«Украинский арт-социум напоминает Эллочку-людоедку»

На Первой Киевской международной биеннале современного искусства Arsenale 2012 (24 мая - 31 июля) будет представлен новый общий проект Антона Соломухи, Виктора Сидоренко, Олега Тистола, Романа Пятковки и Андрея Супруненко под названием «Перспектива Дюрера, Лабиринт, Календарь».

Антон Соломуха - известный живописец и фотограф украинского происхождения. С 1978 года живет и творит в Париже (работает в сфере наративно-фигуративной живописи). С 2000 года занимается фотопроектами. Известен «фотоживописью», в которой в многофигурных мизансценах объединяет фотографическое изображение с живописными поисками.

Его отец, Павел Давыдович, был инспектором педагогических кадров Украины в секретариате Никиты Хрущева. У начинающего художника Антона было «все», но ему не хватало самого важного - свободы самовыражения. И в 70-х он решил эмигрировать во Францию. Имея основательную подготовку в художественной мастерской Татьяны Яблонской, Соломуха легко влился в среду парижского бомонда. Сегодня его знают и уважают в Европе, он работает с известными галереями, делает успешные проекты.

- Вы живете во Франции, но поддерживаете тесную связь с Украиной. Какой видите нашу нынешнюю страну?

- В моей жизни, как и моем сознании, «сосуществуют» несколько разных сущностей. Советское детство, хрущевская оттепель, искусство как игра, игра в искусство... Потом - Париж и новая земля, новый язык, другие люди, игра - как правило, правило - как игра... И еще одна страна - История Искусства. Моя мастерская и Лувр, вернисажи, поездки, страны, КАРТИНЫ. Потом пришла, как-то очень естественно, фотография и заполнила мастерскую моделями, объектами, париками и т.п. Через тридцать лет приехал в Украину, и вот уже пять лет регулярно работаю с друзьями над совместными проектами. Вместе с Сидоренко и Тистолом, другими художниками без лишнего шума сделали 12 совместных выставок в Киеве, Париже, США…

- Чем отличается эстетическая, художественная позиция в Украине и в Европе?

- Разница очевидна. Солидным европейским галереям трудно навязать искусство, которое с успехом экспонируется в Киеве. Регулярно звонят по телефону парижские друзья-галерейщики и рассказывают о «визитах» украинских коллег с предложением выставить «важных» художников с космическими ценами - 100 тыс. долл. за одно где-то проданное творение. Художник, который в Европе не известен ни музеям, ни коллекционерам, ни прессе, но, видите ли, продал одну картину на Sothebiy’s! Мало кто предлагает в самом деле интересный проект. Сегодня надо научиться построить Проект и решить его в материале, в форме, которая является языком именно этого проекта. Это может быть вышивка бисером 20 м на 50 см, выложенные яйца или отлитая из шоколада скульптура, может быть, в крайнем случае, и живопись.

Художественная, творческая идея может напоминать кастрюлю, в которой вечно варится один и тот же суп, а может быть рекой, которая течет и наполняется.

Действительно, живопись, тем более произведения неизвестных авторов, например, 7 х 3 м, очень трудно экспонировать в западных галереях, музеях или на фестивалях. Стена в музее очень дорогая, поэтому такое большое произведение должно принадлежать очень известному мастеру и (к сожалению) стоить больших денег, чтобы публика его оценила. Украинская арт-критика стоит на том, что все украинское недооцененное, что Украина - это страна живописцев, и вскоре весь мир радостно откроет наши шедевры, а то и начнет их копировать! Это мне напоминает Эллочку-людоедку, пытавшуюся копировать американскую миллионершу.

