Точка замерзания

Ты считаешь, что славянам может помочь психотерапевт? Ведь они и так все всегда знают лучше.

Януш Вишневский.
"Одиночество в Сети"

Эйфория всеобщей солидаризации постепенно, но неуклонно сменяется ощущением потерянности и одиночества в толпе.

Социологическая картина актуального украинского бытия достаточно предсказуема. Примерно половина опрошенных граждан видят свет в конце тоннеля, но исходящий из совершенно разных его веток. Кто с Востока, кто с Запада, но точно не с Банковой. Трети населения - традиционно все по ватному барабану, там ничего выразительного. Пара процентов исконно советских людей традиционно ненавидят все украинское, что в сумме их семей/друзей дает около 10% мракобесов.

Но все это в основном словесное, мировоззренческое измерение. Чтобы понять, как на основании таких замысловатых опилок в головах люди могут производить какие-либо действия, нужно наложить эти данные еще и на воображаемую шкалу "холодильник-телевизор".

В нулевой точке шкалы - это два выключенных мертвых и пустых ящика бессмысленно пялящихся друг на друга. Иногда и хозяин, болтающийся где-то на крюке от люстры. В экстремуме эти предметы - такие современные "рога изобилия". Их них, едва коснись, непрерывно вываливаются на голову условного гражданина Мидасенко продукты разной степени свежести.

По сочетанию этих шкал приблизительно можно определить, насколько человек готов к действиям в защиту своих взглядов. Но лишь приблизительно. Если бы точные измерения были эффективны, не то что революции, народные волнения никогда бы не происходили. Власть всегда бы их упреждала.

Но человеческие настроения - это как в квантовой физике. Те, кто действительно освоил "квантЫ" и не сошел с ума при этом (и это не фигурально), поймут, о чем я. Категории "полуцелости", "запаха" и "странности", необычные явления, мысленные эксперименты и парадоксы призваны были выразить свойства явлений, не имеющих аналогов в физической реальности. И одновременно - не просто незримо присутствующих в ней, а управляющих.

В поведении человеческих частиц их траектории гораздо чаще определяются не намерениями, а состояниями. Состояние одиночества - одно из самых значимых.

Пришло естественное время вспомнить о нем, потому что ностальгия по уникальной солидарности времен Майдана будет лишь усиливаться по мере того, как государство будет отнимать от общества свое. Ну, может быть, не совсем свое, но уж точно такое, что нельзя оставлять в неподконтрольных руках народных масс. Кроме того, разобщенное общество более послушно, хотя и менее продуктивно.

Но в вопросе выживания власти "если шум и брань приносят прибыль, капитал станет способствовать тому и другому". (Кстати, оригинальный автор этих слов вовсе не Карл Маркс, а Томас Даннинг, английский публицист XIX в.).

В конце 70-х прошлого века в среде диссидентствующей советской интеллигенции мода на дзен-буддизм сменилась экзистенциализмом, и слова "одиночество", "отчуждение" и "алиенация" стали, как сейчас модно говорить, мемами. Книга по материалам диссертации моего брата Юрия о литературе США называлась "Самотнє покоління".

Этот краткий экскурс в историю важен потому, что Сартр и Камю, как два доступных массовому читателю представителя этого направления философии (не Ясперс и не Хайдеггер же), имели общие и отличительные, но важные для нас, сегодняшних украинцев, черты.

Так же, как многих из нас разделили Крым и ОРДЛО, их разделил Алжир.

Сартр в этом смысле был убежденным "ватником", поэтому французские националисты дважды взрывали его квартиру и пять раз громили редакцию. Камю, напротив, всячески поддерживал французских патриотов Алжира.

Важно для нас и то, что оба были всю жизнь смутьянами и бунтарями, головной болью для правительства. При этом оба были левых взглядов (что и послужило причиной перевода на русский), правда, с той разницей, что Камю был больше анархистом и уже к 50-м гг. стал отчетливым антисоветчиком, а Сартр критиковал не режимы, а их отдельные антигуманные действия, кто бы их ни совершал. Когда в 1968-м его вместе со студентами с их парижского Майдана забрала полиция, Шарль де Голль приказал его выпустить со словами: "Во Франции Вольтеров не сажают".

И оба этих гениальных мыслителя, Нобелевских лауреата, стоявших на сходных позициях (но, как водится, не терпевших друг друга), в кульминационных точках своего творчества определили, что главная проблема в кризисе существования - это одиночество и ужас его осознания.

Это я к тому, что наши социальные протесты и революции с требованием одной правды для всех - на самом деле политически "левые". Как бы участники себя ни называли "правыми", стремясь отмежеваться от разных прокремлевских "петрушек" и большевизма в целом - общинность, Майдан, соборность, сглаживание естественных различий и противоречий во имя высших ценностей и пр., - это такая "левизна" в духе Франкфуртской философской школы и евромаоизма, дошедших до нас, как и все остальное, с запозданием на полвека. Если уж говорить в терминах исторических украинских клише, то глорифицируемый ныне Бандера был безусловным "леваком", взбунтовавшим ОУН против "правого" элитариста Мельника.

