Владимир Великий: от незаконнорожденного до императора

В истории каждого европейского государства есть свои основоположники, объединители и просветители. Для ближайших наших соседей поляков — это князь Мечислав (Мешко). Для французов и немцев — император Карл Великий. Для украинцев — князь Владимир Великий…

Через коварство — к власти

Он был внебрачным сыном князя Святослава и славянки Малуши, ключницы. До тех пор в русской княжеской династии не случалось славянских полукровок. Но в мире викингов это не считалось чем-то необычным. Тесть Ярослава Мудрого, Олаф Скетконунг, взял в жены дочь вождя поморян-ободритов, да и сам по матери был славянином — сыном сестры польского князя Болеслава Храброго Святослава (Сигрит Гордой).

Незаконнорожденный от славянской прислуги не мог стать князем. Но славяне к тому времени уже постепенно входили в варяжско-русскую верхушку, и брат Малуши, Добрыня, смог замолвить за племянника словечко.

В 970 году Святослав пошел походом на Болгарию. На старшего сына Ярополка он оставляет Киев, на младшего Олега — древлянскую землю. Бесхозным оставался Новгород — бывший форпост руссов в продвижении на юг. Новгородцы требовали, чтобы им дали на княжество кого-то из сыновей, или же они позовут к себе князя со стороны, как сто лет назад, — конунга Рюрика. Ярополк и Олег уже были у власти. Владимира, похоже, даже не принимали во внимание. Но Добрыня посоветовал новгородским послам просить на княжество именно его. Князь, к удивлению, не возражал. Со временем Новгород стал трамплином для прыжка княжича-славянина на киевский престол.

После смерти Святослава Ярополк официально стал князем киевским. Но было еще два брата. Родственников нередко убивали или постригали в монахи. Ярополк выбрал первый путь.

Поводом к междоусобице с Олегом стало убийство сына воеводы Свенхельда — Люта. Во время охоты тот заскочил — умышленно или нет — в угодья Олега. Это считалось нарушением суверенитета. Свенхельд жаждал мести и искушал Ярополка возможностью захватить Олегову волость. Киевляне захватили Олегову столицу Овруч, а сам Олег погиб, упав с моста в ров во время давки при отступлении.

Как только Ярополк стал князем, его послы отправились в Кведлинбург на съезд вассалов Священной Римской империи. Западные источники сообщают, что он даже принял крещение от папы римского через его посланца и вступил в брак с дочерью герцога Швабского, родственника императора Оттона ІІ.

Летопись Нестора о браке не упоминает, однако сообщает, что к моменту убийства Ярополк был женат на греческой монахине, привезенной Святославом из похода. Вступая в брак с родственницей императора, Ярополк должен был оставить монахиню. Но во время осады Киева войсками Владимира она оставалась с Ярополком. Владимир убил брата, а ее захватил в плен. Вероятно, гречанка была беременна — не зря Святополка называли «сыном двух отцов».

Молчание Нестора о браке Ярополка с немкой, возможно, объясняется тем, что во время осады Владимиром Киева ее с Ярополком не было. Ведь он намеревался жениться в третий раз — с Рагнхильд (Рогнедой), дочерью Регнвальда Полоцкого (Рогволода). Променять жену-христианку на язычницу — это достаточное основание, чтобы родовитая немка бросила своего мужа. Первой жене, вероятно, просто некуда было уходить из Киева.

Монархи часто расторгали старые браки и заключали новые по политическим мотивам. Ярополк поступал так же. Полоцк тогда воевал с Новгородом, и брак с дочерью Регнвальда был акцией, направленной против Владимира.

Славянское происхождение молодого князя Владимира, очевидно, помогло ему освоиться на Новгородской земле. Там же, если верить скандинавским сагам, Владимир впервые женился. От того брака якобы родился его первенец Вышеслав.

После убийства Олега Владимир исчез из Новгорода, оставив жену с сыном. Против головорезов Свенхельда, закаленных в боях с греками (ромеями) под Доростолом, одними лишь силами новгородцев было не справиться. Нужны были бойцы не хуже.

