Жернова и история

Из всего созданного человеком, наверное, даже часы так не воплощают время, как водяная мельница. Часы всего лишь инструмент для его измерения, мельница же — символ. Здесь и библейское «все течет, все меняется», и бытовое «все перемелется...»

Еще в начале ХХ века, согласно дореволюционной энциклопедии Брокгауза, только на Подолье насчитывалось более двух тысяч водяных мельниц. Нынче о них напоминают лишь полуразрушенные плотины. Сегодня действующая водяная мельница — диво дивное и редкость. Едва ли наберется два-три десятка по всей Украине.

Самая уникальная из них стоит возле села Купин на Смотриче, наверное, самой знаменитой из малых рек Украины. Мельница здесь появилась более полтысячелетия назад. Если точнее, в 1455 году. Выбор места был неслучаен. Здесь спокойное и неторопливое течение Смотрича неожиданно обрывается бурлящим водопадом — кстати, самым большим в Хмельницкой области. Древние строители решили использовать естественный перепад воды и, прорыв хитроумный обводной канал, поставили на нем мельницу.

Позже ее не единожды перестраивали. Последний раз на рубеже XIX и XX веков. Тогда же и установили новейшее, как на то время, швейцарское оборудование, успешно работающее до сих пор. Сомневаюсь, что где-либо в Украине найдется еще одна такая древняя мельница с антикварным оборудованием.

Наблюдать, как работает это чудо инженерной мысли, можно часами. Огромные — до метра в диаметре — чугунные шестерни, хитросплетение из множества длиню-ю-ю-ющих, порой до шести метров (!), ременных передач... Все это крутится, вертится, громыхает, трещит и постреливает струйками муки...

Но это не только расположенный в древних стенах действующий технический музей. С историей этой мельницы удивительным образом переплелись все узловые события украинской истории.

Богданов дуб

В июне 1653 года дорогой, проложенной по мельничной плотине, в Купин вступило войско Богдана Хмельницкого. Возле мельницы до сих пор сохранился древний Богданов дуб — к одной из его ветвей великий гетман привязал своего коня. Предание гласит, что через несколько дней эта ветка внезапно усохла. «Ох, не к добру», — шептались люди.

Может, это всего лишь предание, но факт свидетельствует, что в раскинувшийся километрах в десяти от Купина лагерь Хмельницкого пришла печальная весть: в Молдавии мултанский паша разбил войска старого Волошского господаря и его украинских союзников во главе с Тимофеем Хмельницким. Погибло около пяти тысяч казаков. Этот факт привел к бунту. Только смелость и красноречие не побоявшегося выйти к взбудораженной толпе Богдана Хмельницкого спасли ситуацию. После чего гетман с войском был вынужден спешно покинуть Подолье и отойти под Белую Церковь.

Через несколько месяцев, получив тяжелую пушечную рану, скончался и сам Тимофей. Для гетмана это был двойной удар — на любимого сына Богдан возлагал все свои надежды. Ветвь на дубе мельницы действительно засохла не к добру. Смерть Тимофея стала тяжелой утратой не только для Богдана, но и всей Украины. Для Юрася Хмельниченка гетманская булава оказалась непосильной ношей, и страна сползла в пучину Руины...

Через 20 лет Подолье захватила Оттоманская порта. О непродолжительном турецком владычестве напоминает расположенный рядом с мельницей «турецкий мост».

И только мельничные жернова, невзирая на все войны, восстания, смуты и потрясения, натужно поскрипывая, продолжали перемалывать зерно.

О дружбе народов, революционерах и золоте партии

Население Купина, как и все население местечек Подолья, состояло из трех основных общин — украинской, еврейской и польской. Сегодня доподлинно неизвестно, в чью именно голову пришла мудрая мысль провести капитальную реконструкцию обветшавшей мельницы, но в девяностых годах XIX века эта идея, как говорится, «завладела массами». Деньги собирали в складчину все — и православная украинская, и католическая польская, и иудейская общины. Помог деньгами и местный русский помещик. Оборудование решили закупать не где-либо, а в Швейцарии, куда с немаленьким мешочком, наполненным золотыми червонцами, была командирована большая группа сельчан.

Совершенно случайно удалось найти внука Юлия Китлинского, одного из тех, кто ездил в Цюрих за оборудованием. Алексей Алексеевич Китлинский в Купине давно не живет.

«Мой дед в той группе был приставлен помощником к казначею — рассказывает Алексей Китлинский. — И выполнял функции переводчика, так как свободно владел немецким, равно как еще пятью языками — в гимназии научили». Позже Юлиана Китлинского и еще нескольких человек оставили на стажировку на одной из швейцарских мельниц. Подоляне должны были досконально изучить все нюансы, так как им предстояло самим установить сложную технику, а после эксплуатировать ее и, в случае нужды, ремонтировать.

