Войны разделенных людей

Царство разделенное падет под натиском неприятеля.

Человек разделенный не сумеет с достоинством и отвагой глядеть жизни в лицо.

Пауло Коэльо. "На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала"

Итак, все в очередной раз начали ссориться друг с другом, обличать, драться и так далее. Трагикомедия продолжается, у касс - аншлаг, актеры легко выходят на "бис", зритель неистовствует. Где-то больше трагизма, а где-то все просто ржут. Невпопад, но это особенности жанра. Словом, "призрак бродит по Украине, призрак разобщенности".

Парафраз древней марксистской пугалки обычно применяется для описания ситуации, когда потенциальная угроза может воплотиться, и некое вероятное явление - стать реальностью. То есть для этого нужно в принципе: а) не просто признавать, что призраки существуют, а убедительно свидетельствовать об их существовании; б) доказывать, что призраки способны пугать не только заурядных людей, но и сильных мира сего.

С пунктом "б" достаточно просто. Наши "сильные" традиционно пугаются даже собственной тени, если речь идет о разоблачении их лжи и/или барыжьей деятельности. Напомню, что "барыга" - это отнюдь не алчный предприниматель (других, впрочем, и не бывает). Барыга - именно скупщик краденого, и в этом смысле термин употребляют, возможно, и бессознательно, люди, которые чувствуют, что их обворовали. Ну, и у заурядных людей за последние годы страха сильно поубавилось, они сами кого хочешь напугают.

А вот с пунктом "а" есть проблемка. Она - в самом определении разобщенности. Все наперегонки цитируют взаимообличительные мемуары деятелей УНР, Директории и Гетманщины. Все в них вроде сходится с нашим временем, и это дает дополнительный импульс для разговора о "граблях", они же - предопределенность, карма, кисмет, судьба и "не с нашим счастьем".

При этом в обозримом украинском историческом пространстве не существует политических лидеров (именно политических, а не военачальников, непризнанных пророков и просто принципиальных людей - с этим все неплохо), поведение которых было бы Великой точкой отсчета, образцом, на основании которого можно было бы критиковать или хвалить всех остальных. (Князя Святослава и ему подобных, летописных, не предлагать: было же сказано - в обозримом, а не в магическом пространстве.) Поведение, поступки сравниваются либо с нравственным законом, либо вообще со звездным небом. Человек всегда в этом сравнении проигрывает. Упреки в его несовершенстве с этой точки зрения вполне справедливы и закономерны. Мотивы стремления к совершенству тоже вполне человечны и благородны.

Все хорошо, только с реальностью не повезло.

Первая проблема в том, что эффективное объединение во имя цели требует не только первичной самоидентификации, о чем я писал ранее, но и умения поступаться амбициями ради достижения групповых целей. Понимание этого в обществе вполне присутствует, но только теоретически.

Как только группа начинает движение (и как только оно становится результативным), в ней разгорается лютая борьба за лидерство. (Опять же, это не только украинский кейс, присмотритесь, что в соседней, столь демократической Польше творится, не говоря уж о Турции). Каждый участник такой группы - яркая личность с задатками лидерства, но только с задатками. Группа легко и пылко собирается вместе, чем абстрактнее и пассионарнее лозунг, тем больше единомышленников, но меньше ответственности и образованности. В процессе искреннего стремления сделать группу лучше каждый отталкивается от идеала, а не прецедента, от собственного представления о совершенстве, а не от политической и экономической топографии момента. Поскольку люди с высшими ценностями, искренне в них верующие, зачастую высокопринципиальны и непоколебимы, это делает их привлекательными личностями, но совершенно бесполезными членами команды. Поэтому, с точки зрения зоологического выживания группы, люди, принципами не отягощенные, более гибки. Их за это порицают менее гибкие, сетуя на то, что их деньги и возможности снова почему-то достались нехорошим людям.

В начале войны я писал о примере итоговой сдачи де Голлем Алжира в контексте того, как и с какими настроениями сформировалась прослойка беженцев оттуда, что впоследствии добавилось к сумме факторов, уничтоживших героическую репутацию де Голля и стоивших ему президентства. Учитывая наше катастрофическое запаздывание в историческом развитии, полагаю, примеры политического кризиса во Франции 1958 года, особенно в части борьбы высоких амбиций, будут вполне уместны.

За первые три с половиной года алжирской войны во Франции сменилось шесть правительств, и к тому времени у разных сил и групп (более десятка) создалось стойкое убеждение, что сдача Кры… то есть Алжира, есть не что иное, как акт предательства национальных интересов. Националисты и консерваторы, французы Алжира и армейские круги объединились в попытке переворота к 13 мая. Не вдаваясь в излишние подробности, следует заметить, что французская армия того времени состояла из довольно унылого регулярного контингента и "парашютистов" - высокомотивированных спецназовцев, говоря современным языком. Именно парашютисты должны были захватить Париж и учредить там военно-политическую директорию вместо свергнутого правительства на срок от двух до пяти лет, а затем передать ее авторитарному правительству.

Четыре лидера правых партий, члены Совета республики, директора, префекты, генералы, начальники управлений, заговор в военных училищах - все, казалось, должно было привести к неминуемому успеху. Но за лидерство в заговоре начали бороться между собой военные заговорщики и "голлисты". Шарль де Голль (военный герой и все такое) по тем временам заявлял, что Алжир он никогда в жизни никому не отдаст.

Как часто бывает в такого рода процессах, тормознули наиболее прагматичные участники - военные, тем более что приказ выступать пришел им от голлистов. Но "кто не успел, тот опоздал", и политическое крыло заговорщиков получило оперативное преимущество в Париже, развернув свою интригу.