Некоторые ученые считают, что Владимир бежал в Швецию, откуда, как правило, выводят происхождение Рюриков. Другие — к норвежскому ярлу Хакону Мо­гучему. «Норвежская» версия более вероятна, ведь у Владимира уже служили норвежцы. Кроме того, отец Хакона, как и отец Владимирового воспитанника норвежца Олафа Трюггвассона, был убит конунгом Харальдом Серая Шкура. Для Хакона Олаф мог быть потенциальным союзником (судьба распорядилась иначе). Владимир в свое время спас Олафа от смерти; быть может, набор наемников осуществлялся в Норвегии. Вернувшись с подмогой, он изгоняет из Новгорода людей Ярополка.

Но, прежде чем идти на Киев, нужно было задушить в зародыше опасную коалицию Киев — Полоцк. И Владимир заслал сватов к Рагнхильд. Регнвальд спросил дочь, за кого она желает пойти (у скандинавов дочери на выданье имели «совещательный голос» в решении своей судьбы). «Не хочу разувать сына рабыни!» — был ответ. Возможно, Владимир и рассчитывал на формальный повод для войны... Норвежцы, новгородцы-словены и чудь напали на Полоцк. На их сторону перешли славяне-кривичи, на чьих землях стоял город. Братья Рагнхильд погибли, а ее саму победитель, по совету Добрыни, изнасиловал на глазах у родителей.

...После взятия Полоцка у Рагн­хильд родился сын Изяслав. Тем временем в окружении Владимира сформировалась его собст­венная «партия», которую представлял его дядя Добрыня и нов­городцы — спутники Рюриковичей в походах по славянским землям Руси и в чужие края. В По­лоцке был сделан первый шаг на пути к овладению славянами государственной машиной Руси, созданной русами-викингами. До тех пор русы расценивали славян в основном в качестве живого товара, объекта полюдья, в лучшем случае — поставщиков военной силы, которых еще и приходилось обучать военным премудростям. И славяне оказались способными учениками.

Дорога на Киев была открыта. Владимир обратился к воеводе Ярополка Блуду (судя по имени — славянину) с просьбой помочь взять Киев и устранить брата. Блуд внушал Ярополку мысль о бесперспективности обороны. Последний бежал в городок Родня. Владимир вошел в Киев без боя, потом взял в осаду Родню. В городе начался голод. Блуд посоветовал Ярополку сдаться на милость победителя. Князь вошел в дом, где находился Владимир, и два варяга, стоявшие за дверью, подняли Ярополка на мечи. Как отблагодарили предателя Блуда — неизвестно. А к боевым трофеям Владимира добавилась жена убитого.

Хотя Киев был взят без крови, норвежцы потребовали выкуп. Согласившись, Владимир рисковал оттолкнуть от себя местное население и славянскую часть своей дружины. Не дожидаясь расплаты, наемники начали грабить Киев, требуя указать им путь на Византию. Владимир предложил им остаться у него на службе. Часть варягов согласилась, остальные подались в Константинополь.

Акт веры

Крещение легитимизировало Владимира в глазах европейского сообщества после убийства христианского государя. Европа всегда уважала «право меча», в том числе в отношениях между родственниками, но язычники были вне закона. И потому — открыты для вмешательств извне. Русь спасали лишь отдаленность от мощных христианских государств и их собственные проблемы. Но едва ли это могло продолжаться долго. А расправа с варягами-христианами могла настроить против Владимира и других варягов-дружинников, пусть даже язычников.

Принятие крещения именно от Византии не стало неожиданностью. Оба государства уже имели опыт политического и экономического партнерства. Сыграл свою роль и банальный политический расчет. Император Василий Болгаробойца нуждался в помощи русов против узурпатора трона Варды Фоки. Константинополь находился в блокаде, а собственных военных сил, чтобы прорвать ее, императору не хватало. Владимир поставил условие: Василий должен отдать за него свою сестру Анну. Тот согласился, но Владимир должен был принять крещение. Возможно, именно это князю и было нужно.

В труде «Память и похвала князя русского Владимира» говорится: «после крещения князь прожил 28 лет. Умер он в 1015 году». Простое арифметическое действие дает нам 987 год. Т.е. как раз накануне похода в поддержку императора. Британский исследователь доктор А.Власто уверен, что идею крещения подкинул Владимиру его воспитанник и друг Олаф Трюггвассон и именно он привез в Киев первого христианского епископа — византийца Павла. Но самолюбивый Василий не хотел отдавать сестру за Владимира, какого-то недавно окрещенного русского князя.