Как это ни досадно, но украинское искусство пока что не стало желательным брендом. Жаль, потому что здесь действительно много талантливых художников. И когда они привозят свои выставки за границу, очень быстро с сожалением понимают, что, кроме «своих», из диаспоры, ими мало кто интересуется! Украинский же покупатель искусства по обыкновению ищет знакомое, технически несложное. Важна не креативность, а презентабельность. Ему сладок не «запрещенный плод», а «понятный». Украинский «потребитель» искусства (а это, кстати, небедные люди), за единичным исключением, не очень образован, с плохим вкусом, искусством не интересуется, тем более его современными формами. Судьба такого «ценителя» прекрасного - приобретение поддельного антиквариата.

В Украине можно назвать B.Сидоренко, который работает и с американскими, и с европейскими галереями, есть Тистол, экспонируемый во всем мире без всяких проблем. Я делаю совместные проекты с Р.Пятковкой (которого, кстати, пригласили в Хьюстон), И.Гайдая очень любят, в частности, в Арли, он - друг многих фотографов. Вообще в Украине есть с десяток «интернациональных» творцов. Другие, хотя здесь и знамениты, за границей мало кому известны и интересны.

Но братия критиков видит одно: «самый дорогой художник», «самый важный художник». Это мне напоминает спортивные олимпиады: «Кто быстрее, кто выше, кто дальше?».

Когда одно произведение художника продается за 100 тыс. евро, означает ли это, что перед нами самый дорогой художник мира? Все эти статьи, заметки о «ценах», «аукционах», о которых ни один человек на Западе не знает... Меня беспокоит эта ситуация. Почему одно произведение может быть продано за 100 тысяч? Что, этому художнику удалось создать только один шедевр? Это как продавать стадо коров по тысяче долларов, а одну продать за 100 тысяч. И хвастаться, что у вас самые дорогие коровы. Украинский арт-рынок иногда напоминает африканское племя: гвоздь обменивают на зеркальце, зеркальце - еще на что-то. И тогда говорят: он очень успешный, потому что у него есть зеркальце, а этот успешный, потому что у него есть три гвоздя.

Никто не спрашивает во Франции, за сколько ты продаешь свои произведения. Тебя спрашивают: с какими галереями ты работаешь? Это важно. Ведь может быть, что это галереи, которые берут украинцев, потому что берут всех на всякий случай - а вдруг украинцы же и купят или сам художник выкупит, чтобы хорошо выглядеть. Эти салоны не работают с художниками, чтобы вырастить их, сделать известными, помочь с проектами.

- Можно ли сказать, что за годы независимости произошли какие-то сдвиги в этой области?

- Нет. Возможно, в первый период, в 90-х годах, когда практически все художники, даже в Москве, были украинцы. С того времени не сформировались ни школа, ни движение, ни группировки, ни тенденции. То есть все, кто стал более или менее известен, сегодня, по моему мнению, делают хуже, чем делали десять лет назад. Подчеркиваю еще раз: кроме довольно редкостных, как, например, О.Тистол, B.Сидоренко, Р.Пятковка. Ради них я фактически сюда приезжаю и делаю с ними и архитектором А.Супруненко проект для Аrsenаle.

- Может, в этом «виновато» образование художников? Может, Академия искусств (выпускником которой являетесь и вы) дает знания, неадекватные времени?

- Дело в том, что сегодня в Европе очень мало молодых художников, которые в последние 20 лет стали известными. Например, в России все известные художники одной ногой, или даже двумя, все еще в советской культуре. Поэтому о том, чем является нынешняя школа, что она даст со временем, сказать очень трудно. Это как вино: оно должно постареть, и только тогда можно сказать, хорошее ли оно.

Сегодня в Украине неплохо относятся к молодым художникам. И Соловьев, и Заболотная, и многие другие поддерживают их. Но они более или менее известны в Украине и России, на Западе же - нет. И не станут в ближайшее время. Чтобы сделать человека известным - есть специальная технология, которой здесь не владеют. Хотя вообще-то я не настолько хорошо знаю молодых украинских художников. Некоторые мне нравятся, некоторые кажутся адептами созданного на Западе, но это нестрашно. Один китайский мудрец сказал: «Если начать в шесть лет и пройти все необходимые ступеньки в искусстве, то в 104 года сделаешь первую акварель, которая удивит мудрецов».