Чувство социального единства, возникающее при таких драматических событиях, влияет на когнитивную, познавательную сферу таким образом, что, во-первых, исчезает чувство времени. Оно как будто останавливается. Возникает полная субъективная уверенность, что это состояние будет длиться вечно. Во-вторых, появляется ощущение тождественности взглядов и помыслов и их последующего волшебного влияния на общественный строй и экономику. И в-третьих, горизонт планирования событий и границы возможного тоже как бы исчезают - ваши мысли могут не разделять, но читают их и понимают все наверняка.

Поскольку эта эйфория естественного происхождения, как йогический транс, то она не предполагает острого абстинентного синдрома, на который так рассчитывали кремлевские манипуляторы. Изменения восприятия, скорее, можно сравнить с ощущением зрителя в огромном темном зрительном зале, который полагал, что зал полон, и тишина - от сдерживаемых величием зрелища индивидуальных эмоций. Но вот включили свет, и вы понимаете, что, кроме вас, здесь больше никого нет.

Замораживание нашей не-войны в общее великое обледенение новой "холодной войны" происходит, как мгновенное вмораживание мамонтов в лед. Палеозоологи говорят, что у найденных туш еще какие-то растения в пастях оставались, настолько быстро все произошло. Это не заставание врасплох, а "застывание врасплох".

Вот этот переход от экваториального тепла миллионов сердец к космической стуже одиночества, оставания наедине со своими прежними делами и жизнью, которая никуда не делась и за время безвременья точно не улучшилась, - и есть наше сегодняшнее ощущение одиночества.

Одиночество не есть изоляция. Мир разговаривает с нами и жалеет, но у него свои дела, яркие, значимые. И это обидно: так долго собирались заколядовать, а тут голос куда-то пропал. Мы уполномочили своих выборных, да с душой, а они украли все с таким трудом собранное, включая души. Близкие помогают дальним из последних сил, и на вас их просто не хватает. Даже новые могилы слишком строги для того, чтобы по-домашнему просто посидеть рядом - этим могилам можно лишь по-военному отдавать честь и извиняться за то, что живы.

У одиночества есть свой формат коммуникации, и он тяжел именно из-за невозможности самообмана. Отдаление, дистанцирование от окружающих в силу неестественного угасания привязанностей вынуждает смотреть на собственную жизнь без прикрас.

То, что наблюдается сейчас у нас, развивается отчуждение от некогда близких людей. При котором они, прежде близкие, уже постепенно воспринимаются как чужие, враждебные, особенно если у них другие взгляды на происходящее вокруг. Это не распозиционирование по политическим взглядам, оно произошло гораздо раньше. Это "докапывание" до мелочей стоящих в целом на одной платформе, защита от т.н. "деперсонализации". Через мелочные, в общем-то, скандалы бытового уровня. Так на маскировочную сеть набрасывается окрестный бытовой мусор для более полного слияния с ландшафтом.

Наша кровавая "не-война", а на самом деле бизнес-война, создает эффект маскировочной сети, не прячущей, но скрадывающей очертания реальности. Большая война, согласно поговорке, "все спишет", а эта - не все, да и не спишет вовсе. Потуги власти превратить ее в некий сплошной тент, под которым можно порешать разные минские вопросы, неэффективны и только усиливают взаимное отчуждение масс. Здесь не происходит солидаризация, поскольку в ее основе всегда защита ценностей. А при отчуждении и алиенации происходит девальвация ценностей.

Как говорилось выше, патриотические ценности стали достоянием социума, но отнюдь не власти. Поэтому атака на организации и лиц, олицетворявших эти ценности даже для относительно незначительного числа приверженцев, стала для власти принципиально важной задачей. Узурпировать эти ценности ну никак не получалось. Ты хоть на передок на бульдозере поедь, а все равно видно же, что не твои ценности. А отжатые.

В западном, да и в восточном мире, который позажиточнее, изымая похожие взрывоопасные ценности вместе с людьми, власти предлагают массам взамен усилить потребление. И холодильник с телевизором в основном побеждают идеалистов. В нашем случае пропагандистское качество телевизора примерно на уровне стробоскопа, показывающего птичку в клетке, а радиус действия холодильника держится за счет сельских огородов. В принципе пока сия амортизационная схема работает.

Но она стремительно разграничивает общество на дичающую от одиночества толпу. И экс-колхоз, меняющий свой дауншифтинг на социальные льготы и материальную помощь, плевать от кого.

Что из этой картины следует? Что любой социологический прогноз, отражая более или менее точно настроения, уже не может быть основой для прогнозирования событий.

Обсуждается же в экспертном сообществе некий научный парадокс, при котором все показатели в социуме хуже нынче, чем у "папередников", а бунта не происходит.

В украинском обществе происходит феномен "сверхохлаждения". Это склонность воды оставаться жидкой, даже будучи охлажденной до температуры ниже точки замерзания. Данное явление становится возможным благодаря тому, что окружающая среда не содержит центров или ядер кристаллизации, способных спровоцировать образование кристаллов льда. Любители трюков проделывают такой фокус с пивом, которое от легкого щелчка на глазах превращается в лед.

Но если власть принудительно изымает из социума ядра естественной политической кристаллизации, то будет достаточно одного щелчка.