Вернисажи Эммы Андиевской

Родилась Эмма Андиевская 19 марта 1931 года в г. Сталино (ныне Донецк), потом ее родители переехали в Киев. Жила в Германии, в США (имеет американское подданство), со временем окончательно поселилась в Мюнхене. Член ПЕН-клуба и Свободной Академии в Мюнхене. Была женой известного украинского литературоведа, ныне покойного Ивана Кошеливца, который в сотрудничестве с В.Кубиевичем приложил немало усилий, чтобы выпустить Энциклопедию украиноведения. Удостоена престижной премии Фонда Омеляна и Татьяны Антоновичей за «Роман про людське призначення» (1984), нагораждена знаком отличия «Интеллектуальное мужество» (журнал «Ї» — Львов, 2003), отмечена международной литературной премией «Триумф» (2003) и другими.

Эмма Андиевская не перестает удивлять: цветом, словом, образом... Известная поэтесса и прозаик (ее перу принадлежат 19 сборников поэзии и восемь — прозы), неповторимая художница, она уже прочно вошла в сознание украинской культуры ХХ—ХХІ века.

С малых лет Эмму Андиевскую старательно приучали к тому, что она —«русская», хотя мать была казацкого рода, правда, русифицированная. Отец — известный химик-изобретатель, которого в годы войны уничтожили свои перед приходом в Киев частей Красной армии, что и побудило мать в 1943 году вывезти детей в Германию. Там, в иноязычном мире, уже запрограммированная на сознательное украинство из чувства протеста и желания стремления находиться на стороне униженных и оскорбленных (это ощущение — «Я сызмала находилась на стороне униженных» — пришло к ней еще в довоенном Киеве), Эмма и сделала свой окончательный выбор.

Ей кажется, что если бы писала на немецком, английском, французском или русском, то, наверное, обрела бы значительно большую популярность в мире и читательскую аудиторию. Но писательница считала делом элементарной порядочности творить именно на том языке, который в Украине затаптывали. И на все «резоны», будто бы украинский язык обречен на небытие, отвечала, что именно это ее и привлекает: если обречен — то я пойду одна против всего мира, но не дам ему исчезнуть. И, живя в иноязычном окружении, в совершенстве владея другими языками, она была и остается украинской писательницей, подчеркивая: «Я свою Украину ношу, как улитка свой домик, я в ней живу — иначе я пошла бы в другие культуры, как многие весьма талантливые люди».

Эмма Андиевская сознается: как ни странно, первое ее восприятие мира совершается через глаза, и лишь после этого появляется слово. Между прочим, до тринадцати лет она умела свободно сочинять мелодии, но, поскольку не имела музыкального образования, записывать их не могла, и потому это постижение мира постепенно отошло. В конце концов литература «съела» в ней все...

Живопись интересовала ее с детства, однако первая выставка состоялась в Мюнхене только в 1956 году, потом рисованию помешала нужда — не было денег на дорогие краски, холст... Наконец, после того как сто ее картины куда-то пропали не по собственной беспечности, она очень рассердилась и решила рисовать интенсивнее.

«Дело в том, — рассказывает г-жа Эмма, — что у меня глаз где-то там на дне всегда разделялся на слово и цвет, так что теперь я могу рисовать, беседуя. Сейчас я очень интенсивно рисую. Я просто должна рисовать — у меня где-то там в поджелудке хранятся все картины, которые надо только «вытянуть» кисточкой, и я это пытаюсь делать. Выставок мне и вправду не хватало. Публика в Германии теперь не слишком охотно покупает, так что выгоды это не приносит, зато удовольствие... Выражение в творчестве — это не просто хлеб, а воздух, без которого я бы задохнулась. Каждый, кто творит, обладает этим ощущением. Живопись оказала сильное влияние на мою поэзию. Что же касается моих художественных опытов... грубо говоря, у меня рука подключена прямо к желудку подсознания, она сама все знает. Я там, наверху, в мозгу, ничего не знаю, но рука моя очень точно знает, и потому я могу рисовать и разговаривать одновременно. Для меня это всегда разворот метафоры. Я очень люблю краску. Конечно, можно прибегнуть и к самому рисунку, но это, на мой взгляд, относится больше к сфере умственной, это скорее конструкция, а мои художественные работы более непосредственны. Я везде люблю ходить без дорог, точнее, скакать...»