Следует заметить, что к тому времени Цюрих чрезвычайно полюбился русским революционерам. Учитывая же, что русская община была не такой уж и большой, встреча купинчан с последними была неизбежна.

«Согласно семейным преданиям, наши односельчане познакомились там чуть ли не с самим молодым Лениным». Что вполне вероятно — время пребывания купинцев в Швейцарии совпадает с первым визитом в эту страну и Владимира Ульянова.

Когда делегация вместе с закупленным оборудованием, а это несколько железнодорожных вагонов, собралась на родину, революционеры предложили заодно прихватить и нелегальную литературу. «Два хитрых поляка, в том числе и мой дед, — вспоминает Алексей Алексеевич, — смекнули, что на этом можно неплохо подзаработать. Тем более что борцы с царизмом обещали хорошо заплатить». Втайне от остальных они наполнили ящики с техникой нелегальными газетами и книгами. Революционеры были очень довольны и не поскупились — вагоны с оборудованием — это вам не банальные чемоданы с двойным дном.

Эшелон прибыл на станцию Дунаевцы, до которой от Купина добрых километров тридцать. Технику волами и лошадьми перевозили потом целый год. Любопытно, что нелегальщины в ящики засунули столько, что даже после пересечения границы и передачи «товара» заказчику брошюры еще долго находили в самых неожиданных местах. Литература, кстати, пользовалась у местного населения огромной популярностью. Главным образом через тонкие листы папиросной бумаги, на которой она была напечатана. Цигарки из нее крутили чуть ли не до середины тридцатых. А вот что за произведения там были — не помнит никто...

В двадцатых история с революционной контрабандой получила неожиданное продолжение. Юлиан Китлинский вскоре стал главным мельником. Жил он в большом доме рядом с мельницей. В одной половине дома проживала семья мельника, в другой — еврей, арендатор мельницы. В 1924 году власти решили сделать Купин уездным центром Смотрицкого уезда. Дом приглянулся властям для каких-то административных надобностей. Как тогда водилось, семью Китлинских и соседа выставили на улицу.

Тут и вспомнил мельник, что и он некогда приложил руку к великому делу революции. «Дед написал в губком КП(б)У большое письмо, в котором напомнил о своем вкладе в борьбу с царизмом, — рассказывает Алексей Алексеевич, — а в качестве свидетеля назвал имя одного довольно известного большевистского вождя». Из Каменец-Подольского (в то время губернского центра) направили в ЦК запрос. Высокопоставленный коммунист вспомнил тот давний случай и ответил, мол, таки да, литературу Китлинский перевозил, вот только не даром. И если его выселили, то так ему и надо, ибо «шляхтич вздумал погреть руки на революции». Правда, как оказалось, на пламени революции «погрел руки» не только незадачливый контрабандист. «Сумма, названная большевистским вождем, — говорит Алексей Алексеевич, — довольно сильно отличалась от той, которую получили на руки курьеры». Разница же пошла в карман «пламенному революционеру».

«Позже эту историю мой отец частенько рассказывал мне в назидание, — продолжает Алексей Китлинский. — Мол, эти выродки, несмотря на все их правильные слова о благе народа, всегда гребли под себя и никогда не брезговали возможностью уворовать».

Сам Юлиан Китлинский вскоре после описанных событий тяжело заболел. Сначала тифом, а после, едва выкарабкавшись, еще и воспалением легких. Это, несмотря на богатырское здоровье, его и доконало. Любопытно, но годы рождения и смерти у него такие же, как и у Ленина — 1870—1924...

Дело отца продолжил его сын Алексей. «Сначала был на подхвате у деда, — вспоминает Алексей Алексеевич, — после помощником мельника, потом стал главным мельником». В начале тридцатых Алексей Юлианович уехал учиться в Киев, в техникум. «Когда в 1932 году мой отец приехал на учебу после каникул, оказалось, что со всего курса в живых осталось только двое — он и его земляк из села Спасивка...»

…Пока «швейцарская делегация» изучала технику в Цюрихе, их земляки тоже не сидели сложа руки. Методом «народной стройки», в которой принимало участие все население местечка, значительно увеличили плотину и построили дополнительный корпус для швейцарских машин.

Когда все смонтировали, получился своеобразный новейший технический центр. Помимо собственно мельничного оборудования, позволяющего получить муку 16 видов и около двадцати видов круп, турбина, установленная вместо традиционного колеса, приводила в движение мощную динамо-машину, токарный, фрезерный, расточный и сверлильный станки. Сельская мельница сияла электрическими огнями даже тогда, когда в большинстве городов империи еще пользовались свечами да керосиновыми лампами. Электричеством пользовались даже в годы «разрухи» и гражданской войны, правда, каждую лампочку тогда берегли как зеницу ока — они были на вес золота.

