Замалчивание с красным штемпелем и без него

Украинское действо на берегах Потомака

В 2008 году, который уже не за горами, исполнится двадцать лет с тех пор, как в государственном издательстве в Вашингтоне был напечатан Доклад американской комиссии Конгресса и Президента по исследованию голода в Украине. Это событие, состоявшееся на берегах Потомака, делает честь Америке и частично сглаживает ее моральную вину перед украинской нацией за то, что администрация Франклина Рузвельта в нояб­ре 1933 года установила дипломатические отношения с СССР, выдав тем самым индульгенцию преступному сталинскому режиму.

Осмелюсь утверждать, что издание, увидевшее свет в Вашингтоне в 1988-м, имеет большее значение не для США, а для Украины. Вот самый важный вывод, к которому пришла, основываясь на исторических фактах, созданная по инициативе диаспоры комиссия: «Иосиф Сталин и его окружение совершили геноцид против украинцев в 1932-1933 гг.». Излишне говорить, что эта формулировка имеет четко выраженное национальное содержание.

О подмене понятий, или Перепишет ли ООН «дефиницию»

Если бы в ноябре 2006 года Верхов­ная Рада прислушивалась к настроениям наиболее сознательной части украинской нации, в частности и диаспоры, являющейся ее неотъемлемой частью, и к призыву президента, она сделала бы на государственном уровне то, что намного раньше смогла сделать специальная комиссия высшего законодательного органа США. В эмоциональном обращении к украинскому народу Виктор Ющенко, семья которого пострадала во время самой масштабной в современной истории национальной трагедии, заявил: «Я не прошу, я требую от украинского парламента признать Голодомор актом геноцида нашей нации. Это - долг Верховной Рады. Неминуемое требование истории. Такое же, как Акт провозглашения украинской независимости». В обращении были и такие слова: «Те, кто сегодня отрицает Голодомор, глубоко и убежденно ненавидят Украину. Нена­видят нас, наш дух, наше будущее. Они отрицают украинскую государственность».

Эти слова касались прежде всего «духовных» потомков главного палача украинского народа - Сталина, которые не отреклись от его кровавого наследия и до сих пор восхваляют неокрепостной колхозный строй как рай земной. Тем не менее, как выяснилось, не только их. За законопроект (даже в модифицированном варианте) проголосовали только двое нардепов из многочисленной фракции Партии регионов в Верховной Раде. Так что парламент утвердил его минимальным большинством - 233 голосами.

Но речь идет не столько о количестве, хотя и оно показательно, сколько о сути. Каменные сердца многих нардепов остались равнодушными. А национал-патриоты, по крайней мере преобладающее их большинство, похоже, проглядели существенную подмену понятий: слова «геноцид украинской нации» в президентском законопроекте были заменены в законопроекте с поправками тогдашнего спикера Александра Мороза и других депутатов на «геноцид украинского народа». Кульбит был сделан ради прохождения законопроекта в парламенте, поскольку влиятельные представители Соцпартии категорически возражали против президентской формулировки.

В очередном противостоянии с президентом вновь дал о себе знать глубинный кризис парламентской системы в Украине. На первый взгляд, принятый ВР в ноябре 2006 года законопроект как две капли воды похож на президентский. Но из последнего выплеснули горчайшую каплю-слезу. Саму суть трагедии Голодомора, страданий и мученической смерти, на которые коммунистический режим обрек миллионы крестьян, преимущественно украинцев по своему этническому составу.

Председатель ВР А.Мороз уверял, что «замена слова «нация» словом «народ» вытекает из конституционного определения и соответствует сути вопроса». Но как согласовать это с положением статьи 11 Конституции Украины: «Государство содействует консолидации украинской нации, ее исторического сознания, традиций и культуры...»? И, естественно, - возрождению национальной памяти через осмысление трагического опыта прошлого.

Денационализированное и «интернационализированное» понятие «украинский народ» происходит, собственно, от совкового «народ Украины», которым пользовалась высшая советская партноменклатура. Таким образом, понятие «геноцид украинского народа», фигурирующее в законе, принятом Верховной Радой, не соответствует положениям Конвенции ООН «О предотвращении преступления геноцида и наказании за него», которая определяет его как таковой лишь по национальным, этническим, расовым или религиозным признакам. Это в конце концов признал кульбитный спикер: «Не такая дефиниция - так пусть ООН ее перепишет!»

