ЯНВАРЬ. ХАЙДЕР

У меня всегда было какое-то особое расположение духа во время посещения книжных магазинов на Западе. Я захожу в них, как другие посещают музеи; только для меня это музеи современной культурной жизни... Даже если я не читаю на языке страны, в которой нахожусь, книжный магазин поможет понять, о чем именно здесь думают люди — те, что думают... Я помню, как был когда-то шокирован в Белграде, когда попал в первый в моей жизни несоветский книжный магазин. Миф о «стране читателей» растаял именно здесь, на моей любимой улице Теразие... До того времени я искренне считал: мы много читаем, чтобы противостоять уничтожению нашей личности самой передовой из идеологий. Однако даже в столице вроде бы социалистической Югославии выбор книжек был в несколько раз больше... Мемуары Голды Меир, одного из интереснейших для меня политиков нашего времени, я впервые прочитал на
сербском языке — поэтому, как ни странно, мой Израиль начинается не с тель-авивского аэропорта имени Бен-Гуриона, а с белградской крепости Калемегдан. Именно здесь, радуясь солнцу и возможности читать, что пожелаешь, я читал эту книжку... Именно здесь понял, что посещение книжного магазина может стать не вечным советским разочарованием, а настоящим праздником...

Однако сейчас, во время моего путешествия по Австрии, ощущение этого праздника омрачается совсем иным впечатлением. В каждом из книжных магазинов в городах, которые я посещаю, — в горделивом Зальцбурге, просторном Инсбруке, бонбоньерочном Халли — на видном месте лежат книжки Йорга Хайдера, лидера ультраправой Партии свободы. Или книги о Хайдере — биографии, монографии, большой цитатник, маленький голубой цитатник с буквой «Н» на обложке... Конечно, я осознаю, что Хайдер сегодня — один из известнейших политиков Европы. Газеты пишут о нем ежедневно — тем более австрийские газеты. Его называют одним из политиков прошлого года — еще бы, ведь ультраправым удалось закрепиться в правительстве традиционно умеренной страны... Но одно дело — газеты и теленовости и совсем другое — книги. Тем более цитатники... Не у многих западных политиков издаются цитатники... Такое отношение к «творчеству» Хайдера демонстрирует, что его взгляды — эдакий актерский расизм, солидное европейское издание Жириновского — стали частью культуры. И не только политической.

Это очень важно для нас — и не столько потому, что Вена была прежде одной из наших столиц, и не самой плохой, а именно потому, что Москва была одной из наших столиц. Для меня феномен Йорга Хайдера совсем другой, нежели личности иных европейских ультраправых. Поскольку в Австрии намного больше, чем в Германии или Италии, исторической памяти о разрушенной империи. Немцы даже после двух сногсшибательных поражений сохранили почти все собственные территории и сейчас уверенно чувствуют себя в объединенной Европе. А Австро-Венгрия просто исчезла с карты, даже австро-венгерское пространство исчезло и только сейчас удивительным образом восстанавливается. Даже на Каринтию, провинцию, которой, собственно, руководит Хайдер, после Первой мировой войны претендовала Югославия, — эту территорию оставили в составе Австрии ценой невероятных политических усилий... Мы всего этого просто не знаем: не знаем об антагонизме между австрийцами и словенцами в Каринтии, о том, что во время Второй мировой войны общины, конечно, оказались по разные стороны баррикад... Что только Хайдер с его убедительной репутацией «защитника национальных интересов» смог позволить словенским общинам пользоваться родным языком — почти через 80 лет после образования земли Каринтия, и это в демократической Австрии, в Европейском союзе! Так стоит ли удивляться, что в стране с таким историческим наследием шоу Йорга Хайдера может пользоваться определенным успехом.

Именно здесь, в книжных магазинах Австрии, прекрасно осознаешь, что россияне еще не скоро переболеют своей историей. Австрийцы живут в маленькой прекрасной стране, в центре новой Европы — но и среди них находятся люди, уверенные в том, что живут во время катастрофы своего народа, лишенного имперского величия. Почему же так не считать россиянам — всего через 10 лет после краха империи, в стране, где трудно быть уверенным даже в ближайшем будущем? Лекарства былого величия всегда были лучшим зельем от комплекса неполноценности — не антибиотик, конечно, — снотворное. Но какие сны!