Уроки на передовой

"Село живе, коли сміються діти", - бодро говорит в микрофон детский голосок.

Это Лиза выступает со своим стихотворением. Сегодня в школьном дворе отмечают праздник ее родного села Троицкое. Чуть погодя из выставленных на ступеньках школы колонок зазвучат веселые музыкальные композиции, в перерыве между которыми я услышу стрельбу из пулемета. И на это никто не обратит внимания.

- Только что стреляли, вы слышали?

- Что? Нет, - изумленно смотрят на меня глаза уже знакомой нам семиклассницы Лизы и шестиклассницы Вики.

- Вот, еще раз... - говорю, когда снова стихла музыка, и стало слышно вдали: тра-та-та-та-та, тра-та-та-та-та.

- О, да, точно! Это пулемет! - уверенно чеканит Лиза.

- Мы уже даже не замечаем, - безразлично говорит Вика и по моей просьбе тянет знакомить с первоклассниками.

С нами вежливо здоровается Андрюша, молча кивает немногословный Никита. Подбегает Антон и, заливаясь смехом, пытается остановить Настю. Юбочка девочки вьется колокольчиком, когда она быстро крутится под ритмичную, хорошо знакомую мелодию "як у нас на Україні всі лани квітучі".

Несмотря на то, что Троицкое едва ли не ежедневно фигурирует в сведениях штаба антитеррористической операции о количестве обстрелов, село живет, смеются дети...

"Я буду сама рожать и сама в садике работать"

Чтобы добраться в школу в Троицком, надо переехать два подорванных моста, проехать километров пять по перемолотой в болото сельской дороге, по пустым улицам, мимо заросших кустарником заброшенных дворов и необработанных полей. Не доезжая два-три километра до так называемой ЛНР, свернуть к самому большому в селе двухэтажному зданию с замененными после обстрелов окнами и крышей.

Сегодня здесь людно. Сошлись местные. Стоит напакованная подарками волонтерская машина. Переодеваются и суетятся артисты Попаснянского районного Дома культуры. Дети кучкуются вокруг миссионеров евангельской церкви, которые привезли для них игры и мультфильм. Вон стоит семья с малышом в коляске. Заводится аппарат со сладкой ватой. Детям и взрослым весело.

Как оказалось, Лиза и Вика сидят за одной партой, хотя и учатся в разных классах. Просто Лиза в своем седьмом классе - одна, так же как и Вика в шестом. До войны в Лизином классе было четверо детей, в Викином - трое.

"Все наши друзья разъехались", - с грустью говорят девочки. За одной партой одна учит информатику, вторая - всемирную историю. Это различие им совершенно не мешает, наоборот - вместе веселее.

- А в первом классе - аж восемь детей. Это самый большой класс! - наперебой рассказывают школьники и легко перечисляют дальше. - Во втором и четвертом классах - по четверо детей, третьего нет, в пятом, шестом и седьмом - по одному ученику, в восьмом - трое, в девятом - двое, в десятом - четверо, а одиннадцатого - тоже нет. Тридцать детей - вот и вся школа.

- А где "Хорват"? Почему больше не приезжает? Елку привез и уехал. А еще по Ромке скучаю. Мы с ними в футбол играли... - спрашивает меня второклассник Артемчик.

Я не знаю, что ему ответить. Потом от директора узнаю, что это были первые военные, которые зашли в село. "Дети сначала с опаской и осторожностью относились к людям в форме, а потом сдружились. Они постоянно приезжали играть с ребятней в футбол, настольный теннис, дети с ними сблизились и почувствовали, что угрозы нет", - говорит Марина Герцанова.

Праздник в самом разгаре, со двора "ллється пісня на просторі, вільна, сильна, наче море, про мій милий рідний край…", а дети все чаще посматривают на раскочегаренный аппарат, который вот-вот выдаст невесомые бело-голубые и розово-салатные облачка на палочке.

Я знаю, что в школе далеко не вся крыша отремонтирована, поэтому отправляюсь по коридору в направлении спортзала, где до сих пор на потолке зияет огромная, заполненная небом, дыра от "Града". Вдруг в этот коридор деловито сворачивает маленький мальчик - явно не школьник - и ведет за руку еще меньшую девочку. Они так уверенно двигались по своему маршруту, что я застыла, любуясь этой маленькой парочкой. Через несколько метров от разбитого спортзала дети нырнули в дверь слева.

Через мгновение в двери появляется красивая улыбающаяся женщина, я понимаю, что это воспитатель, и сразу узнаю ее: недавно встретила около нулевого блокпоста в этом селе. Тогда, на безлюдной улице с забитыми окнами и заборами, с надписями от руки "мины", она появилась неожиданно, выйдя словно ниоткуда. Ласково обнимая свой беременный живот и знакомя нас со своим восьмимесячным сыном, она своей легкостью и лучезарной улыбкой мгновенно наполнила смыслом всю пустоту вокруг. Там, где, казалось бы, жизни уже нет, она, оказывается, только берет свое начало.