Конечно, Организация Объединенных Наций не перепишет свою «дефиницию» по прихоти нардепов ВР Украины. И, к сожалению, это может серьезно помешать Украине в ее стремлении добиться широкого международного признания геноцида украинской нации, прежде всего на уровне ООН (пока в самой Украине не будет достигнут консенсус с учетом норм Конвенции ООН). На «украинском телевидении», оказывающем большое влияние на формирование массового сознания, до сих пор про­должаются бессмысленные дискуссии на тему «Был или не был в Украине Го­лодомор-геноцид?», и если да, то «Был ли он направлен именно против украинского крестьянства и нации?». Странная постановка вопроса! Показа­тельно, что в последнее время появился новый нюанс. Наиболее подкованные из тех, кто упрямо не хочет признавать историческую правду, уже утверждают, что содеянное преступление не подпадает под международную конвенцию о геноциде, ссылаясь на закон, принятый парламентом Украины.

Верховная Рада сама подбросила международному сообществу нежелательную для Украины и мирового украинства зацепку в виде основного положения закона. Чтобы воспользоваться им, не нужно быть даже украинофобом. Много ли влиятельных специалистов по международному праву знают причины и масштабы национальной трагедии, произошедшей в Украине три четверти века тому назад? К тому же у них есть сторонники среди украинских дипломатов, которые на международных форумах, в частности в ООН, в унисон с нардепами с Печерских холмов говорят не о «геноциде украинской нации», а о «геноциде украинского народа». Почему и зачем?

На самом деле между понятиями «геноцид украинской нации» и «геноцид украинского народа» - существенная разница. Первое отвечает букве Конвенции ООН. Второе - отнюдь не вкладывается в ее рамки, поэтому с точки зрения международного права не может быть действующим априори.

Голодомор: примат территориального или национального?

Однако возвратимся с высоких международных форумов в наш скромный украинский дом. Помню, во время одного из заседаний совета Ассоциации исследователей голодоморов в Украине возникла дискуссия, точнее говоря, спор относительно того, какую надпись следует рекомендовать Киевской городской госадминистрации для Памятного знака возле Михайловского Златоверхого собора в Киеве. Историки-исследователи В.Марочко и О.Веселова категорически настаивали, что это должно быть: «Жертвам Голодомора 1932-1933 годов в Украине». Иначе, дескать, никогда не удастся добиться его международного признания из-за сильного сопротивления, особенно со стороны России. Большинство участников дискуссии, в том числе автор этих строк, отстаивали другую точку зрения. Достичь консенсуса не удалось. В итоге проголосовали за то, чтобы надпись была следующая: «Памяти миллионов украинцев - жертв Голодомора 1932-1933 годов». Однако надписи до сих пор нет. Появится ли она когда-то вообще?

Суть не в словесной эквилибристике. Во время войны против собственного народа тоталитарный режим не имел возможности наносить точечные удары, а, следовательно, обрек на мученическую смерть и представителей других национальностей. Не были исключением и русские. Для коммунистической власти человеческая жизнь в шкале ценностей была где-то в самом низу. Но, используя военную терминологию, для нее это были «побочные потери». (Подобным образом рус­ские гибли также во время авиационных бомбардировок и «зачисток» в ходе чеченских войн.) Это - очевидные вещи.

Мне тогда пришла в голову мысль: если бы в дискуссии участвовал светлой памяти Джеймс Мейс, он непременно поддержал бы именно нашу позицию. Исполнительный директор Комиссии по исследованию голода в Украине добивался одного - утверждения исторической правды и справедливости. Его как гражданина Америки не волновала реакция официальной Москвы. В полемических статьях доктор Мейс неоднократно упрекал украинских историков, что они недостаточно учитывают национальный аспект Большого голода 1932-1933 годов.

Возникает вопрос: существуют ли объективные основания для того, чтобы подменять главный, национальный, фактор трагедии географическим (территориальным), к тому же искусственно сужая его границы?

Вспомним о Кубани!

Если анализировать жуткий катаклизм 30-х годов, невозможно обойти вни­манием трагедию этнически украинской Кубани, административно входившей в состав РФССР. Большинство историков в Украине (наверное, чтобы лишний раз не раздражать Москву) не уделяют надлежащего внимания «кубанскому голокосту» (выражение автора повести «Желтый князь» Васыля Барки) и рассматривают его обособленно от трагедии на территории тогдашней УССР.