Кажется, даже среди талантливых творческих людей, которых всегда отличает индивидуальный стиль, трудно отыскать более яркую, оригинальную личность, у которой этот стиль настолько гармонизирован как на внутреннем, так и на внешнем уровнях, чем Эмма Андиевская. Однажды увидев ее художественные работы, уже не спутаешь их ни с какими другими. И — что особенно важно — никогда их не забудешь. Думаю, дело не только в особых изобразительности и художественной стилистике, своеобразной колористике, но еще и в том, что они несут мощную добротворческую энергетику — если, конечно, в качестве доказательства этого можно принять тот непреложный факт, что ее удивительные фантастическо-сюрреалистические рисунки всегда снимают с зрителя эмоциональное напряжение и вызывают добрую улыбку — даже несмотря на то, что побуждают к работе, иногда напряженной, его воображение, дабы постичь художественный замысел автора.

Воспринимая искусство как игру, Андиевская выражает в нем свободу своей индивидуальности, собственное видение мира, что нередко «заряжает» и других, правда, готовых к такому восприятию.

Техника (а это, как правило, акрил, масло) не играет для ее никакой роли. В последнее время увлеклась стихописью, творя свои не поддающиеся обычной логике «Сегменты снов», то есть, полностью используя сновидения, переведенные в краски.

Художница иллюстрировала практически все свои поэтические сборники, в частности «Архітектурні ансамблі», «Знаки. Тарок», «Межиріччя», «Атракціони з орбітами й без», «Хвилі», «Вілли над морем», «Казки Емми Андієвської», книгу новелл «Проблема голови», недавно изданную «Хід конем» и другие.

Андиевская-поэт, Андиевская-прозаик, Андиевская-художник...Три художественных мира образуют один неповторимо-причудливый мир Эммы Андиевской, ее духовная вселенная — одна-единственная в своей непохожести, являя столь мощный всплеск экспериментирования, что позволяет вести речь о новой художественной действительности, рожденной воображением неординарного творца.

Эммануил Райс отмечал, что Эмме Андиевской каким-то «нам не понятным образом... удалось сохранить полностью одно из величайших сокровищ каждого человека — ее детство», и к тому же обогатить «культурой и жизненным опытом взрослого человека и проявить его в весьма своеобразной, сложной поэтической суверенной форме, что блестяще ей удалось».

В телефонном разговоре я переспросила г-жу Эмму, уточняя, сколько же на самом деле картин она создала (в одной из моих записных книжек указана цифра: более шести тысяч). И услышала в ответ эмоциональное: «Да более восьми тысяч!». И дальше: «Я спешу рисовать, чтобы успеть все, отпущенное мне творческой судьбой, — рисую, пока рисуется, а роман еще подождет» (имеется в виду роман «Лабиринт», над которым автор работает в течение многих лет).

Ее художественные работы хранятся во многих музеях и частных коллекциях (имеет она и солидные каталоги), неоднократно экспонировались в США, Канаде, Франции, Бразилии, Швейцарии, Австрии, Чехии... С начала 90-х имя Эммы Андиевской — как поэта, прозаика и, конечно же, художницы — пришло в Украину.

Необычайно волнующая страница в художественной биографии Эммы Андиевской — ее участие в Интернациональном баварском кинофестивале 2001 года. На нем 80-летие всемирно известного кинорежиссера Франческо Рози почтили картиной Эммы Андиевской «Золотой Христос» (распятие, 100х80 см, бумага, акрил). Сегодня это полотно (с украинским посвящением на обороте) украшает виллу Франческо Рози в Риме.

О неповторимых работах художницы часто пишет зарубежная пресса, многочисленные публикации щедро иллюстрируются репродукциями ее картин. Поэтому Эмму Андиевскую можно считать своеобразным послом Украины в мире (она, гражданка Америки, в течение многих лет проживающая в баварском Мюнхене, всегда и всюду принципиально заявляет себя украинкой), ее визитной карточкой, женщиной, которая кисточкой смело расширяет границы человеческого знания, обогащая его образами Украины.