И это чудесно, это прекрасно, в отличие от театра, музыки. Музыкант может потерять технику, актер стареет, а в живописи практически у всех художников последние произведения более сильные, чем первые.

- А чье мнение для вас важно? Вы говорите, что треугольник - художник, произведение, публика - выдуман. Но какую же реакцию от публики вы ждете?

- В каждый период развития искусства ожидаемая реакция разная. Продолжительное время все искусство Европы было иллюстрацией очень маленькой, очень интересной, очень насыщенной и смелой книги под названием Евангелие. Все произведения, все философии были построены за или против Евангелия. Некоторые лозунги Маркса, например, «Кто был никем, тот станет всем», взяты из него (чем Маркс подтверждает, что читал Евангелие). Начиная с нового периода - модерна, искусство отходит от иллюстрации религиозных сюжетов. С середины ХІХ века живопись становится гражданской, а уже импрессионисты приблизили ее к научному поиску.

Сезанн и Пикассо ставят его на другой уровень, выстраивают социальное сопротивление. То есть искусство разрушает табу, тормозящие социальный прогресс. И эту систему разрушения табу очень мощно запустили левые силы, которые к тому времени были энергичными и положительными. Для Гойи было очень важно, чтобы люди о его произведениях сказали: «Бог мой, как хорошо!». Другая ситуация - с так называемой женщиной-скандалом, когда Мане рисует проститутку, которую Наполеон ІІІ бьет хлыстом, и называет ее Олимпией. Возник Скандал. Это уже была ПОЗИЦИЯ. Мане вызвал к себе агрессию, а как результат - его «Олимпия» и он сам стали известны. Все поняли, и первый Пикассо, что надо вызвать на себя самый большой огонь, тогда твоя точка зрения будет иметь очень большой резонанс!

А что важно сегодня, надо подумать...

Украинская публика (за единичным исключением) покупает потому что это «хорошо», потому что «весело». Довольно часто бывает собрано 20-30 произведений одного художника. Очень хорошо, что меценат его поддерживает, но нередко это посредственный художник. Многие коллекции бессистемные, собраны «на свой вкус», «благодаря дружбе» с художником или галеристом - без помощи экспертов, критиков. Это особенность Украины. Вот, например (это противоположная перверсия), певица Мадонна собирает коллекцию каждые пять лет. Произведения, только потому, что были куплены Мадонной, стоят в разы дороже. Она продает часть старой и собирает новую коллекцию.

- Предыдущие поколения художников против чего-то протестовали, а что сейчас? Ведь многие табу, по моему мнению, уже сломаны.

- Табу при надобности придумывают сами художники. В 90-е годы сошлись 30 крупных кураторов и сказали: мы не знаем, что делать, была уже «плохая живопись», была «очень плохая» и даже «самая плохая», было творчество из ничего... И ко всему этому не было критического подхода, а это тоже сломанное табу. И вот в 90-е годы в контемпоральном искусстве возникла тенденция взглянуть на все это, как на: 1) социальное искусство; 2) неоклассику; 3) нев-поп. Если мне скажут, что это ерунда - хорошо. Но я так вижу - вместе с моими друзьями-критиками и многими мировыми критиками. Дело в том, что до сих пор никто не может с начала до конца сформулировать программу контемпорального искусства. Позиции разных идеологов часто резко противоречивы.

- А каковы ваши отношения с кураторами?

- Я работаю с галереями. Галерист или приглашает куратора, или сам выступает куратором, или предлагает художникам галереи. Куратор - не профессия, это миссия. Куратором может быть какой угодно эксперт в искусстве. Если он придумал интересную тематику, если нашел место, где сделать выставку или показать проект, нашел (что еще лучше) спонсоров, - он очень хороший куратор, поскольку в результате удачная выставка, каталог, закупки, пресса и т.п.