Зато Дж. Мейс на основе глубокого исследования фактов выработал иную концепцию. В докладе комиссии по исследованию голода одним из ключевых моментов является то, что трагедии, прозошедшие в двух ареалах самого массового поселения украинцев в бывшем СССР, анализируются в неразрывной взаимосвязи.

В первом же выводе исследования читаем: «Нет ни малейшего сомнения в том, что многих жителей Украинской ССР и Северного Кавказа обрекли на смерть в 1932-1933 гг. искусственным голодом. Причиной стало то, что советская власть отобрала урожай 1932 г.». Бросается в глаза сходство и синхронность жестоких репрессивных методов, которые использовала коммунистическая власть именно в УССР и на Кубани: подавление процесса «украинизации» в первом случае и полное искоренение всего украинского и переход к тотальной русификации - во втором.

Именно об этом идет речь еще в одном выводе доклада: «В 1932/1933 сельскохозяйственном году голод был также в Поволжье и на всей территории Северного Кавказа. Но насильственное вмешательство Сталина осенью 1932 и зимой 1933 г. в Украине можно сравнивать только с методами, которые использовались на этнически украинской Кубани, что на Северном Кавказе».

Поскольку местная власть на этих территориях, в отличие от Украинской ССР, подчинялась Москве непосредственно, репрессии здесь начались даже раньше, указано в исследовании.

А после событий октября 1932 года в Украине на Кубань прибыла из Москвы комиссия высокого уровня - специально для того, чтобы заняться вопросом «срыва» хлебозаготовок. Как писал бывший советский журналист Юрий Степовый: «На рассвете того дня, когда появилась миссия Кагановича, ребята, продававшие газеты, выкрикивали ужасные заголовки: «С петлюровскими кулаческими саботажниками на Кубани нужно покончить» и «Петлюровско-казацкую деятельность на Кубани нужно искоренить».

В частности, на «черную доску» были занесены три большие казацкие станицы, а их жителей предупредили, что дальнейший саботаж вынудит районную власть «поставить перед правительством вопрос об их высылке в северные районы» Советского Союза и заселении их домов прибывшими с других территорий. В 11 районах были прекращены поставки товаров в государственные и кооперативные магазины, в десяти других имеющиеся товары были конфискованы и отправлены в другие районы.

Руководитель территориальной партийной организации Борис Шеболдаев про­изнес чрезвычайно жесткую речь, в которой снова поднял вопрос о выселении с Кубани целых станиц. На Север было отправлено все население кубанских станиц Полтавская, Медведовская и других. В общей сложности выселили 13 станиц. Это была масштабная операция. Население Полтавской, из которой согласно приказу выселение осуществлялось 17 декабря, составляло 27 тысяч человек (там, кстати, был Украинский педагогический институт). В станице Уманская насчитывалось 30 тысяч жителей.

Вмешательство Сталина в дела Ук­раи­ны в январе 1933-го напоминало его действия на Северном Кавказе, подчеркивается в докладе. 23 января, за день до того, как Сталин поручил Постышеву возглавить власть в украинской столице Харькове, был создан специальный комитет по проведению посевной кампании, а его председателем назначили территориального партийного секретаря Шеболдаева. Комитет получил абсолютные полномочия над всей территориальной властью.

Последствия политики, которую в 1933 г. осуществляли в кубанских станицах подручные Сталина, по рассказам очевидцев, были такими же, как и в Украине. За исключением двух моментов: выселения целых кубанских станиц и закрытия там всех украинских школ и учреждений. Эта политика осуществлялась согласно директивной телеграмме ЦК ВКП (б) от 15 декабря 1932 г., предусматривавшей немедленную русификацию всех украинских учреждений СССР вне границ Украинской ССР.

Сообщалось также о голоде в казацких регионах на Дону и в Крыму, однако наибольшее вмешательство, отмечается в исследовании, происходило в этнически украинских районах. То, что оно касалось преимущественно украинской Кубани, а не Дона, указывает на сознательное антиукраинское направление сталинской политики во время голода.