- А это наша манюся, Женя, она еще не разговаривает, но играть мы любим. А это - Максимчик, мы не очень любим читать и писать, но мама нас просит подготовить к первому классу, - знакомит меня с детьми воспитательница Наталия, и я мысленно радуюсь, что у этой малышни есть рядом своя "Мэри Поппинс".

Маленькая Женя на месте не сидит ни минуты. Она недавно приехала с мамой с "той" стороны, где и родилась. Чуточку подрастет - и в школу будет ходить. Максим со знанием дела, насупив бровки (от нерадостной для него перспективы садиться за чтение), складывает на полочку игрушки.

В садике - четверо воспитанников, двое сегодня заболели. Светлая комната, мягкий ковер, цветы на стенах, куча игрушек. Дети здесь - с 8 до 12 утра ежедневно. Ремонт работники школы сделали сами, как только получили все необходимые материалы от мецената из Ровно. Игрушки и наборы для творчества привезли волонтеры "в невероятном количестве". Воспитательница радуется.

- Я буду сама рожать и сама в садике работать, а то вон разъехались все, - женщина смеется так, что невольно улыбаешься в ответ. - И всего мне хватает! И зарплаты - тысяча гривен, и "детские" получаю. Рожу - на второго ребенка буду получать. Муж у меня в Зайцевом стоит, к рождению ребенка в самый раз должен вернуться. У него зарплата тоже очень хорошая!

- Вы за него не переживаете? - спрашиваю я человека, который сам живет на линии фронта.

- Он меня пытается не огорчать - у него всегда все тихо и спокойно. И за меня он особо не переживает, знает, что я с родителями, которые, вдруг что, первой опустят меня в погреб, - обыденно объясняет воспитательница и вновь заливается смехом.

Действительно, не жизнь, а радость. Все привыкли...

Зимой 2015-го в школу было три прямых попадания "Града". Одно - в спортзал, два - в коридор и мастерские, и еще 18 снарядов упали вокруг территории школы.

Детей в школе тогда не было, все разошлись после уроков и... вернулись на учебу уже в апреле.

- После обеда мы распустили детей по домам, вечером начался сильный бой, а на следующее утро уже был ад. Село разбегалось в разные стороны, я выезжала под обстрелами, и удалось только с третьего раза, сорок дней здесь не прекращалось месиво, - рассказывает директор.

Село расположено на границе двух областей. Протяженность - 15 км: начинается в Луганской области, под Попасной, а заканчивается - в Донецкой, под Мироновским. И, соответственно, лежит на границе так называемых "ЛНР"-"ДНР". Рядом - оккупированные Дебальцево и Первомайск. Зимой 2014–2015 гг. село было едва ли не эпицентром самых ожесточенных боев.

На глазах одного ученика убило его отца. Дома, во дворе…

Спортзал залатать не так просто. Снаряд прошил еще и пол, поэтому до начала каких-либо восстановительных работ, которые уже готовы оплатить меценаты, надо сделать экспертизу, посмотреть фундамент. Экспертиза стоит дорого, государственному/местному бюджетам не по карману. И волонтеры не имеют возможности это потянуть. Поэтому пока что восстановленная школа отгорожена от разбитого спортзала закрытой на замок дверью. Для физкультуры оборудовали классную комнату.

- Хотя, если бы у нас был спортзал, мы собирали бы у себя всю молодежь села, - говорит директор. - У нас есть завклубом, но ей негде разогнаться - клуб в аварийном состоянии. Так она сюда охотно приходила бы заниматься с детьми. Спортивные секции открыли бы, люди, которые вели бы их, есть. А то у нас в селе деваться нигде - ни одной секции, ничего, кроме школы, нет.

Школа работала все время, как могла. Стреляли - уроки прекращали, стихало - снова начинали. Периодически снаряды залетают во двор до сих пор. Последний раз - за два дня до первого сентября в этом году - снаряд разорвался в 500 метрах от школы. Перед первым звонком расчищали двор от осколков и снимали посеченный ими флаг.

Чтобы безопасно добежать до подвала, где устроено бомбоубежище, детям сделали так называемый безопасный коридор: все окна на пути к подвалу наполовину забиты специальными сандвич-панелями, а оконные стекла заклеены прозрачной защитной пленкой, чтобы не разлетелись на осколки. Дети прошли инструктаж и знают, как и куда двигаться, как пригибаться и выполнять команды взрослых. В планах - перила и покрытие на ступеньки к подвалу, чтобы безопаснее было спускаться.

- Как защититься, мы знаем, но иногда не успеваешь среагировать. Через 30 метров от меня упал снаряд, а я только и успела, что моргнуть и застыть в шоке. Не успела даже упасть на пол и закрыть голову, что мы обычно делаем при обстрелах. Так вот, если мины или саушки летят, то мы можем сосчитать "раз-два-три-четыре-пять", и только тогда снаряд ложится. А если "Град"... Ой, ничего не рассчитаешь, только такой шелест - и все...

