УКРАИНА ДВИЖЕТСЯ В ЕВРОПУ, А ПОТОМУ ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ

Украинские пограничники в 3 часа ночи высадили из автобуса 10-летнего мальчика, потому что его отец не заверил у нотариуса копию свидетельства о рождении сына

Ситуация

Комфортабельный автобус «Мерседес», следующий по маршруту Ингулец — Ростов-на-Дону. Остановка на пограничном пункте «Новоазовск». Четвертый час ночи 31 мая. Через сутки — Международный день защиты детей. В полупустой салон автобуса входит украинский пограничник. Сонные пассажиры роются в карманах и сумках, достают паспорта.

— А вы — никуда не поедете, — равнодушно говорит мне страж границы.

— Почему?

— Документы не в порядке. Пройдёмте со мной.

Мы выходим из автобуса и направляемся в дежурку.

— Вот, посмотри, — обращается пограничник к своему лысоватому начальнику, сидящему на столе, — незаверенная копия.

— Вы никуда не поедете, — слово в слово повторяет начальник сказанное пограничником.

— Почему?

— У вас нет свидетельства о рождении мальчика.

— Я его сдал для оформления документов. Есть ксерокопия.

— Она не заверена нотариально.

— Что же делать? Может, я заплачу штраф?

— Нет. Вы никуда не поедете.

— Что же нам делать?

— Ждите попутного автобуса, здесь есть круглосуточное кафе. — И, обращаясь к приведшему меня пограничнику: — Проводи их.

— В какую сторону? — пытаюсь я пошутить.

— В обратную. На родину.

Возвращаемся в автобус. Бужу сына: «Женечка, вставай». «Уже приехали?» «Да...»

Из тёплого автобуса, немногие пассажиры которого окончательно проснулись и широко открытыми глазами наблюдают за «операцией» высадки нарушителей границы, выходим на свежий воздух. Очень свежий: от утреннего бриза (море здесь совсем рядом) Женьку начинает трясти.

— Папа, а куда мы идём?

— Не знаю, сынок. Только не к дедушке с бабушкой.

— А почему?

— Потом, потом...

В наш диалог вмешивается ретивый пограничник:

— Здесь, за таможенным постом, — кафе. Переждите там.

— Да ладно, провожатый. Если нас высадили на родине, то уж как-нибудь разберёмся.

Пограничник понуро возвращается в дежурку. Такое впечатление, будто он и впрямь сожалеет о проявленном усердии при поимке «нарушителя».

Пройдя шлагбаум, заходим в первое попавшееся кафе. Вывеска гласит, что это «Рига».

— Ну вот, сынок, ехали в Таганрог, а попали в «Ригу».

В кафе пусто. За стойкой и на стойке — типичный набор криворожских круглосуточных киосков и мини-гастрономов, только ценники извещают о почти двойном тарифе (граница всё-таки!).

— Здесь можно расположиться?

— Да, пожалуйста, — в ответе барменши — ни намёка на радушие.

За бильярдной комнатой оказывается маленькая спаленка, где Женька устраивается досматривать утренний сон. А я коротаю время за бутылкой пива и разгадыванием кроссвордов.

Проходит полтора часа. Хозяйка заведения подходит ко мне:

— Всё, я закрываю! Выходите.

Опять бужу сына.

— Сынок, вставай: тётя нас выгоняет.

— Они что, все тут такие?

— Наверное...

Устраиваемся в соседнем кафе. Женька окончательно проснулся и начинает понимать происходящее. Часов с шести со стороны России пошли легковушки. Каждая останавливалась возле кафе, и водители шли через дорогу в таможенный пункт отметить документы. Попутной всё не было.

— Папа, а сфотографируй-ка меня на границе. Супер Марио не прошёл Босса, но у него осталось пять жизней.

Да, сынок, если бы это была компьютерная игра, мы бы твоего Босса в два счёта прошли. Но это не игра...

Через час границу пересёк разболтанный белый пикап.

— Довезёшь до Мариуполя?

— Садитесь быстрее, мне некогда.

Через полчаса мы были на мариупольском автовокзале.

— Сколько с нас?

— Сколько не жалко.

— Сто российских хватит?

— Хватит.

Женька чихнул. Значит, хватит.

В кассе узнаю, что в 10.20, если придёт («С этими частниками — сплошной бардак!»), будет автобус на Хмельницкий, прямо через Кривой Рог. А в 11.30 — до Днепропетровска.

— Приходите за полчаса, а пока я вас запишу.

В общем, уехали мы в 11.30, уплатив 40 грн. и чихая уже на пару.

Результат

Итогом неудавшегося визита в Таганрог стали 158 гривен и 100 рублей, потраченные только на проезд. Простуда у нас обоих. Нервотрёпка для проводивших в Кривом Роге и не встретивших в Таганроге. А также множество вопросов.

Бывалые путешественники на обратном пути говорили мне, что если бы не конец месяца, то никто бы нас из автобуса не высаживал. Что если бы даже у нас была заверенная копия свидетельства о рождении, то в эти дни пограничники могли задать другой вопрос: «А где письменное разрешение матери?».

А у меня в связи с этим — свои вопросы. Почему не был составлен протокол о нарушении? Почему нас не записали в журнал или куда там ещё? Как вообще поступать с нарушителем? Высадить в чистом поле — и шабаш? А если у него денег — только на билет в одну сторону? А если он болен?

Закон надо выполнять, согласен. Но закон — один для всех, как тротуар. Однако через тот же пограничный пункт «Новоазовск», по словам моих попутчиков, иной раз проезжают дети без всяких документов. Значит, можно?

А вообще-то я для себя сделал такие выводы. Во-первых, мой сын, при всей сдержанности по поводу неудавшейся поездки в Россию (он ещё и шутил в ответ на вопрос: «Ну как съездил на море?» — «Нормально. Правда, загорал в автобусе»), вряд ли будет уважать наших пограничников, так бесцеремонно и негуманно поступивших с ним. Во-вторых, я и мои коллеги не о том пишем и говорим с экранов телевизора, особенно накануне летних отпусков: надо давать практические советы. Мой рассказ — один из них. И в-третьих, в нашем государстве, ради которого мы живём (разве наоборот?), надо постоянно иметь при себе такую бумажку, в которой никакой Швондер не усомнится.