ЗА ФОРТУНОЙ

За фортуной

Есть, есть на свете фортунистые люди...

Вот хотя бы Закревский - коллега Бухавчика по конторе. Десять лет ухаживал за парализованной бабулей - ни праздников, ни отпусков, ни выходных... Зато упокоилась старушка, и пожалуйста: Закревский имеет наследство в селе - дом с приусадебным участком. Правда, говорит, дом - сплошная развалюха, да и участок запущен, весь в двухметровом осоте в руку толщиной, к тому же и ездить туда за полторы сотни километров тоже, утверждает, не самая светлая радость, не говоря уж о каторжном труде, чтоб хоть какой-то порядок в том наследстве навести...

Но зато ж оно все свое, свое! Считай, ни за что досталось!..

А тут и вовсе привалило Закревскому счастье. В понедельник прискакал в контору на костылях, правая нога от бедра до пятки полуметровым слоем бинтов перевязана, лицо зеленое, и брови сами по себе подергиваются...

- Что случилось, магнат мой аграрный? - приветливо спросил Бухавчик. - Не трактор ли тебя на твоей куркульской ниве догнал?

- Не трактор, а пес, - хмуро ответил Закревский, с хрустом приставляя костыли к стене и неуклюже умащивая перебинтованную ногу под столом. - И не на ниве, а в соседском дворе...

- А чего тебя туда занесло? - поинтересовался Бухавчик.

- Да пошел, понимаешь, ножовку одолжить, - объяснил Закревский. -Там за развалюхой уже, пожалуй, с полвека десяток бревен валяется. Ну, и надумал я распилить их, чтоб зимой было чем печь топить. Через забор спросил у соседа, можно ли зайти к нему. Конечно, отвечает, гостем будете. А псину своего, волкодавища вот такенного, не привязал. И только я соседову калитку за собой прикрыл, это страшилище как бросилось на меня, да с ног как сбило, да как начало рвать!.. Чуть поликры не отхватил, скотина!.. В районной больнице хирург два часа зашивал. Сказал: «Вам еще пофортунило. Такой зверюге не дай Бог на зубы попасть - могла ведь и до горла добраться...»

- Ну, а теперь что? - прищурился Бухавчик, - так и спустишь ему?

- Кому - псу? - не понял Закревский.

- Да нет, - мотнул головой Бухавчик. - Хозяину, соседу твоему...

- Нет, почему же, - рассудительно молвил Закревский. Вчера вечером примчался ко мне домой его сынок. Он здесь, в городе, в какой-то фирме немалый чин, и ему совсем не нужно, чтоб из-за батяни его фамилию по судам трепали. Так мне прямо и сказал. И тут же предложил отступного. За травму, за лечение и за моральный ущерб. В долларах...

- И сколько же? - вдруг охрипшим голосом спросил Бухавчик.

- Две тысячи, - сказал Закревский и, выдвинув ящик, стал доставать из него свои рабочие бумаги...

Бухавчика словно по темени обухом врезали. Он почувствовал, как под волосами стало горячо, а потом по всему телу вроде забегали мурашки. Тоненько и почти неслышно застонав, Бухавчик обхватил голову руками, уперся локтями в стол и невидящим взглядом уставился в окно.

Господи, ну за что людям такое везение, такой фарт?! Почему им, где не плюнут, там и уродится - и развалюха, и участок с осотом, и деньги. Да не просто деньги, а доллары - валюта валют, единственная и самая надежная в мире ценность. Да кто такой, в конце концов, этот Закревский, чтобы ему так фортунило! Почему ни с того, ни с сего, именно его погрыз тот соседский волкодав! Чем он - Бухавчик - хуже его - этого баловня судьбы Закревского? Да ничем. А может, и лучше. Во всяком случае, парализованной бабушки у него нет, поэтому нет и шкурных умыслов относительно всяких наследственных куркульских развалюх с осотом. Так почему же его не кусают волкодавы?!

И тут Бухавчика еще раз будто по темени ударило. Батюшки, да это же так просто! Аккуратно подойти к собацюре, тихонько сказать ей что-нибудь обидное, например: «Ну, ты, свинья собачья!», одновременно сделать какое-то резкое движение - скажем, вроде собираешься врезать ей по рылу, - и пожалуйста: пусть кусает на здоровье!

