«УНИЧТОЖЕНИЕ ПОЛЬШИ ОСТАЕТСЯ ПЕРВООЧЕРЕДНОЙ ЗАДАЧЕЙ»

Польша возрождает национальную независимость. Она потеряла ее во второй половине XVIII ст. В 1772, 1793 и 1795 годах ее территория была разделена между Россией, Пруссией и Австрией, а после завершения наполеоновских войн по решению Венского конгресса в 1815 году «вольный город» Гданьск (Данциг), в средние века привлекавший своим важным стратегическим положением пристальное внимание Тевтонского ордена, получила Пруссия.

Польша положительно встретила известие о том, что декларация конференции глав держав Антанты, принятая в начале июля 1918 года в Версале, рассматривала «образование польского единого независимого государства со своим выходом к морю» одним «из условий прочного и справедливого мира и правопорядка в Европе». В конце августа этого года согласно декрета Совета Народных Комиссаров Советской России, подписанного В.Лениным, она стала независимым государством.

В мае 1919 года согласно решению Парижской мирной конференции западные страны-победительницы в первой мировой войне, отобрав Гданьск у Германии, не вернули его Польше, подтвердив ему статус «вольного города». Выход к Балтийскому морю молодому государству обеспечивал узкий так называемый «Польский коридор». Но он, отделяя Восточную Пруссию от остальной территории Германии, наряду с Данцигом служил постоянным и активным источником польско-германской вражды.

Гитлер предлагает Польше дружбу. В мае 1933 года фюрер заверил польского посланника в Берлине в том, что он хочет мира с его страной, а в совместном германо-польском коммюнике было объявлено о намерении фашистского правительства «действовать в строгих рамках существующих договоров». В ноябре этого года Гитлер предложил начать переговоры для разрешения всех спорных вопросов, касающихся обеих сторон. В январе 1934 года между ними был подписан договор о ненападении на 10 лет, который был воспринят как начало «исторической эры дружбы» соседних государств.

Германо-польский пакт о ненападении был крупным успехом нацистской дипломатии. Он положил начало выходу третьего рейха из внешнеполитической изоляции, в которой он находился с момента прихода фашистов к власти, а также заключению двухсторонних договоров Германии с соседними государствами, что было существенным ударом по советским предложениям о системе коллективной безопасности. Данное соглашение не обязывало нацистов признавать западные границы Польши, оно сорвало подготовку Восточного пакта между СССР, Литвой, Латвией, Эстонией, Финляндией и Польшей, предполагавшего создать барьер против гитлеровской агрессии в Восточной Европе.

До поры до времени нацисты открыто не предъявляли полякам своих территориальных претензий. В 1935 году Г.Геринг во время приезда в Польшу «на охоту» в разговоре с Ю.Пилсудским «подал мысль о совместном германо-польском походе на Россию, указав на выгоды, которые эта акция дала бы Польше на Украине». Когда в декабре 1938 года нацистская «пятая колонна» в Литве предложила план вооруженного восстания с целью присоединения Клайпеды к Германии, данная акция была отменена. Тогда обсуждался вопрос о создании антисоветского блока Литвы, Польши, Румынии и Венгрии, и полякам в нем отводилась немаловажная роль.

Польше предстоит платить по счетам за дружбу с агрессором. Сигнал об этом прозвучал после мюнхенского сговора. 24 октября 1938 года И. Риббентроп заявил Ю. Липскому, польскому послу в Берлине, что настало время «завершить начатое маршалом Пилсудским и фюрером дело» путем «комплексного урегулирования» польско-германских отношений. Было заявлено, что Данциг следует присоединить к третьему рейху, а через «Польский коридор» необходимо провести экстерриториальную автостраду и железную дорогу, соединяющие Восточную Пруссию с остальной частью Германии. Предполагалось продлить декларацию 1934 года на 25 лет и проводить «общую политику в отношении России на базе антикоминтерновского пакта». В будущем поляки могли получить часть Советской Украины.

Ответ не заставил себя долго ждать. 19 ноября 1938 года Липский сообщил главе нацистского внешнеполитического ведомства, что «по внутриполитическим причинам для министра иностранных дел Бека было бы трудно согласиться на присоединение Гданьска к Германии. Но правительство готово идти навстречу германским требованиям». Уже тогда нацисты могли, образно говоря, стукнуть кулаком по столу. Но, как заметил Л.Ноэль, посол Франции в Польше, «гитлеровская империя считала разумным не чересчур налегать на это дело».