Русы и верные императору легионы наголову разгромили Варду Фоку. Вместо того чтобы после победы напомнить Василию о его обещании, Владимир вернул войска домой. Только со временем, поняв, что император оставил его в дураках, князь окружил византийский город Херсонес в Крыму. Несколько недель спустя Владимир взял его штурмом, ограбил и стал грозить походом на Константинополь. У Василия не было выбора: бунт Фоки еще не подавили. Летопись сообщает, что Анна не хотела ехать в Киев, и ее пришлось долго уговаривать.

Насаждать христианство князь стал еще более упорно, нежели язычество. Довольно часто неофиты больше ревностны в вере, нежели тот, кто их крестит. Так что факт массового принудительного крещения киевлян в Днепре кажется вполне правдоподобным. На месте капища вновь возник храм. Там, где жили замученные варяги-христиане, заложили Десятинную церковь. Для варяжско-христианской «партии Ярополка» возник шанс легализироваться, уже на условиях верности Владимиру.

Крещение киевлян прошло сравнительно мирно. Но Новгород не воспринял наступления на веру предков. Те, кто оказывал сопротивление, были убиты, а их дома сожжены. Большинство простонародья исповедовали Христа наравне со «старыми богами» где-то до середины ХІІІ в. А в некоторых регионах Московского царства еще в XVII в. женщины тайно поклонялись богине Мокоше. Грамотность внедрялась так же радикально, как и новая вера: детей отнимали у родителей и отправляли в церковные школы.

В Киеве была основана митрополия, подчинявшаяся Константинополю. Религиозное превосходство влекло за собой политическую зависимость, но Владимир признавал лишь церковную власть Византии. Империя и не особо-то давила. Херсонес — важный стратегический город — был рядом, и в случае чего князю ничего бы не мешало взять его во второй раз.

Владимир установил церковный устав по византийскому образцу. Кроме душпастырства, церковь вела судопроизводство в семейных и имущественных делах. Титмар Мерзебургский писал, что на момент смерти Владимира в Киеве насчитывалось до 400 церквей. Среди них были и римские храмы, и даже ирландская церковь. Русь стала открытой для различных идейных течений. Самый древний письменный памятник Руси — «Новгородской кодекс» конца Х — начала ХІ веков, содержит тексты «ереси богомилов».

Были установлены отношения с рядом европейских государств и Святым Престолом в Риме. Оживилась торговля, начали чеканить монеты, на одной стороне которых было изображение родового знака Рюриковичей — трезуба. На противоположной стороне монеты — стилизованное изображение князя на троне в диадеме, похожей на императорскую.

Железом и кровью

Традиционно считается, что при Владимире царили мир и спокойствие, почти «золотой век». На самом деле по количеству войн князь превзошел своего отца Святослава. Только через год после свержения Ярополка Владимир начал с польским князем Мешко войну за «червенские города», положившую начало почти тысячелетней вражде двух народов. Владимиру пришлось дважды усмирять вятичей — бывших хазарских союзников, не признававших власти Киева. Поход на радимичей объединил северную и южную части Руси. Оккупация земель ятвягов позволила Руси получить выход к Балтийскому морю. Война с волжскими булгарами завершилась договором о мире и, быть может, очередной женитьбой Владимира. Считается, что его сыновья Борис и Глеб родились от булгарской княжны. После похода на Херсонес Владимир захватил Таманский полуостров, где назначил князем сына Мстислава. Потом он осуществил поход на славян — белых хорватов. Дальше — снова война за «червенские города», уже с Болеславом Храбрым, сыном Мешко. Вопреки мирному договору с булгарами, Владимир снова идет на них, а оттуда — на Северный Кавказ. Оборонительные войны велись лишь против печенегов. Русь была агрессивной державой с последовательной имперской политикой.

Соседи тоже не оставались в долгу. После второго похода русов на Польшу вдова шведского конунга Эрика Победоносного, полька Святослава-Сигрид, приказала сжечь в бане старшего сына Владимира Вышеслава, когда тот приехал к ней свататься. Именно так княгиня Хельга замучила древлянских послов. Потом норвежский ярл Эрик Хаконссон при поддержке шведов сжег Старую Ладогу. По иронии судьбы, Эрик был сыном Хакона Могучего, у которого Владимир «одалживал» людей для взятия Киева.