Только, понятно, не так сильно, как этого куркуляку Закревского. Какая-то травма, безусловно, пусть будет, без нее долларов не скачаешь, но уж и не настолько, чтобы стать попрыгунчиком с костылями.

А раз так, то с разными-всякими собачьими битюгами лучше дела не иметь. Все эти колли, овчарки, ньюфаунд... тьфу, язык сломаешь!.. ленды - к ним и подходить не следует. Сами, как телята, зубы, словно кинжалы, - да эта мерзость за секунду голову отчекрыжит и не скривится. Бухавчик невольно содрогнулся и передернул плечами.

- Ты чего? - спросил Закревский и двумя руками передвинул забинтованную ногу немного в сторону.

- Да вот... о тебе думаю, - прочувствованно сказал Бухавчик. - Соболезную... Очень больно было?

- Да уж будь уверен, - покрутил головой Закревский. - Правда, в больнице хирург вкатил несколько уколов, так полегчало. А теперь только ноет...

«Ничего, за две тысячи пусть поноет», - подумал Бухавчик и снова обратил взгляд в окно. Итак, надо выбрать нечто небольшое, не очень горластое, мирное. Главное - чтобы хозяин песика при достатке был. При валюте. При долларах. Хотя - раз есть песик и есть чем его кормить, то есть и доллары. Впрочем, можно будет взять и марками или фунтами. Но все равно пересчитать на доллары. Чтоб не обмишурили. Сейчас время такое, что каждый тебя накрыть норовит.

Значит, так. Все должно произойти естественно и органично. После напряженного трудового дня человек возвращается с работы, никого не трогает, и тут, понимаете ли, на него внезапно набрасывается псина -само собой, без намордника, - и давай кусать, грызть, рвать!.. Граждане, караул!.. А где ее хозяин? Ах, это вы, гражданин нехороший? Да как же вы посмели!.. В общественном месте! Без намордника!.. Полюбуйтесь, что ваша зверюга наделала!.. А может, она бешеная!.. Да ясно, что бешеная. Потому как нормальная собака разве будет кусать человека, который идет домой после напряженного трудового дня!.. Все - в милицию, в прокуратуру, в суд!.. Что? Отступного? Какого еще отступного? Ах, валютного?.. Ну, это несколько меняет дело... Сколько, говорите?..

Бухавчик не заметил, как пролетел день. Схватив «дипломат» и наскоро попрощавшись с Закревским, двинул домой. Пешком. По дороге встретились ему двое или трое бродячих псов, однако на них Бухавчик глянул лишь вскользь и с отвращением.

Недалеко от дома замедлил шаг. Пошел наискось через скверик. Издали увидел, что среди кустов мотается черненький кудрявый пуделек. Довольно далеко от него стояла молодая, модно одетая женщина и читала книжку. С ее руки свисал поводок.

«Ага», - сказал сам себе Бухавчик и решительно направился к пудельку. Тот тоже увидел Бухавчика и резко остановился, явно улыбаясь ему и демонстрируя ослепительно белые и острые зубы.

- Ну, иди сюда, псих идиотский, - нарочито грубым тоном проговорил Бухавчик и присел перед пудельком на корточки.

Песик подскочил к нему и задвигал носом. Бухавчик протянул руку и несильно дал ему по носу щелчка. Пуделек подпрыгнул сразу на всех четырех лапах, звонко пролаял несколько раз и опять застыл перед Бухавчиком со своей белозубой улыбкой.

- Чего скалишься, придурок? - злобно пробормотал Бухавчик. - Давай кусай, ну!..

Пуделек тряхнул смоляными завитками на голове и еще раз гавкнул. Тогда Бухавчик одной рукой схватил его за туловище, притянул к себе, а другую ткнул прямо между собачьими челюстями.

- Кусай, гад, а то шею сверну! - прошипел он.

Пуделек попятился и заскулил, пытаясь освободиться из рук незнакомца.

- Что это вы делаете, что делаете? - послышался над головой Бухавчика сердитый голос.

