Сбитие МН17 — военное преступление. Пора называть вещи своими именами

Сейчас о катастрофе пассажирского Boeing-777 «Малайзийских авиалиний», выполнявшего рейс MH17, чаще вспоминают на кинофестивалях, чем в ленте новостей. Вместе с тем для Украины важно не забывать об этом деле, ведь оно имеет реальные перспективы привлечения к ответственности российских высоких должностных лиц.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

Боррель: ЕС ожидает, что Россия признает свою ответственность за сбитие рейса MH17

Почему сбитие МН17 не квалифицировали как военное преступление?

Именно этот вопрос возникает у людей, знакомых с материалами дела. И именно его мне задавали чаще всего, когда я был руководителем Общей следственной группы от Украины, занимавшейся этим расследованием. Для нас, украинцев, все выглядит вполне очевидным: 17 июля 2014 года во время международного вооруженного конфликта контролируемые российской властью военные сбили гражданский самолет из зенитного ракетного комплекса «Бук», принадлежащего 53-й зенитной ракетной бригаде противовоздушной обороны российских вооруженных сил, дислоцированной под Курском. Однако вспомним 2014 год. Тогда для международного сообщества квалификация этого преступления как международного означала бы признание российско-украинской войны, к чему наши международные партнеры были в то время не готовы. Если с Крымом ситуация была однозначной, то признавать международным конфликт на Донбассе не спешили. Тогда вся российская пропагандистская машина работала на то, чтобы доказать смешанный характер конфликта, который разворачивался в Украине (то есть что он не международный и международный одновременно, у нас на самом деле «гражданская война» и пр.). А международное сообщество оказалось неготовым к гибридной форме ведения коммуникационной политики. Украина на тот момент была не в состоянии предоставить достаточно доказательств и аргументов, а у наших партнеров не хватило политической воли, чтобы назвать вещи своими именами. И еще долгие годы после трагедии с МН17 задачей №1 для Украины было доказать, что властная вертикаль, экономика и военная инфраструктура квазиобразований («ДНР/ЛНР») интегрирована в российскую систему и что РФ эффективно контролирует эти территории. В конце концов, Украине пришлось согласиться на компромиссное решение — частично уступить нашу юрисдикцию Нидерландам, имевшим финансовые и организационные возможности для судебного разбирательства дела такого масштаба. К тому же рассмотрению дела Окружным судом Гааги, проходившему в судебном комплексе «Схипхол», доверяло международное сообщество. А нидерландское законодательство содержало интересную норму. Напомню, обвинение четырем первым подсудимым в этом деле выдвинули по двум статьями Уголовного кодекса Нидерландов: сбитие самолета и умышленное убийство. Ведь, согласно нидерландскому законодательству, не имеет значения, какой именно самолет были намерены сбить российские военные —  пассажирский или военный ВСУ (а аргумент «перепутали» звучал сразу).

Таким образом, сейчас имеем завершенный первый этап дела о сбитии МН17, трех обвиненных с приговорами и одного оправданного. Но это точно не должно быть окончательной точкой. Это лишь промежуточный этап.

ВАС ЗАИНТЕРЕСУЕТ

«Этого не было»: Россия начала защищаться в Гааге по иску Украины по МН17

Как привлечь властную верхушку РФ к ответственности?

Суд в Нидерландах не единственный процесс о сбитии МН17. Как минимум заслуживает внимания тот факт, что Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал приемлемым для рассмотрения дело об ответственности России в этой катастрофе. Украинская сторона просила признать, что именно Россия с 2014 года контролировала территорию самопровозглашенных квазиобразований. И приняв к рассмотрению это дело, ЕСПЧ фактически подтвердил это. Кроме того, Международный суд ООН рассматривает дело о нарушении РФ двух конвенций, одна из которых — о борьбе с финансированием терроризма, где, в частности, заслушивают кейс о сбитии пассажирского самолета рейса МН17.

Вместе с тем крайне важно довести до конца расследование персональной ответственности каждого причастного к сбитию МН17: от военно-политического руководства РФ до тех, кто непосредственно выполнял приказ. Это важно как для установления справедливости, так и для юридического признания с дальнейшей четкой артикуляцией того факта, что в Украине война с Россией идет не с 24 февраля 2022 года, а с 20 февраля 2014 года. Чтобы в дальнейшем не возникало ситуаций, когда создается фонд помощи жертвам, который будет выплачивать компенсации исключительно пострадавшим после начала полномасштабной агрессии. Чтобы преступления, совершенные до 24 февраля 2022 года, квалифицировались именно как военные, а не как терроризм или «общеуголовные» преступления. Чтобы все жертвы были возобновлены в правах, а виновные — наказаны.

И на сегодняшний день у украинской стороны есть юридические аргументы и моральное право требовать, чтобы сбитие МН17 квалифицировали и в дальнейшем рассматривали как военное преступление. По моему мнению, есть все основания для того, чтобы Международный уголовный суд дал правовую оценку Путину и другим представителям военно-политической верхушки РФ в этом деле. Ведь такое серьезное оружие, как «Бук», не могли передать без ведома высшего военно-политического руководства России. Здесь прослеживается очевидная командная ответственность. И если нидерландский суд не смог бы преодолеть персональный и функциональный иммунитеты российских лидеров, МУС может это сделать. Так что у МУС в распоряжении есть материалы дела, переданные украинской стороной, и он может обоснованно объявить о подозрении.

К сожалению, количество трагедий и военных преступлений в Украине уже исчисляется сотнями тысяч. Поэтому может показаться, что катастрофа, которая произошла девять лет назад, уже утратила актуальность. Да и какие-то приговоры мы услышали. Вместе с тем я считаю, что для Украины крайне важно проявить настойчивость, чтобы это дело наконец привели к логическому завершению. Это важно как для восстановления справедливости в целом, так и для будущей исторической оценки событий, которые происходили с 20 февраля 2014 года.