спешить было особенно некуда - не хотелось расставаться с определенно устойчивым положением среди валютных и финансовых лидеров мира. Нетрудно просчитать, что, войди Великобритания в ЭВС, роль первой скрипки пришлось бы делить как минимум еще с двумя лидерами - Германией и Францией. Поэтому уж лучше остаться хоть и не первым, но самостоятельным голосом.

Указанные две причины «неприсоединения» в сущности отразили настроения подавляющего большинства населения страны. Сохранение собственной национальной валюты более существенно для британского менталитета, чем это может показаться на первый взгляд. Прежде всего следует иметь в виду наличие главного национального принципа: мой дом - моя крепость. Войти в ЭВС - это для британца означало бы отворить крепость и присоединить ее к чужому дому, а следовательно - лишиться ее в конце концов. Кроме того, имеются еще такие черты, как индивидуализм, переходящая в консерватизм осторожность, гордое превосходство...

В связи с этим стоит припомнить, как неохотно бывшая мировая империя шла на разные при- и соединения даже в период новейшей истории, после второй мировой войны. В этом году, например, движение «За объединенную Европу» отметило 50-ю годовщину учредительного конгресса в Гааге. Именно там в 1948 году британский премьер Уинстон Черчилль произнес судьбоносные слова - «объединенные штаты Европы» - и выразил надежду, что «мужчины и женщины будут думать, что быть европейцами все равно, что принадлежать к родной земле...»

Несмотря на это раннее проявление европейского энтузиазма, озвученное самим Черчиллем, британцы редко принимали безоговорочно за данность свое участие в европейском движении. Кроме поддержки Совета Европы, страна держалась в стороне от всех организаций, созданных в 50-х годах. В конце концов она присоединилась к общему рынку с третьей попытки в 1973 году, но тут же вышла из общей валютной системы, а пост-фактум устроила референдум, чтобы убедиться, следовало ли вообще присоединяться...

Нечто подобное наблюдаем и сегодня в ситуации с единой европейской валютой. Британский историк, профессор Норман Дэйвис однажды сравнил своих соотечественников с «группой карточных игроков, которая присоединилась к местному клубу из-за удобства, но не намерена играть по правилам этого клуба». Он считает, что причины такого поведения коренятся в особенностях британского исторического опыта как давнего, так и послевоенного, когда, «избежав красноречивых уроков поражения, мы были слишком величавы, чтобы смешаться с европейским движением радикальных перемен».

Сторонники

и противники британской прописки евро

Итак, разобравшись вкратце в чертах британского менталитета, мы можем больше не удивляться скептицизму по отношению к единой валюте Европы, царящему на туманном Альбионе. В годы, когда только нащупывалась почва для создания новой денежной единицы, многие политики и финансисты, комментаторы и журналисты демонстрировали иногда поражающе неправдоподобный взгляд на запуск евро. Даже такие люди, как бывший премьер-министр Джон Мэйджор и бывший министр финансов Кеннет Кларк, не так давно, в апреле 1997-го, утверждали, что евро не сможет стартовать вовремя.

Действительно, согласно опросу общественного мнения, проведенного этим летом, на вопрос, «как бы вы проголосовали, если бы референдум по отмене фунта стерлингов в пользу единой евровалюты проходил сегодня», 33% сказали «да» и 65% ответили «нет», а еще 2% не определились. Результаты, которые практически не изменились с января и на которые никак не повлияло президентство Британии в ЕС, стали основным козырем в руках евроскептиков. Они обвиняют еврофилов в полном игнорировании огромных преимуществ национального государства. Согласно их аргументации, осознание принадлежности к национальному государству связывает людей вместе, позволяет им работать на свою родину и на себя. Люди, как считают скептики, вряд ли будут работать и тем более бороться за так называемый Евроленд. Что касается экономических аспектов, что Британия, несомненно, будет гораздо сильнее и более независимой вне единой валютной зоны. Она будет по-прежнему самостоятельно строить свою монетарную политику, устанавливать процентные ставки и определять уровень налоговых изъятий, тогда как страны в ЭВС в целях сближения интересов вынуждены будут соглашаться с такими процентными ставками, которые зачастую не сочетаются с нуждами национальных экономик.