Тем временем в Алжире 13 мая 1958 года военные вместе с несколькими тысячами гражданских демонстрантов под лозунгом "Армию к власти!" осуществляют успешный переворот. Формальной причиной была гибель трех французских солдат, расстрелянных алжирскими сепаратистами тремя днями ранее. У парижских властей - паника. Фактическим лидером алжирского переворота стал командир10-й дивизии парашютистов, бравый генерал Массю, невероятно популярный и в своей среде, и среди гражданских лиц.

Французское военное командование в Алжире приступает к разработке плана собственного антиправительственного выступления. Он получил кодовое название "Возрождение". Ответственным за его разработку назначается полковник Дюкасс, заместитель генерала Массю. Но он был сторонником де Голля, и благодаря ему, а также главнокомандующему генералу Салану в требованиях появилось: "Да здравствует де Голль!"

Захватить власть и удержать ее - "две большие разницы". Вскоре оказалось, что далеко не все полки поддержали путч, а Париж приказал танкистам двигаться на столицу Алжира, их остановил тот же Массю. Он поднял резервистов, их политические сторонники вышли на Елисейские поля в Париже, но к 15 мая инициативу уже перехватил лично де Голль: "Деградация государства неизбежно влечет за собой отчуждение ассоциированных народов, волнения в действующей армии, национальный раскол, утрату независимости. В течение двенадцати лет Франция пытается разрешить проблемы, непосильные для режима партий; она на пути к катастрофе. Однажды, в тяжелый час, страна доверилась мне с тем, чтобы я повел ее к спасению. Сегодня, перед лицом новых испытаний, страна должна знать, что я готов принять на себя полномочия Республики".

Остальные события, вроде захвата Корсики, были не менее яркими, но заявление де Голля уже морально раздавало парижскую власть, и 29 мая Шарль де Голль мирно и законно (старый президент Рене Коти подписал указ) вошел в президентский дворец, возглавив "правительство отечественного спасения".

Началась Пятая Республика, предоставление правительству неограниченных полномочий в урегулировании алжирского кризиса, управление страной в течение полугода декретами правительства, роспуск парламента на каникулы на этот же срок. И делегирование правительству учредительной власти, с тем, чтобы оно разработало новую Конституцию.

И уже 16 сентября 1959 года де Голль выступил с речью, в которой признал право алжирцев на самоопределение.19 марта1962 года, согласно Эвианским соглашениям, Алжир был сдан. Далее был неудачный путч одураченных политиками генералов, более десяти покушений на де Голля от его бывших сторонников и закат его карьеры в 1968-м.

Этот пример - вовсе не потому, что скоро май, что перехват инициативы в блокаде, что народ озлобился и от того еще легче ведется на жаркие лозунги, и так далее. Французская история развивалась достаточно самобытно, и, в отличие от сходных примеров, на внешнее давление там списать ничего невозможно. Тем отчетливее видно, как настоящие герои Второй мировой, сражавшиеся с гитлеровцами плечом к плечу (да, иногда скрепя сердце, но все же), довольно быстро оказались не просто в разных политических лагерях, но и на грани "горячей войны" друг с другом.

Франция - страна, многие века являвшая миру (через литературу и искусство, то есть не вполне через факты, но все же) образцы героического, жертвенного поведения во имя родины, начиная с эпической "Песни о Роланде". Многие (как те же поляки) вдохновлялись Бонапартом, ну, а об образе Жанны д'Арк украинцам и так все понятно, благодаря его незатейливой вульгаризации украинской политикой. И вот все эти мотивы совокупно проиграли ловкой политической интриге, на долгие десятилетия расколов и впоследствии размыв французскую нацию, сумевшую замечательно самоорганизоваться после Второй мировой - одна их люстрация чего стоила.

Наша история с блокадой, ее разгоном, "переобуванием в воздухе" украинской власти, попытка довесить на нее повышение тарифов (хотя МВФ, предполагаю, уже не только брезгливо морщит нос от украинских историй, а просто выдаст своей миссии противогазы) и внезапная полная тишина в социальных сетях (все тролли по свистку быстро вернулись в свежие собачьи будки) - вроде и далека от этих французских предпосылок. И армия не та, и парашютисты уж тем более. У нас не то что де Голля не предвидится, нам и до Луи де Фюнеса далеко.

Некоторые практические замечания по поводу того, как сообща можно что-то сделать, чтобы из этого получилось не "что-то".

Совместная деятельность вовсе не обязательно является групповой - Майдан тому примером. Взаимная симпатия или взаимная антипатия не являются критически необходимыми условиями или препятствиями, если речь идет не о сексе. Да и то не факт.

Командная работа - это первый шаг к работе групповой, а не наоборот. Попытки блокады тому примером. Из стихийно растущей группы не выделятся эффективные команды, когда возникнет необходимость в детализации задач.

Структура и координация, чем всегда пылко увлекаются наши самодеятельные лидеры, - бессмысленное занятие, если сначала не определены:

- содержательная сторона (то есть определение направлений деятельности и поиска средств на нее, именно в такой последовательности);

- качественная (вменяемые роли, групповая культура, избавление от "полезных идиотов", то есть хороших, но дремуче некомпетентных людей). Возня вокруг всевозможных "громадських рад", НАБУ, ранее - вокруг избрания судей - тому примером.

Ну, и предпочтительно гнать подальше людей, начинающих свою речь со слов: "У меня есть стратегия!"

Берегите при этом карманы.