Это подтверждают и выводы доклада, касающиеся непосредственно УССР. Вот один из них: «Осенью 1932 г. Сталин воспользовался «кризисом хлебозаготовок» как поводом для утверждения своего контроля в Украине и дальнейшего наращивания конфискации зерна».

В течение предыдущего десятилетия, подчеркивается в исследовании, Украинская ССР пользовалась относительно большей автономией, чем любая другая республика. Это свидетельствовало о масштабах Украины и ее важном значении в СССР. В 1926 г. из 69 миллионов нерусских в Советском Союзе украинцы составляли 31 194 976. В 1931 г. в Украинской ССР насчитывалось 31,4 млн. жителей. Как в промышленности, так и в сельском хозяйстве Украина была экономически самой развитой частью Советского Союза. Вполне очевидно, что держать такую большую и мощную республику в покорности было нелегкой задачей для Кремля. Украинские коммунисты открыто призывали все больше отдаляться от Москвы как политически, так культурно и экономически.

Причиной желания Украины самоутвердиться в большой степени была советская национальная политика. Эта политика (в отношении к нерусским нациям в СССР) отображала позицию центра прежде всего относительно села, поскольку национальный вопрос, как высказался сам Сталин, «есть по сути вопросом крестьянским». Следовательно, подавление украинского крестьянства дало Сталину возможность обуздать стремление украинцев к самоутверждению.

«…Украину можем потерять», - высказывал опасения Сталин в письме своему сатрапу Кагановичу. Многочисленные факты, собранные в исследовании, убедительно свидетельствуют: не «потерять Украину» для кремлевского диктатора-украинофоба означало физически истребить национально сознательную часть украинцев и полностью уничтожить их как державотворческую нацию.

Трех экземпляров для Украины слишком мало…

Указанный доклад американской конгресс-президентской комиссии сразу же после публикации получил широкий международный резонанс. Слабый ее отголосок докатился и до Надднепрян­ской Украины, где на слово «голод» (не то что «Голодомор») в течение почти пяти с половиной десятилетий было наложено официальное табу. В преддверии развала советской империи стена зловещего замалчивания покачнулась. Идеологические наместники Кремля в УССР оказались в тупике: чтобы удержаться на плаву, они вынуждены были частично признать жуткую историческую правду.

Тем не менее в Украине этот доклад до сих пор не имеет надлежащей огласки. Еще тогда, в 1988-м (я работал корреспондентом ТАСС в Нью-Йорке и по совместительству на общественных началах корреспондентом РАТАУ при ООН), я срочно передал свежий экземпляр доклада в Киев. Вероятно, именно он хранился с входным красным штемпелем в библиотеке ЦК КПУ. Доступ к нему, вполне понятно, был крайне ограничен. После бурных событий 1991 года он пополнил личную библиотеку заместителя директора Института истории Украины НАНУ Станислава Кульчицкого. Известный ученый получил книгу за добросовестную работу во время экспертной оценки архива ЦК КПУ. Еще один экземпляр привез с собою покойный Джеймс Мейс, когда в начале 90-х годов переезжал на постоянное место жительства в Украину. Мне также известно, что один экземпляр поступил в вышестоящие инстанции в Киеве от посольства СССР в Вашингтоне. Но, к сожалению, украинским историкам и широким массам он недоступен.

Остается только удивляться, почему книгу до сих пор не перевели и не опубликовали на украинском. Конечно, если быть наивным…

P.S. Сейчас издательский дом «Киево-Могилянская академия» готовит к печати «Проект устной истории», также подготовленный и опубликованный в 1990 году в Вашингтоне Комиссией по исследованию голода в Украине. Это - уникальный трехтомник свидетельств свыше 200 очевидцев национальной трагедии объемом около 2 тыс. страниц.

Пожалуй, целесообразно было бы к 75-летию Голодомора напечатать одновременно и упомянутый доклад. Он имеет не только историографическое значение, но и содержит важные актуальные выводы. В противовес лжи и полуправде, которые еще и до сих пор кое-кто распространяет в Украине. В конце концов, доклад и трехтомник свидетельств - это один проект, который известен среди ученых как «проект Мейса».

Тем не менее есть одно но. На частное спонсорство в современной Украине полагаться не приходится. Финансовую помощь должно предоставить государство, для которого национальные ценности должны стать приоритетными не на словах, а на деле.