Начало нового 1939 года внешне не предвещало изменений в отношении третьего рейха к Польше. В январе в международных обзорах печати западных стран подчеркивалось, что разговоры о германской опасности соседнему государству лишены основания. Тогда же в Берлине состоялась встреча Гитлера и Ю.Бека, в которой фюрер заверил собеседника в незыблемости положений договора 1934 года, в его личной заинтересованности сохранения сильной национальной Польши и ее боеспособной армии. Практически то же повторил своему коллеге Риббентроп, дважды повстречавшись с ним в январе этого года.

Но фашистские лидеры считали, что проблема Данцига и «Польского коридора», представляющая «чрезвычайную психологическую сложность для Германии с эмоциональной точки зрения», должна быть решена в пользу третьего рейха. Они приняли к сведению заверения Бека, что при ее рассмотрении он не будет прислушиваться к «оппозиции в кофейнях». Планы польской стороны в отношении «Советской Украины и выхода к Черному морю» были встречены нацистами с пониманием. 30 января 1939 года в речи, посвященной шестилетию прихода к власти, фюрер подчеркнул значение германо-польской дружбы.

В феврале 1939 года Польша заключила с СССР первое торговое соглашение, чем вызвала раздражение в нацистских верхах. В Берлине было заявлено, что «внешне- и внутриполитическое развитие событий в Польше приняло совершенно нежелательные с точки зрения берлинской политики формы». 13 марта на совещании политического руководства третьего рейха Гитлер высказал убеждение, что Польша «по своему состоянию и территориальному составу уже не может использоваться против Советского Союза» даже в «качестве вспомогательной силы».

Крайне резкими высказывания нацистского руководства в адрес Польши стали после решения чехословацкого вопроса. 21 марта 1939 года в Берлине Риббентроп повторил Липскому требования, выдвинутые в октябре прошлого года, доказывая ему необходимость их выполнения для выработки единой восточной политики, совпадающей с интересами обоих государств по «защите от большевизма». 25 марта аналогичную позицию занял фон Мольтке, посол Германии в Варшаве, в разговоре с Беком, который не уставал заверять в готовности его правительства идти на большие уступки фашистам. Но 28 марта им было сообщено, что «интервенция германского правительства в целях изменения status quo в Данциге будет рассматриваться как нападение на Польшу».

В такой обстановке премьер-министр Великобритании Н.Чемберлен, выступая в палате общин 31 марта 1939 года, заявил, что «в случае любой акции, которая будет постоянно угрожать независимости Польши и которой польское правительство соответственно сочтет необходимым оказать сопротивление своими национальными силами, правительство Его Величества считает себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах». Такой демарш был поддержан и Парижем.

Но Англия предоставляла Польше «необеспеченные гарантии». Очевидно, она хотела показать зависимость ее внешней политики от Лондона, создать неуверенность в Берлине относительно ближайших планов Запада, исключить возможность нового польско-германского соглашения и попытаться переключить фашистскую агрессию на восток. «Новые обязательства, взятые вчера Англией, - комментировала лондонская «Таймс» заявление Чемберлена, - не обязывают Великобританию защищать каждый дюйм нынешних границ в Польше. Решающее слово в этой декларации не «целостность», а «независимость».

Германское нападение на Польшу приобретает реальные очертания. 3 апреля 1939 года фюрером был утвержден «Белый план», которым предусматривалось нанесение главными силами немцев мощных фланговых ударов с нескольких сторон, чтобы помешать организованному проведению мобилизации и концентрации польской армии. Окончательной целью являлось устранение Польши как преграды в политическом и военном отношении для реализации дальнейших захватнических планов Германии. Военные приготовления велись так, чтобы «осуществление операции стало возможным в любое время, начиная с 1 сентябри 1939 года».

Нацистская пропаганда не переставала доказывать немецким обывателям необходимость присоединения Данцига, почетным гражданином которого 20 апреля 1939 года стал Гитлер, строительства экстерриториальной автострады и железной дороги, возмущаться непониманием поляками этой жизненно важной проблемы. На страницах газет помещались материалы о преследованиях немецкого меньшинства в соседнем государстве, которые оно терпит последние несколько лет. Эти факты нарушения прав человека были собраны в официальной «Белой книге», изданной Берлином в 1939 году.

