За пределами общественного блага?

Рынок - это удивительный и загадочный институт экономических, общественных и просто бытовых отношений. В нем сосуществуют и суровая экономическая формула, и неугомонная эмоция, и фантастическая импровизация. Но, несмотря на всю широту палитры, его качество можно определить точно: рынок - это общественное благо, характеризующееся несколькими признаками.

Одним из них является неисключение. Практически невозможно исключить человека из круга потребителей этого блага. По фундаментальной, а не искаженной регулятором идеологии рынка каждый может прийти торговать, и любой имеет право прийти купить.

Признак неконкурентности в потреблении - потребление блага одним человеком не уменьшает возможностей потребления его другим. В нашем случае речь идет не о приобретении товара, а об услуге - возможности продать или купить.

Признак неделимости - благо нельзя разложить на отдельные единицы. Это понятно по определению: рынок и является совокупностью.

Вокруг каждого рынка существует своеобразный общественный договор - и продавцы, и покупатели, и просто посетители действуют так, будто о чем-то договорились. Это напоминает действия водителей на дороге. Они руководствуются правилами дорожного движения, но при этом в их действиях случаются импровизации, не прописанные ни в каких ПДД: водители пропускают друг друга, уступают проездом с второстепенной дороги, предупреждают встречных о постах ГАИ и т.п. Это и есть общественный договор - совокупность формальных норм и неформальных установок.

Если согласиться с определением рынка как общественного блага, то поймем, что его разрушает.

Государство, стремясь зарегулировать рынок всякими нормами, целесообразность которых по силам постичь только ей, уничтожает первый признак - неисключение.

Монополия, навязывая собственное представление о товаре, услуге и их цене, уничтожает признак неконкурентности в потреблении.

Государство и монополия, действуя совместно, то есть коррупционно, уничтожают фундаментальный концепт, на котором зиждется рынок, - доверие. Это приводит к уничтожению признака неделимости. Рынок "рассыпается".

Остается формальный супермаркет, в котором вам укажут, что, по каким ценам и у какого производителя приобрести. Даже если это вам не совсем подходит, вас убедят, что именно это вы хотите больше всего на свете.

Трансакция купли-продажи состоится, но не беседа о погоде, будущем урожае огурцов и возможности заказать их несколько ящиков на сентябрь. Но ведь именно неформальная составляющая общественного договора является чрезвычайно важной. В ней - пассионарность, экспромт и импровизация, являющиеся основой новаторства и прогресса. Именно поэтому зарегулированные отношения обречены на провал: в них отсутствует общественное благо либо же доступ к нему ограничен. А общественное благо - основа всякой инициативы, подаренные инвестиции.

Очерченная картина - суть действительности, которую можно определить как приватизацию регулятором и монополиями общественного блага.

Действующими лицами рынка являются суперосновы: капиталы-капиталисты-потребители. Если экономическая формула, по которой живут капиталы, поднимается, а поведение капиталистов начинают определять монополии и финансовые спекулянты, то потребители замечают, как рынок из общественного блага превращается в частную лавочку.

Эти же выводы касаются и пространства (рынка) политической жизни. Манипуляциями у избирателя (потребителя) формируют искаженный социальный заказ, ему навязывается политическая сила, способная его удовлетворить (капиталисты-спекулянты), и в результате формируется власть (суррогатные капиталы), действующая по чужим для избирателя мотивам (нарушение экономической формулы).

Результат всех описанных явлений - тотальное уничтожение доверия между членами сообщества, и таким образом - кризис экономических, общественных и бытовых отношений.

Очевидно, что выход из такого кризиса может быть найден лишь в случае, если и государство (регуляторы рынка), и монополии (капиталисты), и потребители начнут действовать консолидированно, направив усилия на восстановление доверия и возврат статуса общественного блага институтам (рынку), инструментам (деньгам) и среде (информационному пространству), утратившим или теряющим их.

Информационное пространство также является общественным благом, которому присущи все перечисленные признаки. Но из-за разнообразных "редакционных основ" медиаимперий, да и просто банальной "джинсы" оно становится лоскутным и теряет признак неделимости. Для сохранности признаков общественного блага в информационном пространстве должны править: компетентность, чтобы обнаружить факт (собственность); профессионализм, чтобы сформировать сообщение о факте (легализация собственности в капитал); порядочность, чтобы не допускать сообщения без факта (финансовые спекуляции).

Нетрудно заметить, что все кризисные явления в политической жизни, общественных отношениях, бытовых контактах - это индуцированные состояния злоупотреблений в пространстве рынка собственности. Если допустимы спекуляции, создающие фиктивные капиталы, то возможны и фиктивные партии, власть, СМИ, произведения искусства, браки и т.п.

Таким образом, справедливым является утверждение, что преодоление экономического кризиса (сущность которого - кризис доверия) вызовет мультипликационный эффект в других сферах жизни человека.

Одним из вариантов преодоления кризиса может быть изменение отношения к деньгам и определение их как носителя общественного блага - доверия.

Деньги ничего не означают в процессе обмена - на это указывал еще Адам Смит. Они важны, поскольку являются инструментом экономической формулы. Но крайне вредны, когда вмешиваются в процесс формирования цели, что и имеем в обществе потребления.

Экономическая формула должна определять средства, а моральный закон - цель. В определении же способов достижения цели экономическая формула и моральный закон должны не подавлять, а дополнять друг друга. Абсолютизация морального закона и игнорирование экономической формулы приводит к тому, что такая экономика останавливается. Что и проиллюстрировал Советский Союз.

И наоборот, если экономическая формула начинает сама формировать представление о цели, игнорируя моральные установки, то получаем распад морального мира, что продемонстрировал кризис. Такие экономики неспособны без противоречий сформулировать смыслы бытия и обеспечить реальные способы их достижения.

Успешный посткризисный мир - это мир, который найдет корректный переход от экономики средств к экономике смыслов, поставив наряду с экономической формулой обновленный моральный закон.

Нынешний кризис является не столько кризисом капитализма, сколько кризисом распада морального мира из-за абсолютизации выгоды, подавляющей общечеловеческие ценности.

Частная инициатива, лежащая в основе капитализма, чрезвычайно продуктивна, если подкреплена концептами свободы, законности и справедливости. Когда мы говорим о посткризисном мире, то должны понимать, что это мир, который предложит новое представление об успехе - на концептах верховенства общечеловеческих истин над утилитарной целесообразностью - и явит новый, целостный нравственный мир.