Наследие

Карл Великий еще при жизни разделил Франкскую империю между сыновьями только от одной из своих многих жен. Владимир «пристраивал» своих детей на уделы — независимо от того, кем была их мать. Таким образом князь, возможно, хотел по-хорошему развестись с предыдущими женами. Брак с «багрянородной» Анной означал, что другим женщинам у князя не было места. Сыновья же должны были выполнять роль княжеских наместников.

Рагнхильд, родившая Владимиру детей больше других (двух сыновей и трех дочерей), чувствовала себя униженной и хотела убить Владимира. Князь надумал казнить жену, но когда вошел в комнату с мечом, навстречу ему вышел с мечом в руках малолетний Изяслав. Потрясенный Владимир отослал Рагнхильд с сыном в Полоцк. Там она и умерла в 1000 году. Изяслав пережил мать на год, но оставил сына Брячислава, положив начало воинственной полоцкой ветви Рюриковичей.

Рагнхильд все-таки отомстила Владимиру, хотя для этого и пальцем не пошевелила. Некоторым ее потомкам, в том числе и Ярославу, передалась болезнь Пертеса — наследственная хромота ввиду недоразвитости тазобедренного сустава. Болезнь преследовала потомков Владимира и Рагнхильд до ХІІІ века.

От принцессы Анны у Владимира детей не было, и князю пришлось решать сложную проблему наследования престола. На Ярослава Владимир, видимо, не рассчитывал, если брать во внимание его отношения с Рагнхильд. Святополк был опасен. Возможно, он и на самом деле был сыном Ярополка, единственным потомком варяжской ветви Рюриковичей. Среди киевской элиты должны были оставаться и сторонники «партии Ярополка» — если откуда-то еще могли взяться присягнувшие Святополку на верность после смерти Владимира. Кроме того, Святополк был женат на дочери Болеслава Храброго — племяннице Сигрид Гордой, а с Польшей у Владимира отношения были не самые лучшие. Возможно, как раз назло Болеславу Владимир к концу жизни (в 1012 году), в разгар польско-немецкой войны, обручился с родственницей германского императора.

Мстислав, казалось бы, подходил больше других. Но на юго-восточной границе государства было неспокойно. К тому же он уже обустраивал самостоятельное княжество в Чернигове, хотя против отца открыто и не шел. Остальные сыновья были либо малолетними, либо нужны были для поддержания власти Руси на периферии.

Владимир остановил выбор на Борисе. Пожалуй, не потому, что очень его любил, — просто Борис был «лучшим из худших». Он не имел военного опыта; единственный поход на печенегов скорее походил на тренировочный.

Владимир успел на короткое время нейтрализовать Святополка. Повод нашелся: в Турове еще не было епископа из Киева, и крещение там проводил духовный отец жены Святополка, римский епископ Райнберт. Ярополк, как известно, тоже принял крещение из Рима. Князь заточил Святополка в Киеве вместе с женой, но им посчастливилось бежать. Это был первый удар. Второй нанес сын Рагнхильд Ярослав, отказавшись присылать из Новгорода дань. Владимир начал готовить поход против сына. Ярослав, как прежде и его отец, обратился за помощью к викингам. Видимо, к шведам. Как известно, в 1019 году он обручился с дочерью шведского правителя Олафа Скетконунга Ингигердой. Вполне логично, что Ярослав избрал в союзники именно Олафа Скетконунга, сына ярла Эрика Победоносного и польки Сигрид Гордой, уничтожившей первенца Владимира.

До войны не дошло: 15 июля 1015 года князь Владимир умер. Почти тридцать лет спустя Ярослав распорядился перезахоронить рядом с отцом в Десятинной церкви его сводных братьев, Ярополка и Олега, перед тем окрестив их кости.

После смерти Владимир оставил окончательно сформировавшееся государство, в значительной степени уже христианизированное и ославяненное, с широкими международными связями. Дальше его повел Ярослав, которого потомки назвали Мудрым. Быть может, из-за пристрастия к книгам. А может, потому, что его правление не было отмечено таким количеством крови и страданий, как во времена отца.