Сторонники единого валютного союза полагаются преимущественно на один аргумент, который, на их взгляд, перевесит все остальные. Британия, говорят они, будет страдать в первую очередь экономически от пребывания вне мощного европейского валютного блока, в котором обращение товаров и услуг осуществляется гораздо быстрее. Посему еврофилы предупреждают о неминуемых потерях британских прибылей в случае стабильности новой денежной единицы.

Последствия перехода к евро сегодня не может предсказать никто. Возможности предвидения как у скептиков, так и у оптимистов примерно равны. Поскольку экономика - это такая наука, в которой никто никогда не знал наперед, как в химии, например, чем закончится эксперимент.

Интересно, что главные партии Великобритании так же, как и общество, разделены на группы «про» и «контра». Опросы среди избирателей показали, что большинство евроскептиков сконцентрировалось в рядах консервативной партии (76% - против, 23% - за). Правящая же Лейбористкая на 58% своего состава поддерживает новую валюту, против - 39%. Третья парламентская партия, Либерал-демократическая, находящаяся сегодня в альянсе с лейбористами, отражает средние показатели в обществе - соответственно 65 и 33%.

Ведущие британские лейбористы, которые нынче составляют кабинет министров, никогда, собственно, и не скрывали своих симпатий к ЕС и общей евровалюте. Известно, что во время недавнего президентства страны в ЕС Тони Блэр всеми силами пытался показать разницу в отношении к Европе его правительства и бывшего правительства тори, демонстрировавшего, особенно во времена Маргарет Тэтчер, постоянную, мягко говоря, прохладность. Главное, что волнует сегодня министра финансов Гордона Брауна, главного единомышленника Блэра по вопросу евро, - это строительство отношений между Британией, с одной стороны и ее политическими союзниками по ЕС и несоюзниками по евроклубу - с другой. Потому что именно Браун был первым официальным британским лицом, побывавшим в шкуре аутсайдерства «неприсоединения», когда на июньской встрече министров финансов ЕС в Люксембурге его попросили покинуть комнату перед совещанием министров одиннадцати присоединившихся…

Так или иначе, а финансисты советуют Блэру и

Брауну наряду с другими аргументами использовать тот, что быстрейшее вступление страны в евровалютный круг позволит использовать конкретные преимущества гибкого английского рынка рабочей силы перед негибким европейским.

Серьезный противник общей валюты, молодой лидер консервативной партии Уильям Хейг еще весной обвинил Европейский союз в том, что он пользуется «автопилотом» на пути к созданию единого государства, начало которому было положено еще 40 лет назад. Затем он несколько раз выступил с достаточно вескими обоснованиями против вступления Британии в еврозону, в том числе и на недавней партийной конференции. Г-ну Хейгу удалось одержать победу над двумя главными еврофилами внутри партии тори - членами бывшего кабинета, заместителем премьера Майклом Хазелтайном и министром финансов Кеннетом Кларком, когда делегаты конференции высказались по вопросу общей валюты - 80% голосов против и только 20% - за. С другой стороны, интересно, почему именно эти ключевые фигуры в бывшем правительстве тори, больше других причастные к практической деятельности в финансово-экономической сфере, стоят сегодня горой за присоединение Великобритании к еврозоне.