Германское руководство посчитало, что чаша терпения переполнилась и надо принимать адекватные меры. Выступая в рейхстаге 28 апреля 1939 года, фюрер поведал о коварстве руководителей Польши, которые «выторговали» у Великобритании декларацию от 31 марта и отклоняют его предложение об урегулировании спорных вопросов. Ничего не оставалось делать, как аннулировать германо-польский договор о ненападении, подписанный в 1934 году. Было денонсировано и англо-германское морское соглашение 1935 года, но британцы при известном понимании интересов немцев могли рассчитывать на установление дружественных отношений с ними.

Последующие события подтверждали намерение фашистской Германии решать польский вопрос исключительно военным путем. На совещании высшего командного состава армии и флота 23 мая 1939 года Гитлер уточнил дату вторжения в Польшу, приказав напасть на нее «при первом удобном случае». «Поляки - наш извечный враг. Польша всегда будет стоять на стороне наших противников, - аргументировал он свою позицию. - Несмотря на соглашение о дружбе в Польше всегда думали о том, чтобы использовать против нас любую возможность».

В то же время шли англо-франко-советские переговоры об оказании совместного противодействия агрессии в Европе. В.Гржибовский, посол Польши в Москве, в беседе с М.Литвиновым заявил, что «Польша не считает возможным заключение пакта о взаимопомощи с СССР ввиду практической невозможности оказания помощи Советскому Союзу со стороны Польши, а между тем Польша исходит из того принципа, что пакт о взаимопомощи возможно заключать только на условиях взаимности». Более определенно высказался его непосредственный руководитель Бек: «Польское правительство стоит на твердой позиции не входить ни в какие соглашения с одним из своих сильных соседей против другого, т.е., ни с Германией против СССР, ни с СССР против Германии».

Великобритания тяготилась своими обязательствами по отношению к Польше и искала путей от них избавиться. В июле этого года, использовав проходившую в Лондоне международную конференцию по китобойному промыслу, представители английского кабинета вели переговоры с германскими уполномоченными о «далеко идущих планах англо-германского сотрудничества». Но фюрер должен дать обязательство не предпринимать в Европе акций, которые бы «привели к войне за исключением тех, на которые он получит согласие Англии».

Судя по всему, последнее предложение, высказанное Гитлеру, не относилось к Польше. «Сокровенная» цель этого договора заключалась в том, писал Г. Дирксен, посол Германии в Лондоне, чтобы дать возможность англичанам постепенно забыть о предполагаемой помощи Польши. Высокопоставленные чиновники из окружения Чемберлена признавались, что соглашение о ненападении не только «химически растворило бы данцигскую проблему, но и вся Польша была бы, так сказать, оставлена в одиночестве лицом к лицу с Германией».

Окончательно судьба Польши была решена в августе 1939 года. В первой половине месяца нацистское руководство продолжало закулисные переговоры с представителями Великобритании об условиях заключения широкомасштабного политического и экономического договора, после чего по этому поводу с деловыми людьми Англии встретился Геринг, нашел с ними общий язык и даже собирался пересечь Ла-Манш, чтобы объяснить в Лондоне возможность укрепления связей двух великих государств. Тем временем начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии В.Кейтель продолжал уточнять главные направления ударов вермахта по польской армии, не забывая указание фюрера, что приказ может быть отдан в любое время.

Приказ о начале операции против Польши в 4.30 утра 26 августа 1939 года был отдан 22 августа. В речи перед политическим и военным руководством страны он заявил, что «уничтожение Польши остается первоочередной задачей», даже если ему придется воевать и на Западе. «Я подготовлю на Востоке мои отряды «Тотенкопф» («Мертвая голова»), приказав им убивать безжалостно мужчин, женщин и детей польского происхождения, - делился своими планами фюрер, - Польша будет обезлюднена и колонизирована немцами». На призыв фюрера «быть твердыми и беспощадными» присутствующие ответили ревом одобрения.

Гитлеру не хотелось, чтобы что-то помешало осуществлению его планов в отношении Польши. Его не устраивало, что Риббентроп должен прилететь в Москву для решения вопроса о советско-германском договоре о ненападении 26-27 августа, а не 23-го. «Напряжение между Германией и Польшей сделалось нестерпимым, кризис может разразиться со дня на день, - писал фюрер Сталину. - Считаю, что при наличии намерения обоих государств вступить в новые отношения друг к другу представляется не терять времени». Советский руководитель пошел навстречу и 23 августа пакт Молотова-Риббентропа был подписан.

