СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ НАЦИЗМА

Гете-институт в Киеве сменил руководство. Ныне его возглавляет доктор Анке Виганд-Канзаки. Однако преемственность в культурной деятельности это почтенное учреждение явно хранит. Так, ровно год назад Гете-институт провел масштабный семинар, посвященный изучению наследия тоталитаризма в литературах и кинематографиях Германии и Украины. И вот в декабре с.г., почти в те же дни и как бы в развитие предыдущей акции, в столичном Доме кино состоялся показ и обсуждение трех документальных лент, объединенных одной темой - «Искусство на службе у режима». Программу представила Клаудиа Ленссен, киновед, кинокритик, доцент Берлинской киношколы. Хотя об этом не говорилось, но, по всей видимости, именно полувековой юбилей нюрнбергского процесса стимулировал весь проект. Впрочем, общемировой всплеск агрессивного национализма тоже мог бы послужить достаточным основанием для разговора на предложенную тему - нацизм и творчество. А нужно заметить, что до Украины эта кинопрограмма побывала в Белоруссии, среднеазиатских республиках, Бангладеш, Пакистане, Индии, на Филиппинах и в Таиланде. Согласитесь, любопытная география. В каждой из стран, конечно же, на свой лад толковалась проблема ответственности искусства за сотрудничество с империями зла.

«Мы все хотели бы, чтобы дьявол был отталкивающим, но это не всегда так», - сказала в своем вступительном слове о фильмах г-жа Ленссен. Хочется ее слегка поправить: «Это почти всегда не так». Ибо всякая дьявольщина не была бы столь трудноодолимой, если бы каждый раз не представала такой чертовски обольстительной. Кино оказалось именно «про это». Три большие документальные ленты, составившие программу, были сняты совсем недавно, в начале 90-х. Они посвящены трем ведущим деятелям искусств нацистской Германии - скульптору Арно Брекеру («Время богов» Л.Даммбека), кинорежиссеру Лени Рифеншталь («Власть картин…» Р.Мюллера) и композитору Норберту Шулье («Поцеловав черта в зад» А.Бонди). Именно эти художники, каждый в своем художестве, создали классические образцы эстетики немецкого фашизма и как бы материализовали в зримых и слышимых формах все основные фантазмы нацистской мифологии.

Фильмы Рифеншталь и изваяния Брекера буквально пропитаны отсылами к благородным антично-фольклорным истокам нации арийцев и наглядно являют образ «нового человека новой Германии». Эти безликие женско-мужские идолы, исполненные животной силы, здоровья и несокрушимой устремленности к светлому будущему, предначертанному вождем, конечно же, легко резонируют в постсоветской аудитории. С соцреализмом перекликается и песенный продукт Норберта Шульце - гимн Люфтваффе «Бомбы на Англию», знаменито-задушевная «Лили Марлен», марш «Фюрер приказал» и т.д. Но этот автор был попроще, он ориентировался на городской фольклор и богатые традиции прусской строевой песни. Н.Шульце в кадре откровенно признает, что был всегда лишь «хорошей посредственностью», которая выдвинулась только благодаря арийской фамилии да устранению «еврейской конкуренции» из музыкальной жизни Германии 30-х. Сегодня в своем доме на Мальорке композитор вполне благодушно вспоминает о былых солидных гонорарах и увеселениях, ни о чем не сожалеет и видит даже некоторые резоны в идеях нацизма. Забавен и характерен рассказ этого симпатичного и элегантно поседевшего господина о том, как он спасся от рук советских солдат, сыграв им попурри из русских мелодий на подвернувшемся пианино, а затем - от преследования американских оккупационных властей, сочинив для них «Марш военной полиции». Нацизм и приспособленчество, как мы неоднократно убедимся, зачастую шагали в одном строю.

А.Брекер, бывший «новый Фидий» Гитлера, оказался менее пластичным при переходе от службы одному виду тоталитаризма к другому: в послевоенной ГДР, изваяв колосс Сталина, скульптор неожиданно для всех покончил с собой… Зато феноменальную жизнестойкость выказала фаворитка Гитлера и Геббельса Лени Рифеншталь. Танцовщица, актриса, режиссер и попросту красавица, Лени была подлинной кинобогиней Третьего рейха. Трехчасовой фильм о ней построен в основном на интервью, в которых героиня будет твердить, что «тогда ничего не знала», интересовалась только искусством и возможностью работать в нем. Такую уверенность в своей совершенной непричастности к преступлениям нацизма не сумело поколебать в г-же Рифеншталь даже вполне достоверное знание о концлагерях, персонал которых, конечно же, не раз был вдохновлен ее патриотическими и, действительно, весьма экспрессивными фильмами «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1936-1938). В наши дни Лени Рифеншталь остается творчески активной, на диво ясно мыслящей и элегантной дамой. Родина ее стыдится и бойкотирует, но Лени не сдается: последние 20 лет она увлекается… подводным фотографированием. Финал картины похож на фантасмагорический символ всей жизни этой воистину несравненной женщины. Мы видим ее под водой на глубине около тридцати метров где-то у берегов Мальдивских островов: девяностолетняя любимица фюрера сначала фотографирует, а потом осторожно гладит по «голове» гигантского ската, а тот косит на нее своим красным, с кулак величиной, оком…

Итак, ничто не забыто, но никто не виноват. Художники занимались своим делом: творили искусство, понятное массам и говорившее о вечных ценностях - патриотизме, любви, красоте и т.п. Политики оплачивали труд поэтов и использовали его в своих целях. Среди составляющих эстетики тоталитаризма нет ни одного отдельного компонента, который бы не входил и в современный художественный процесс. Оригинальна лишь комбинация. Давно замечено, к примеру, что современная массовая культура по принципам воздействия на публику близка искусству тоталитарных обществ. И это понятно, ведь у них общий адресат - масса. Есть свидетельства, что Майкл Джексон внимательно изучал фильмы Лени Рифеншталь и использовал ее опыт в создании своего глобалистичного имиджа. Открытые когда-то Лени приемы политической кинопропаганды продолжают жить и сегодня, как своего рода «ленинизм», в построении коммерческой телепропаганды - в эстетике рекламного клипа. До сих пор не утратили своей привлекательности также идеи национальной исключительности и претензии на арийское происхождение. Таким образом, все необходимое для реконструкции былого и ныне в наличии, но пребывает как бы в разобранном виде. Между тем судя по всему, существует круговорот нацизма в истории: в благоприятные времена он обретает свойства монолитной системы, в худшие - спасается, распадаясь в коллоидную взвесь аполитичных составляющих. Возможно, микронюрнберги, которые затеял Гете-институт, оттянут очередную сборку монстра.