Единоличного владельца у технического чуда не было. Мельница находилась в общей собственности всех трех купинских общин. Непосредственно управлял всем арендатор, которого назначали на всеобщем сходе. Доходы, а они были немалые, распределяли на благо всего населения.

Кстати, в Купине за последнее столетие не было ни одного еврейского погрома, что еще раз подтверждает тот факт, что в основе всех межэтнических и межрелигиозных конфликтов лежат исключительно экономические причины. Более того, в гражданскую войну украинцы и поляки несколько раз во всеоружии выходили на мельничную плотину, по которой тогда проходила единственная дорога, ведущая в Купин, чтобы не допустить отряды погромщиков и защитить своих односельчан.

Трагедия сынов Израилевых, золото партии и «шмайсер»

Вскоре после начала оккупации в Купин вошла эсэсовская зондер-команда. Последней дорогой для сотен сынов Израилевых стала дорога, идущая по мельничной дамбе. Сразу же за ней, на возвышающейся над прудом горе, находилось еврейское кладбище. Там их всех и расстреляли. По воспоминаниям старожилов, несколько дней после этого под горой бил фонтан из крови.

Каратели вначале традиционно сказали своим жертвам, что их всего лишь переселят в другое место. И только пройдя через мельничную дамбу, люди поняли, что их ждет. Тогда же, не сговариваясь, все взятые с собой ценности выбросили в Смотрич. До сих пор у водопада после половодья находят золотые кольца да сережки...

О том, что в Купине некогда жили евреи, напоминает только старое кладбище с братской могилой и заброшенная синагога...

«Мой двоюродный брат Мишка, — вспоминает Алексей Алексеевич, — решил отомстить немцам за расстрелянного друга. К тому времени эсэсовцы уже убрались восвояси. В Купине было только три немца — интендант, собиравший продналог, и два солдата предпенсионного возраста». У одного из них мальчишка и украл автомат. Украсть-то украл, но что дальше с ним делать — не знал, да и сил нажимать на курок маловато было. В итоге «шмайсер» был благополучно утоплен в мельничном пруду. «Немцы быстро «вычислили» воришку, — продолжает Алексей Алексеевич. — Мишку высекли, но вот украденный автомат это не компенсировало».

Проблему решили полюбовно: «Офицер пришел к моей бабке, они переговорили. После поехали на железнодорожную станцию Дунаевцы, — рассказывает Алексей Алексеевич. — У бабки оставалось еще пять золотых червонцев — остаток того самого «золота партии», некогда уплаченного деду за контрабанду революционной литературы. Там, в одном из идущих на Восточный фронт эшелонов, за это золото и был куплен новый автомат».

Жизнь мальчишки была выкуплена за «золото партии» на той самой железнодорожной станции, куда много лет назад в ящиках с мельничным оборудованием была доставлена нелегальная литература, за которую этим самым золотом и было уплачено.

Перед приходом Красной армии немцы было попробовали вывезти мельничное оборудование, но это им не удалось. Пропало только несколько важных частей от электрогенератора, после чего, несмотря на все ухищрения, его так и не удалось «оживить».

Наши дни

Сегодня мельница, как и раньше, принадлежит всей общине и находится в ведении Купинского сельсовета. Обслуживают ее отец и сын Калатины. Они и мельники, и механики. Лет семь-восемь назад народу было побольше. В сезон мельница работала в три смены — зерно привозили со всех окрестных сел. Но позже почти в каждом появились свои, современные мельницы, работающие на дизтопливе или электричестве. Теперь Калатины обслуживают только односельчан, производя за день до двух тонн муки. Правда, учитывая динамику цен на энергоносители, справедливо ожидают возвращения клиентуры из ближних деревень — в отличие от солярки вода в Смотриче дармовая.

Как и положено на мельнице, на Купинской водится всяческая нечисть. Во всяком случае так уверяют местные жители. Правда, Николай Калатин с этим категорически не согласен, а ночную возню и зловещие завывания приписывает совам, массово слетающимся закусить жирными мельничными мышами. Не знаю, насколько он прав, но некоторые закоулки мельницы, а более всего полуподвал, можно с успехом использовать для съемок голливудских ужастиков. Особенный колорит придают присыпанные мукой зловещие гроздья паутины.

К сожалению, при всей своей уникальности, объект не является охраняемым памятником и юридически статус старинной мельницы ничем не отличается от статуса банального коровника. Поэтому нет никакой гарантии, что уникальное оборудование в один прекрасный день не превратится в обычный металлолом...

А пока мельница, которая в этом году отметит свой 550-летний юбилей, работает. Смотрич все так же вращает тяжелые жернова. Все течет, все меняется. И только хлеб — вечен.