Все, кто хотел бы вернуться в школу, боятся. Те, кого здесь учат, привыкли. Как бы там ни было, а школа держит жизнь в этом маленьком фронтовом селе. Закрыть ее - равнозначно его смерти. Здесь - центр жизни села. Есть школа - есть жизнь, есть село, смеются дети...

Если автобус утром едет в школу...

То же мне сказала директор школы в селе Крымское. Это еще один край мира на Луганщине, едва ли не со всех сторон окруженный линией фронта, отрезанный от всех дорог и асфальтированных путей. Добраться к нему можно только через поле. Если ненастье - только на военном "Урале". Поэтому школьный автобус - здесь больше, чем транспорт.

- Если автобус утром едет в школу, значит - жизнь идет, есть порядок, - делится директор Ирина Бугера. - Но как только выпадает дождь, мы недосягаемы для всех, дорогу через поле размывает. Зато в прошлом году у нас не было эпидемии гриппа, не заболел ни один ребенок, в то время как везде школы закрывались на карантин. Потому что мы в изоляции. Не дай Бог еще эпидемию гриппа сюда...

В школе учатся 42 ребенка, и их скоро везти на медосмотр. Непогода едва ли не такая же проблема, как обстрелы.

Полных есть только четыре класса, остальные дети (в третьем классе - одна девочка, в четвертом - двое учеников, в одиннадцатом - один) - на индивидуальном обучении. Первоклассников в этом году нет, но подрастают будущие - в садик ходят восемь детей. Из девятого класса на прошлой неделе родители забрали мальчика в Северодонецк: вновь начались сильные обстрелы.

Школе в этом году исполнилось 150 лет. Рядом, в соседнем корпусе, - детсад. Капитального ремонта не было уже десятки лет. Дело в том, что в селе строилась новая школа на 400 детей, поэтому в старую уже нецелесообразно было вкладывать средства. Новая школа не прожила и дня. От почти возведенного нового здания вследствие обстрелов остались только коробка и крыша. Восстановлению она не подлежит. Старой школе придется еще поработать. Латаются дырки в полу и на крыше, клеятся оконные стекла, покупаются новые холодильники и плиты. Меняли дверь, окна и отопление. Волонтеры, военные, международные организации и районный бюджет, как могут, продлевают жизнь старенькой школы. Задача - протянуть до капитального ремонта, которого и в планах пока нет.

- Если бы мы потеряли школу, то потеряли бы всех детей из села, - сказал мне как-то директор Семеновской школы около Славянска. - Звенит звонок с последнего урока, а они все здесь, на стадионе, в компьютерном классе. И я разрешаю, а иначе чем им здесь еще заняться?

Сергей Борисенко не находил себе места, когда школу захватили сепаратисты и обустроили там свой пункт. Стадион полностью изрыли окопами, а в результате отчаянных боев школа превратилась в разграбленное, истерзанное здание, без крыши, окон, дверей, с дырами в стенах. К счастью, очень оперативно среагировал "Ощадбанк", полностью отстроив собственными силами школу всего за два месяца. А иначе стояла бы разбитая до сих пор.

* * *

Пока старшие дети интересуются у миссионеров программой обмена в США и в Германию и разочарованно узнают, что уже пролетели, поскольку не проходят возрастной ценз - 14 лет, я узнаю у Лизы, чем она займется после уроков.

- Не знаю, скучно.

- А что тебе нравится?

- Петь, - у Лизы светлеет лицо, и она расплывается в улыбке.

- Где-то учишься? Занимаешься?

- Нет.

- А как?

- Просто, сама по себе.

Маленькие сельские школы, которые я видела, живут, как большая семья. Это особая атмосфера, из которой дети не убегают поскорее после уроков, а хотели бы остаться здесь по возможности дольше. Поля вокруг заминированы, с наступлением темноты по улицам ходить опасно. Вот и ждут утра - на школьный автобус.

Дети моментально принимают любое приглашение к игре, открыты к новым знакомствам, любознательны, любят обниматься. Тема войны им неинтересна, и говорят они о ней неохотно. Кто-то скажет, что "уже не боится", как Лиза. Кто-то - что ему все равно страшно. Но эти разговоры мгновенно утихают, едва вы начнете с детьми игру или расскажете что-нибудь интересное. Детство адаптировалось к войне, пришло в норму, если так можно сказать... Но не спрашивайте у них, кем они хотят стать в будущем. Ведь будущее, так и не наступив, может закончиться для них в любую минуту. Для этих детей важно то, что они хотят делать сейчас. Спросите об этом.

"Село живе, коли сміються діти, Коли у травах пломеніють квіти, Коли пшениці заквітчають поле, Коли живе, працює рідна школа…" - читает Лиза стихотворение...

Проект осуществляется при финансовой поддержке правительства Канады через Министерство международных дел Канады.