Молодая женщина с книжкой ухватила пуделька за ошейник и оттащила в сторону. Бухавчик поднялся и взял свой «дипломат».

- Уж очень, понимаете, симпатичный у вас песик, - криво ухмыляясь, с нарочитой бодростью сказал он. - Желаю вам и ему всяческих успехов...

И поспешил удалиться. Хозяйка пуделя удивленно смотрела ему вслед...

Выходя из скверика, Бухавчик столкнулся еще с одной собакой. Это была коричневая такса - странное существо на коротких и кривых лапах и с длинным, как собачья песня, туловищем, которое едва не волочилось по земле. На шее у таксы звенело несколько медалей. За нею вслед гордо вышагивал бизнесового вида человек в зеленом пиджаке и красных брюках.

«Вот оно!» - сверкнуло в голове у Бухавчика, и, поддернув одну штанину, чтобы собаке было удобней его кусать, он дождался, пока передняя часть таксы промельтешила мимо него, и будто случайно ступанул ей на левую заднюю лапу. Такса издала звук, похожий на кошачий визг, и, обкрутившись вокруг ноги Бухавчика, с бешеной скоростью завертелась на месте, словно юла. Он ошарашенно наблюдал за коричневым круговоротом, в центре которого находилась его нога с поднятой штаниной, и с холодком в сердце ждал неминуемого укуса. Но его не последовало.

- Извините, пожалуйста, мою Джильду, - быстро подойдя к нему, проговорил человек в зеленом пиджаке. - Вы нечаянно задели ей лапу, вот она в ответ и демонстрирует свою храбрость. Ану хватит, Джильда!.. Пойдем!..

- Жизни из-за этой собарни нет, - пробурчал вослед Бухавчик и сплюнул. - Людям после работы уже и пройтись спокойно не дают...

Поднимаясь по лестнице на свой четвертый этаж, Бухавчик тяжело вздыхал и покачивал головой. И тут судьба послала ему еще один шанс. На площадке третьего этажа отворилась дверь, и из нее вырвался, как вихрь, молодой желтый боксер по имени Джон. Его Бухавчик знал и боялся. Уже месяцев семь, с тех пор, как Джон поселился у соседей внизу, Бухавчик старался не попадаться ему на глаза: слишком уж свирепой была у него морда, невзирая на молодость.

- Джон, подожди, не беги! - послышался из глубины квартиры женский голос. - Я сейчас иду!..

Но юный Джон сделал вид, что ничего не слышит. Он метнулся по площадке, а потом подскочил к лестнице и увидел Бухавчика. Тот остановился. Джон присел и вдруг, взвившись в воздух, прыгнул просто Бухавчику на грудь. Тело у Джона было круглое и твердое, как бомба. «Сейчас взорвется... то есть укусит!» - вспыхнула и погасла мысль. Однако Джон не взорвался и не укусил. Вцепившись лапами в плечи Бухавчика, пес бурно облизал ему лицо, после чего соскочил на пол, отбежал, разогнался и снова метнулся в воздух, широко раскинув лапы навстречу Бухавчику.

И тогда его охватила дикая ярость.

- Ах, ты, выродок! - процедил он, и, когда пес снова оказался у него на груди, подставил к его пасти локоть. - На, грызи!..

Джон радостно облизал руку и, возбужденно дыша, опять потянулся своей щекастой мордой к Бухавчиковому лицу.

- Нет, мерзавец, ты меня таки укусишь, укусишь! - прохрипел Бухавчик и, обхватив руками мускулистую шею Джона, в исступлении впился зубами в его ухо.

Джон взвыл, рванулся от Бухавчика, тот не удержался на ногах, зашатался, тщетно пытаясь сохранить равновесие, и они вдвоем, в обнимку, покатились по ступенькам вниз...

... С костылями Бухавчик ходил недолго. Кость на ноге срослась на удивление быстро.

Значительно больше времени заняло другое. Бухавчик целый год возвращал коллеге Закревскому доллары, одолженные для возмещения физической -за откушенное ухо - и моральной травмы семимесячного боксера Джона.

Правда, все же не две тысячи.

А всего двести.

Перевод с украинского