Профессиональные кураторы сегодня необходимы. После развала, произошедшего в конце 90-х (во всяком случае, в Европе), когда уже было непонятно, что это «настолько неважно, что, может, даже хорошо?», этот кураторский взрыв, скорее, панацея. Часто кураторами становятся эксперты в области искусства, критики, журналисты, даже философы. Кураторами нашего проекта Аrsenаle является архитектор А.Супруненко и директор лондонской галереи Аrt:SENSUS Джулиан Фарроу! Почему последний хороший куратор? Во-первых, потому что абсолютно не знает украинского искусства. Во-вторых, потому что живет в Лондоне, знает всю суперарт-элиту. А самое главное - он влюбился в наш проект.

- Вы как-то сказали, что искусство бессмысленно, как и жизнь. Относите это и к своим произведениям?

- Если бы я сказал, что искусство не имеет никакого содержания, это было бы одно. Я сказал, «как и жизнь». Эта аксиома - как начало разговора об искусстве. Чтобы доказать, что заангажированность или неангажированность проекта, вложенные в него средства, его известность или неизвестность не имеют никакого значения. Искусство имеет смысл само по себе - только потому, что оно существует. Один философ сказал: «Жизнь настолько не имеет смысла, что уже из-за этого есть смысл жить, потому что самоубийство даст ему смысл». И Ницше говорил: «Если мы придаем смысл каким-то вещам, это не означает, что на самом деле он в них есть».

- Вы соглашаетесь с этим?

- Под влиянием философии постницшеанства (когда я познакомился с работами Андре Массона, Пьера Клоссовски, Жака Деррида, Роже Кайуа, Жоржа Батая, хотя мне совсем не близок их обзор мистических персонажей) я восхитился разработкой визуальных сюжетов, которые можно назвать базовыми, вечными, прошедшими всю историю искусства.

В какой-то момент возникла потребность в парадоксальном их прочтении, в котором действительность и причинно-следственная связь теряют смысл в пользу безграничных возможностей артифиса ментального действа. Этот метод встречает сильное сопротивление сознания, появляется какой-то внутренний протест: то кажется, что все понятно и не надо никаких объяснений, то, наоборот, все настолько бессмысленно и абсурдно, что не имеет смысла.

Для дестабилизации моральных, эстетических и этических оснований необходимо отбросить противостояние возвышенного и низкого в пользу парадоксальной концепции, уничтожающей табу. Впрочем, она (парадоксальная концепция) бросает вызов строгому определению сюжетов, которое предусматривает двойственность субстанции сознания и материи и остается в зоне иррационального мироощущения.

Для меня всегда было проблемой: когда остановиться? Сделав семь произведений серии? Девять? Пятнадцать? Сто сорок? Все числа имеют смысл. Мой коллега О.Тистол сделал колоссальную серию «ЮБК». И он не останавливается и не остановится. Потому что видит в этом развитие - и свое, и сюжета. Для него - мир соответствует пальмам, пальмы соответствуют миру. У Сидоренко очень серьезные проекты, все они базируются на одном: выход человека из одного пространства (в данном случае - советского) в другое (в данном случае - неизвестное).

Мне, наоборот, интересно, как, например, композитору писать не одну оперу всю свою жизнь, а разные оперы. Как писателю писать не один роман, а много романов.

В 1980 году в Бостоне я из-за смены времени не спал ночами и долго разговаривал с незнакомцем по имени Роман. Как-то он сказал, что его мечта (если бы был артистом) создать шедевры во всех жанрах искусства, не останавливаясь только на одном. Когда он уехал, я спросил у хозяина дома, где мы гостили: «Кто этот симпатичный Роман?» - «Роман Поланский, он хотел остаться инкогнито!» - был ответ.

Вот вам еще одна версия стратегии творчества!