В этом документе Польша не была обойдена вниманием. «Вопрос о том, является ли в обоюдных интересах сохранение Польского государства и каковы будут границы этого государства, - отмечалось в нем, - может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития». В секретном протоколе к пакту подчеркивалось, что «в случае территориально-политических изменений в областях, которые входят в состав Польского государства, граница общих интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии Нарев, Висла и Сан».

Польское руководство продолжало упорно занимать антибольшевистскую позицию и своим категорическим отказом в случае необходимости пропустить через польскую границу советские войска содействовало срыву переговоров Англии, Франции и СССР. Лишь 23 августа 1939 года было выражено согласие на то, чтобы изучить вопрос о советской военной помощи. Как заявил Бек, «мы уверены ныне, что в случае совместных действий против немецкой агрессии сотрудничество между Польшей и Советским Союзом, технические условия которого еще следует определить, не исключено (или возможно)».

Гитлера не подвело предчувствие, что начать войну с Польшей так просто не удастся, ибо «в последний момент какая-нибудь свинья подсунет предложение о посредничестве». 25 августа 1939 года Э.Галифакс, министр иностранных дел Великобритании, и посол Польши в Лондоне Э.Рачиньский подписали договор, которым оба государства брали на себя обязательство оказывать друг другу немедленную помощь в случае прямого или косвенного нападения со стороны «какого-либо европейского государства», под которым подразумевалась Германия. Но и без этого немцы поняли, о ком идет речь, и испытали потрясение от неожиданной новости. Огорчение принесло известие о том, что Б.Муссолини не готов поддержать своего союзника из-за неподготовленности его армии к боевым действиям.

Войска вермахта получили приказ фюрера остановиться. Гитлеру необходимо было «устранить английское вмешательство». 25 августа 1939 года он встретился с Н.Гендерсоном, послом Великобритании в Берлине, и через него Лондону было предложено широкое сотрудничество, помощь там, где она понадобится. В тот же день состоялась беседа с Р.Кулондром, французским послом в Германии, которому было заявлено о желании иметь с его страной добрососедские отношения. Но в обоих случаях фюрер намерен идти своей дорогой до конца.

О том, что условия англо-польского договора, подписанного 25 августа, представляли собой, как и декларация 31 марта 1939 года, «необеспеченные гарантией», свидетельствует ответ английского правительства, направленный Гитлеру. В нем сообщалось, что «правительство Его Величества надеется, что германский канцлер не сочтет, что из-за того, что правительство Его Величества скрупулезно учитывает свои обязательства в отношении Польши, оно не стремится использовать все свое влияние для того, чтобы содействовать достижению решения, которое было бы приемлемым как для Германии, так и для Польши».

Гитлер убедился в том, что Англия, а также Франция не желают конфликтовать и ищут пути соглашения с ним. К тому же руководители военной разведки докладывали ему, что в Великобритании проведены частичные мобилизационные мероприятия, но признаков отправки войск на континент не обнаружено. Не было замечено и передвижения французских войск к германской границе и 28 августа фюрер принимает окончательное решение напасть на Польшу утром 1 сентября 1939 года.

Но 29 августа 1939 года фюрер сообщил Гендерсону о согласии на прямые переговоры с Польшей. В выработанных условиях для подписания соглашения по спорным вопросам предусматривались, кроме прежнего требования присоединения Данцига к третьему рейху, и новые - проведение плебисцита на территории от Балтийского моря по линии Квидзин, Грундзенз, Хелмно, Быдгощ. Германия должна была получить право на экстерриториальную железную дорогу и автостраду даже в случае, если эти районы отойдут к полякам. Англия и Франция должны были убедить Польшу отсрочить мобилизацию, назначенную на 29 августа, на два дня. Полномочному представителю из Варшавы необходимо было прибыть в Берлин не позднее полуночи 30 августа.

В назначенное время представителя польского правительства в Берлине не дождались. Варшава обещала ответить на предложенные условия только к полудню 31 августа. Риббентропу доставило удовлетворение сначала в 13.00 31 августа отказать во встрече Липскому, а затем вечером этого дня принять его, чтобы, выяснив у него отсутствие необходимых полномочий вести переговоры, сразу же прервать беседу. Через несколько часов послам Англии и Франции было сообщено о германских предложениях Польше, а также о нежелании ее лидеров прилететь в Берлин для их рассмотрения.