Одним из существенных, если не центральным полем «битвы за евро» стала сфера бизнеса. Разные круги, малые и большие, так втянулись в дебаты, что порой создается впечатление, будто никакой другой предмет прежде так не беспокоил деловое сообщество. Несомненно, некоторые волны в бизнес-кругах создавались и вдохновлялись искусственно. Летом, например, появилось движение «Бизнес за стерлинг», объединившее 100 ведущих британских бизнесменов. Они пытались развеять миф о том, что большинство британского бизнес-мира жаждет немедленного вступления в еврозону. Возглавил группу 70-летний лорд Марш, в прошлом - глава госкорпорации «Британские железные дороги» и министр лейбористского кабинета. Средний возраст его «против»-соратников - уже сам по себе главный предмет их собственного беспокойства. Но они поставили перед собой задачу хотя бы громко кричать, чтобы быть услышанными теми молодыми, которых убедили в неизбежности вступления англичан в зону евро.

В октябре бизнес-группа «за стерлинг» обрела наконец оппозицию. Лорд Холлик, лейбористский пэр и медиа-босс, получает должность советника департамента торговли и индустрии специально для того, чтобы начать бизнес-кампанию в поддержку британского членства в ЭВС. Формально группа под его руководством начнет работу в конце года, и на ее финансирование, судя по просочившимся в английскую прессу сведениям, будет потрачено около 15 млн. фунтов.

Кто еще из акул бизнеса и СМИ будет вовлечен в массовые кампании, пока большой секрет. Но даже эти первые шаги показывают, что нельзя недооценивать Блэра в его стремлении к намеченной цели.

Идея плюс энтузиазм

То, что воспринимается как неизбежное, неизбежно становится приемлемым. Примерно так можно охарактеризовать довольно рисковую кампанию «за евро». Поддержанная крупным бизнесом и энтузиазмом самого премьер-министра, идея о членстве Великобритании в евросистеме постепенно набирает вес даже среди враждебно настроенных к проекту людей. Банк Англии, поощряя, например, розничных торговцев и торговые дома, из принципа готовится ко времени введения евро. А его бизнес-послания, передаваемые мягко, но настойчиво, содержат в себе один вопрос - «когда», а не «если». Банк Англии, возможно, опасается, что если организации не поверят во вступление, то и готовиться не будут. Что, в конечном итоге, может привести к хаосу, если правительство после следующих выборов захочет быстро двинуться к единой валюте и сразу назначит референдум.

С другой стороны, цифры если не решают, то говорят о многом. Судя по данным опросов общественного мнения, предсказания о вступлении Британии в еврозону в 2002 году вряд ли сбудутся. Хотя все будет зависеть от двух факторов - успеха новой валюты на Европейском континенте и результатов межпартийной борьбы за электорат между консерваторами и лейбористами.

Сегодня у лейбористов, кажется, нет шансов воплотить свое стремление войти в общую евросистему - британская публика в основном против. Однако парадокс налицо: единую евровалюту не поддерживает 65% населения, но за нее ратует Тони Блэр и его кабинет. По последним же данным, за нынешнего премьера и лейбористов завтра готовы проголосовать 53% избирателей. Это означает, что евроскептикам еще очень рано праздновать победу. Впереди - три с половиной года борьбы.

И в связи с этим не следует забывать о таланте, которым владеет Тони Блэр. Надо помнить, сколь мощна сила его убеждения, особенно когда он верит в намеченную цель. Еще прошлой осенью, когда новый премьер впервые выехал в Ольстер и был встречен разъяренной толпой, мало кто надеялся на подписание мирного договора по Северной Ирландии, и уж почти никто не верил в реальность референдума и создание Североирландской ассамблеи. Однако не прошло и года, как все намеченное Тони Блэр выполнил. К слову, можно вспомнить, что Робин Кук, министр иностранных дел, еще пару лет тому назад был яростным противником евровалюты. Сегодня, будучи четвертым человеком в лейбористском кабинете, он заявляет, что вступление страны в валютный союз может произойти раньше намеченного срока.

2002 год обещает выдаться для британского общества нескучным: всеобщие выборы - и, в случае победы лейбористов, референдум по присоединению к еврозоне. Но что гадать о новом тысячелетии, если это еще не прожито?