Гитлер снова надел военную форму, которая для него была всегда «дорога и священна». В речи в рейхстаге 1 сентября он пообещал соотечественникам не снимать ее «до тех пор, пока не будет одержана победа, ибо поражение для меня равносильно смерти». Уже было известно об инсценированном нападении группы немецких уголовников, переодетых в форму польских солдат, на радиостанцию в Глейвице и отданном в 6.30 утра этого дня приказе фюрера о нападении на Польшу. Так началась вторая мировая война.

В разгар наступления гитлеровских войск на Польшу на стороне Германии отказалась выступать Италия, а Муссолини предложил 5 сентября созвать международную конференцию для пересмотра статей Версальского договора, на что согласились и Англия, и Франция. Руководители третьего рейха тоже не возражали, но высказали пожелание подумать два-три дня. Не приняв предварительных условий о выводе своих соединений из территории Польши, 2 сентября Германия отказалась от участия в данном мероприятии и продолжала победное шествие по земле соседнего государства.

1 сентября 1939 года Польша узнала, что Англия и Франция готовы выполнить свои обязательства по отношению к ней. Судя по заявлениям, сделанным в тот день их послами в Берлине, можно утверждать, что у правительств этих стран четкого мнения по поводу происшедших событий не было. Так, Гендерсон, напомнив Риббентропу о союзнических связях его страны с поляками и необходимости прекращения агрессивных действий, одновременно подчеркнул, что сказанное носит «характер предупреждения и его не следует рассматривать как ультиматум». В подобном духе выступил Кулондр.

Лишь 3 сентября 1939 года Англия и Франция объявили войну Германии, что на некоторое время «обескуражило» Гитлера. Он не мог поверить, что западные страны пойдут на такой решительный шаг. Но вскоре фюрер убедился, что союзники Польши не собираются по-настоящему воевать с ним. Как отмечал Э.Манштейн, начальник генерального штаба группы армий «Юг», «поражение Польши было неизбежным следствием тех иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников. Последние же, сложа руки, взирали на уничтожение своего польского союзника».

Советский Союз также высказал свое отношение к событиям, происходящим на его западных границах. Сталинское руководство не ответило на предложение Германии сразу же вступить в войну с Польшей, а заявило о своем нейтралитете. Когда 5 сентября 1939 года Гржибовский попросил СССР рассмотреть вопрос о снабжении его страны военными материалами, а также разрешить транзит таких грузов через советскую территорию, В. Молотов подчеркнул нежелание СССР быть втянутым в войну на той или иной стороне и необходимость обеспечения своей безопасности.

Сентябрьская трагедия Польши поучительна. Ее внешнеполитические причины имеют глубокие корни. Еще во времена, когда происходило становление этого государства, у него складывались напряженные отношения с Киевской Русью, Галицко-Волынским княжеством, его постоянно привлекали исконные украинские земли, за них ему приходилось вести изнурительную войну с казацко-крестьянской армией Богдана Хмельницкого, а затем противоборствовать с Москвой, что способствовало ликвидации польской независимости в конце XVIII века.

Получив возможность самостоятельного развития после окончания первой мировой войны, Польша не пошла по пути некоторых стран, образовавшихся на развалинах Австро-Венгерской империи, не занималась решением только социально-экономических проблем, а пытались вести активную международную деятельность в Западной Европе. Она претендовала на весомую роль в решении ряда конфликтных ситуаций, в том числе и территориальных, конечно же, не в ущерб собственным интересам. Тем самым создавались предпосылки для вмешательства великих государств в ее внутренние дела.

Внешнеполитическая деятельность польского руководства во второй половине 30-х годов показала ее полную зависимость от Англии, Франции, а через некоторое время от Германии. Разрываясь между ними, поочередно высказывая им свою привязанность, оно заняло четкую антисоветскую позицию, чем вызывало против себя растущее раздражение сталинского руководства, которое не могло мириться с участием поляков в блоках и соглашениях, направленных против СССР, а также с их притязаниями на часть его территории.

Трагический исход был неизбежен. Польша расплачивалась за издержки своей внешнеполитической деятельности. Европейские вершители ее судьбы отвернулись от нее. Лишь через несколько лет ценой огромных усилий польский народ вновь возродил национальную независимость.